Танцующая-На-Гранях
Изменив формулу поиска, Эр Наг Тэ принялся искать рыжую иномирянку без привязки к ее ипостаси, решив, что кровь черного дракона возобладала и потому зеркало ее не показывает. В этот раз удача улыбнулась ему.
«Это я удачно зашел», – всплыла в голове жреца фраза из какого-то дурацкого земного фильма. Все-таки долгое пребывание в одном и том же мире За-Гранья наложило свой, практически несмываемый, отпечаток на разум Эр Наг Тэ, или Игоря, коим он очень долго был на земле.
«И кто же у нас сестра?» – мысленно задал вопрос Верховный жрец, пристально вглядываясь в амальгаму. Но, увы, сбежавшая рыжая заноза и не подумала поделиться столь важной информацией с двумя номады, что снова ее сопровождали.
Убедившись, что в ближайшее время только степь и ветер будут отражаться в зеркале, Эр Наг Тэ стер изображение и глубоко задумался, замерев напротив темного стекла. Спустя полчаса размышлений жрец очнулся и, окинув взглядом разгромленную комнату, открыл портал и отправился в Храм Огня Бессмертия.
По гладким стенам прохладных коридоров подземного грота слабыми всполохами мелькали темно-красные искры. Не замечая служек в серых хламидах, меняющих свечи и факелы, Эр Наг Тэ стремительно пересек холл, ведущий в зал Безвременья. На ходу сбрасывая одежды, практически обнаженным подошел жрец к темно-красной тяжелой каменной двери, за которой хранилась величайшая редкость радужного мира – Око Ириды.
Хрустальная чаша двух метров в диаметре, наполненная странной субстанцией, похожей на слоеное желе. Прозрачные разноцветные слои меняли свое местоположение по собственному разумению и понять цикличность изменений Верховный жрец пока не мог. Старая сикха – шаманка Ар-Има, подарившая ему эту странную чашу как дар за спасение единственной дочери, показала, как использовать Око для личных нужд.
Облачившись в алую жреческую хламиду, Эр Наг Тэ омыл руки, смазал их маслом ледяного дерева из Ар-Има, подошел к чаше, и осторожно закинул в центр Ока подношение богине Ириде. Масляное омовение действовало как нейтрализатор, гасило запах кожи и магию ауры любого существа, благодаря чему странный оракул показывал правду. Божественная чаша срабатывала непредсказуемо, если в нее попадало что-либо, не омытое слезами ледяного дерева.
Однажды, забывшись, Эр Наг Тэ опустил в Око не смазанный маслом камешек. Двое суток младшие служители храма отмывали полы и стены от странной густой и тягучей черной крови. Крови, которую изрыгнула чаша через минуту после того, как камешек исчез в глубинах желе. Забрызганный с ног до головы, едва успевший прикрыть лицо руками, жрец едва не умер прямо в зале Безвременья. Длинное плотное жреческое одеяние уберегло его от проникновения чужеродного яда в поры кожи, широкие рукава скрыли руки и голову.
Служки, без перчаток прикоснувшиеся к ядовитой субстанции, молчаливыми кулями валились на забрызганный пол. И странная жижа тут же обволакивала их тела, наполняя воздух жуткими чмокающими звуками. Так несмышленый ребенок всасывает в себя напиток, когда балуется. Увидев первый труп, Эр Наг Тэ немедля ни минуты покинул ставший смертельной ловушкой зал Безвременья и лабиринтом ушел в оазис Но-Ха, велев слугам запереть зал до его возвращения.
Долго стоял тогда перепуганный жрец под живительными струями водопада Мироздания, чутко прислушиваясь к собственному телу, принюхиваясь и пристально разглядывая руки, выискивая черные пятнышки. Одежду, испачканную черной кровью, пришлось сжигать магией огня и «добивать» магией северного сияния.
Место, где Эр Наг Тэ устроил пожарище, жрец заливал живой водой из водопада. Несколько ведер вылил он тогда на пепелище, прежде чем первые зеленые травинки вновь проклюнулись на поверхность земли. С тех пор жрец стал предельно внимательным, посещая зал Безвременья.
Когда заново открыли дверь, чтобы прибраться, обнаружили засохшие черные «кровоподтеки», напоминающие застывшую смолу. Но не обнаружили ни одного трупа. Со страхом и ужасом, облачившись в защитные костюмы с земли, которые в срочном порядке пришлось доставать жрецу, прибирались служки в зале Безвременья. Зал мертвых душ – так между собой стали звать его младшие жрецы после той истории.
