Даже Смерть знает мое имя (СИ)

— Так чем же ты занимался последние годы?
— Воспитателем был в детском саду. Эх, и работёнка, скажу тебе…
— Ясно, значит, сотрудничать не будешь, — поджала пухлые губки Синявская, облив меня недовольным взглядом. — Но мне, если честно, плевать, что ты делал прежде и где околачивался. Важно, ради чего ты вернулся в Чернявск. Преподавать в университете? Не смешите мои тапки. Ты задумал что-то другое. И я, кажется, знаю что…
— Да ну? — хмыкнул я и потёр внезапно занывшую шею. Просквозило, что ли?
— Угу. Сейчас в Чернявск, как в канаву с отбросами, стекаются лихие дворяне, не нашедшие своё место в других княжествах. Всех их манит персона нашего молодого князя, ещё не обросшего доверенными людьми. Вот новички и норовят попасть в этот круг. Они выслуживаются перед ним. А он и рад. Люди-то ему нужны. Он же армию собирает, потому-то оружейные заводы днём и ночью небо коптят, — сказала Мирослава и махнула рукой в сторону севера. Там между ветвей к небесам и правда поднимались тоненькие струйки дыма.
— И ты думаешь, что я тоже хочу занять место подле князя?
— Уверена. Уж ему-то ты служить будешь. Но пойми — лучше синица в руках, чем журавль в небе.
— Синица — это служение твоему отцу?
— А ты смекалистый. Может, действительно чему и научишь студентов, — съязвила Мирослава. — Ты подумай, подумай над моим предложением. К князю не пробиться. Желающих хоть жопой жуй. А у моего отца ты будешь как сыр в масле кататься. Да и с моим братом я вас помирю. Он тебя простит.
— А чего меня прощать? Я же его всего лишь слегка магией приложил, будто матушка поцеловала.
— Не ёрничай. Он чуть не умер.
— Да? Тогда выражение «зацеловал насмерть» заиграло новыми красками.
Девица поморщилась, а затем встала и внушительно проронила, будто гвозди забивала:
— Подумай над моим предложением. Я не всегда такая добрая.
— А я не всегда такой благодушный. Не люблю слушать такие долгие лекции.
Мирослава обожгла меня огненным взором и двинулась по аллее, усиленно виляя задом. Дошла до дороги, и там её подобрала дорогая чёрная тачка с двумя мужиками внутри и гербами, намалёванными на дверях.
— Хороша девица. Гар-р-р, — проговорил Аким, с недовольным видом усевшийся на спинку скамьи. Видимо, белка переиграла его. — Фигуристая. Грудь что две дыньки, а задница — спелый арбуз. Ножки же прям сок.
— Ты при жизни на базаре фруктами не торговал?
— Может, возьмёшь её в свой отряд? — высокомерно проигнорировал мои слова фамильяр, гордо вскинув голову, чем живо напомнил обидевшегося аристократа. — Она ведь пойдёт за тобой, гар-р-р. Эта чертовка смотрела на тебя как куница на упитанного бурундука.
— Нет, после того раза я как-то совсем не хочу работать с магичками, питающими ко мне нежные чувства. Ревность до добра не доводит, — мрачно проговорил я и рефлекторно потёр шею, будто наяву ощутив, как из неё хлещет горячая кровь, заливающая не только мою грудь, но и лицо дико вопящей обнажённой красотки подо мной. И всё это сопровождалось пронзительным женским визгом и яростным матом, несущимся из-за моей спины.
— Ты тогда чуть башки не лишился. А без головы тебе бы не пошло ходить, гар-р-р, — насмешливо прокаркал фамильяр и неожиданно добавил: — А вон и твои горе-бойцы идут.
Аким взмахнул крыльями и взмыл в небо.
А я глянул в сторону Рябого и Бульдога. Первый нацепил кожаную кепку, а второй — фуражку с треснутым лакированным козырьком. При этом руки обоих оттягивали исцарапанные чемоданы, а на спинах покоились вещмешки цвета хаки.
— Сюда идите! — махнул я им рукой, поморщился от боли в шее и встал со скамьи.
— Да вас не узнать, сударь! — ахнул Рябой, подойдя ко мне.
— Точно, — поддакнул изумлённый Бульдог, поставил чемодан и освободившейся рукой почесал мясистый нос с густо торчащими из него волосками.
— Вчера была маскировка, — произнёс я и посчитал нужным не говорить этим двоим, что виконт Синявский, кажется, решил не преследовать никого из нашего трио.
Хм, а может, Рябой с Бульдогом и сдали меня Мирославе? Нет. На них это не похоже. Синявская ведь и о моём преподавательстве пронюхала, а эти двое об этом не знали. Да и смотрят они прямо, без страха. Значит, не чуют за собой вины.
 