Драгоценный камень медленно осел на дно, мигнул напоследок алым цветом и растворился в желеобразной массе. Жрец приступил к обряду. Тонкой прозрачной спицей, выточенной из ветки все того же ледяного дерева, словно писчим пером по бумаге, старательно выводил маг свой вопрос. Буквы слабо мерцали под острым кончиком стило, застывали зеленоватыми фигурами, тяжелели и тут же погружались на дно. Последнее слово и вопросительный знак в конце. Мужчина выдохнул и сделал шаг назад.
В глубине чаши буквы распались на тонкие ниточки, переплетаясь меж собой в причудливую косичку. В процессе сплетения вокруг зеленой спирали образовывался маленький вихрь. Скорость вращения увеличивалась и вихревая воронка, становясь шире, превращала желе в прозрачный, мерцающий серебром шар. Сфера неторопливо поднялась на поверхность, замерла в центр чаши. Что-то едва слышно щелкнуло, и в считанные секунды серебристый безгранник раскрылся лепестками замысловатой формы, словно бутон цветка.
Приподнявшись полметра от желеобразной глади, цветочный зев завис вертикально над Оком Ириды, мигнул и преобразовался в диск, который по диаметру не уступал размером божественному сосуду. Слабое мерцание ознаменовало начало процесса, и Эр Наг Тэ подошел ближе к божественному экрану, чтобы узнать ответ на свой вопрос.
Око мигнуло, и появилась картинка. Антрацитовая непроглядная темнота дышала, и казалось живой. Ни звука, ни шепота не раздавалось с экрана. Приглядевшись, Верховный Жрец увидел едва заметный радужный след, будто кто-то невидимый тихо и осторожно пробирался сквозь дышащий мрак, стараясь не потревожить аспидно-черное пространство вокруг себя.
Эр Наг Тэ задумался. Темноту он узнал. Вот такая – живая и страшная – обитала только в одном месте: в лабиринте осколочных путей. А значит, если судить по слабому мерцанию радужной ауры, кто-то сейчас шел сквозь путаницу разбитых зеркальных осколков. И этим кем-то вполне могла быть райна Эдассих. Маг не сомневался, что королева уже сбежала из-под стражи и тайными тропами пробиралась в оазис Но-Ха.
Жрец пригляделся внимательней, практически прижав напряженное лицо к странному экрану, но опасаясь при этом прикасаться к нему. Однажды, ради эксперимента, он заставил раба дотронуться до диска пальцем. В ту же секунду божественный цветок с мерзким хлюпающим звуком всосал в себя несчастную жертву, не оставив ни следа, ни крови, ни лоскута одежды. Как только раб сгинул, страшный цветок мигнул, издав звук, напомнивший жрецу сыто рыгнувшее чудовище. Спустя мгновение перед экспериментатором снова мерцал серебром идеально гладкий диск.
«Так и есть», – удовлетворенно хмыкнул про себя Эр Наг Тэ, отступая от страшного божественного Ока. – «Эдассих сбежала от короля и устремилась прямо в ловушку!»
Но улыбка быстро сползла с его лица. Почему чаша не показала ему ответ на его вопрос? Или Эдассих – это и есть искомый ответ? Но как? Райна из рода Нападающих гиен не может быть Золотым драконом! Или может? В ту далекую ночь, когда умирала Альфа драконов, родилась одна девочка. Во всяком случае так заявил ему подкупленный слуга.
Или же старая рептилия сумела его обмануть? Невозможно! Ведь он сам лично отравил альфу редким ядом, который с таким трудом лестью и хитростью выменял у повелителя бездны Аббадона в обмен на… Жрец скривился, отгоняя неприятные воспоминания. Если все пойдет по плану, повелитель ничего не получит. А будет настаивать на сделке, так и вовсе останется без рогатой головы и без права на возрождение.
Мужчина вновь вернулся к своим мыслям. Если яд альфа приняла уже после того, как в родильной комнате раздался писк малышки, а сама девчонка сразу после рождения непостижимым образом исчезла не только из апартаментов, но и из радужного мира, тогда почему Око Ириды ранее не указывало на принцессу западного королевства Эдассих как на золотого дракона? Что произошло? Или чаша сошла с ума? Закончился срок годности? Может, нужны жертвы?