— И куда мы теперь, сударь? — спросил Рябой и обеспокоенно глянул на ещё недавно голубое небо. Теперь оно стремительно затягивалось чёрными кучевыми тучами, пожирающими синеву и солнечный свет. Город опять стал окрашиваться в серый, землистый цвет, будто из него по капелькам уходила жизнь.
— В гостиницу, — решил я, покрутив ноющей шеей. — Да в такую гостиницу, при которой имеется массажный салон.
— Есть такое место, — кивнул Рябой, задумчиво потирая подбородок двумя пальцами с чернотой под ногтями. — Я вас быстренько доведу. Тут напрямик можно сократить.
— Веди, — разрешил я. — Только скажи мне, где ваше оружие.
— Ну, наше мы спрятали, сударь. А то, что принадлежало помершим ночью мужикам, продали, а деньги раздали вдовам.
— Вы точно не святые?
— Не, куда нам, — махнул мозолистой рукой Рябой и двинулся прочь.
Мы вышли с аллеи и нырнули в узкий, вонючий проулок, уже оглашаемый первыми каплями, забарабанившими по крышам. Под ногами зачавкала грязь, а слабые потоки дождевой воды понесли мусор и помешали воронам насладиться сизыми кишками дохлой собаки с разорванным пузом. Птицы с недовольным карканьем начали прятаться от набирающего силу дождя. А мы вышли из проулка и буквально через квартал проникли в прилично выглядящий особняк из красного кирпича с каменными горгульями, раззявившими клыкастые пасти на карнизе.
Внутри нас ждал просторный обеденный зал, забитый посетителями чуть ли не до отказа, хотя столов оказалось довольно много. В центре в свете ярких ламп пировали дворяне. А по тёмным углам да возле стеночек в сумерках робко жались простолюдины, боязливо поглядывающие на аристократов, ведущих себя шумно и по-хозяйски.
— Простите, но свободных комнат нет, сударь. Всё заняли приезжие. Их нынче в город валит целая толпа, — сразу же заявил сидящий за стойкой мужичок в ливрее и изобразил виноватую улыбочку, однако в его глазах сквозила обеспокоенность.
Да-а, сильно желанными постояльцами мы не выглядели. Особенно Рябой с Бульдогом. По их одежде стекали струйки воды, пятная красную ковровую дорожку. А от ботинок оставались следы грязи. Я-то выглядел поприличнее, но мужик же не дурак. Понимает, что мы втроём.
— Ты хорошо подумал? — мрачно произнёс я, подойдя к стойке и демонстративно положив на неё ладонь с магическим перстнем.
— Да-а-а, — неуверенно протянул он, пытаясь не встречаться взором с моим мрачным, давящим взглядом, способным подковы гнуть.
— От нас не будет проблем. Мы белые и пушистые… где-то глубоко внутри. Да и стоит ли гнать трёх опытных охотников на демонов в эти смутные времена?
— А-а, знаете, — сглотнул мужичок, дёрнув острым кадыком. — Вообще-то, есть два номера… Только сейчас о них вспомнил. Постояльцы же буквально вот-вот съехали.
— Отлично. Нам подойдут эти номера, если в них есть душ и мягкие кровати.
— Есть, есть. Всё есть. Вот тут распишитесь, что заселяетесь. И оплату мы за все дни берём вперёд, а то, как вы мудро выразились, времена нынче смутные, — выдавил улыбку мужичок, ловко подсунул мне листок с ручкой и пару ключей с бирками, на которых были изображены цифры «13» и «14».
Я быстро всё подписал, заплатил за пару дней и сказал:
— Милейший, а что у вас по массажным услугам? Шея болит. Прям спасу нет.
— На первом этаже есть массажный салон. Вон за той дверью в углу. Приходите в любое время. Вас обязательно кто-нибудь примет.
— Спасибо, — кивнул я и положил на стойку ещё пару банкнот. — Чаевые.
— Благодарю, сударь, — уже искренне улыбнулся мужичок, молниеносно сграбастав деньги. — Вам по той лестнице. Третий этаж.
— За мной, — бросил я Рябому с Бульдогом и двинулся через шумный зал к лестнице.
  
Глава 9
 
В четырнадцатый номер я отправил Бульдога с Рябым, а сам остался в тринадцатом. Он мог похвастаться просторной кроватью с балдахином, зелёными обоями, комодом, шкафом, столиком и плетёными половиками на дощатом полу.