Могу я тебе кое что рассказать? (ЛП)

— Мне нравится, — говорит он, проводя большим пальцем по моей шее сзади.
— Что?
— Это. Быть здесь с тобой. Этот вид. Эта пицца. Я мог бы делать это каждый день и быть счастливым.
— О, я рада, что я в списке выше, чем пицца, — смеюсь я, откусывая еще кусочек. Однако он не ошибается, она нежная и вкусная, а это именно то, что мне было нужно после утреннего катания на лыжах.
— Ты еще и вкуснее, — говорит он, подмигивая, и по моему телу немедленно разливается низкий, обжигающий жар. — Я серьезно. Не хочу, чтобы это заканчивалось.
Жар становится колючим, чувства, которые я подавляла, вырываются на поверхность.
— Но должно, — вздыхаю я. — Я здесь не живу. Я вернусь в Лондон, а ты вернешься в Лос-Анджелес.
— Не думаю, что я там счастлив, — его признание вырывается так внезапно, что, думаю, шокирует даже его самого.
— Что ты имеешь в виду, ты там несчастлив?
— Не знаю, все нормально, — пожимает он плечами. — Я имею в виду, я его не ненавижу, но знаешь ли ты, что это всего лишь второй раз, когда я уехал из США? Пару лет назад я поехал в Мексику по работе, но все произошло слишком быстро, чтобы что-то предпринять, и с тех пор я работаю в студии. Иногда я почти не вижу дневного света, понимаешь?
Я тихонько угукаю, знакомая с ощущением, когда работаешь так усердно, что редко находишь время выйти на улицу. Кэмерон протягивает руку и переплетает свои пальцы с моими, устраивая их у меня на коленях.
— Тогда как быть здесь, с этим видом, и этой пиццей, и этим… с тобой… — он целует меня в висок. — Заставляет меня вспоминать, что в жизни есть гораздо большее, чем работа.
— Это действительно так. Мне так повезло, что я могу приезжать сюда каждый год.
— Я серьезно, ты показала мне столько удивительных вещей, пока мы были здесь. Это было незабываемо.
— Для меня это было в удовольствие.
— Твое удовольствие так же стало моим любимым делом, — рычит он мне в ухо, прежде чем нежно прикусить его. Я прижимаюсь к нему, на сердце тяжело от осознания того, как больно будет прощаться на следующей неделе. Его свободная рука гладит меня вверх и вниз по спине, и я закрываю глаза, наслаждаясь покоем, который ощущаю в его объятиях.
— Я неплохо справляюсь со своими аудио-материалами, понимаешь?
— Я поняла это из твоего путешествия бизнес-классом, — поддразниваю я.
— У меня было бы время сделать больше контента, если бы я уволился с работы. И я мог бы записывать их из любой точки мира.
Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него:
— О чем ты говоришь?
— Наверное, я хочу сказать, что, может быть, я мог бы как-нибудь приехать в Лондон? Провести с тобой немного больше времени.
Кэмерон в Лондоне. Ради меня?
Я не могу позволить ему этого сделать. Это слишком большое давление. Я не стою его времени.
— И что, будешь записывать аудиозаписи, пока я работаю? Я даже не знаю твоей фамилии, — я давно хотела спросить, но теперь, столкнувшись с перспективой того, что он будет готов путешествовать по миру, чтобы быть ближе ко мне, мне кажется, что знать это крайне важно.
— Только не говори мне, что тебе не понравилось бы быть главной слушательницей и сидеть в первом ряду на шоу Мак’и’Наслаждение, — его пальцы скользят по моей шее и забираются под толстовку, пока не находят нежную кожу на моей ключице. Я прикусываю губу так сильно, что уверена, что оставлю след. — Я так и подумал. Грязная девчонка. Может быть, я запишу что-нибудь, пока ты будешь работать, и посмотрим, как долго ты сможешь сохранять невозмутимое выражение лица.
От этой мысли у меня кружится голова, я снова растворяюсь в его теле. Теперь он менее небрежен в своих прикосновениях, и, кажется, меня больше не волнует, что нас с ним увидят.
— Хммм. Или, может быть, мы могли бы записать что-нибудь вместе, — шепчет он напротив тонкой кожи у меня за ухом. Его дыхание теплое, и этот низкий голос вызывает у меня дрожь и боль между бедер. Но мое тело выдает меня, напрягаясь в его объятиях. — Ох, хорошо, тогда, может, мы и не будем этого делать.
 
— Я слишком застенчива, — признаюсь я, немного стыдясь. Я почти уверена, что этот человек мог заставить меня сделать все, что он хотел, но при мысли о том, что он записывает меня, у меня скручивает живот.
— Обещаю, что никогда не заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь.
Я наклоняю голову к нему и целую в щеку:
— Спасибо.
— Но я сделаю все, что ты хочешь, чтобы я сделал. Просто представь. Я могу делать тебе массаж после долгого дня. Приносить тебе завтрак в постель.
Этот голос. От него по мне пробегает дрожь, и с моих губ срывается тихий стон.
— Ты в порядке? — смеется он.
— Почему все, что ты говоришь, так сексуально? Или это просто потому, что я так долго слушала твой голос, что теперь меня заводят любые твои слова?
— Правда?
— Угу. Вот почему ты так хорош в том, что делаешь. Ты не подстраиваешься. Ты — это просто ты. Так легко погрузиться в фантазию, что я…
— Ты что?
Я делаю глубокий вдох, кладу корж на тарелку:
— Что я тебя знаю. Что твои слова предназначены только для меня. Что…
Он приподнимает мой подбородок, поворачивая мое лицо к себе. Так близко, что его глаза бегают туда-сюда, и он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. — Что ты моя?
— Да, — вздыхаю я. — Что я твоя.
Тишина между нами — роскошное пространство. Я чувствую тепло его дыхания на своей холодной щеке. Он опускает губы для едва заметного поцелуя, когда его пальцы запутываются в моих волосах, оттягивая мою голову назад.
— Нотон, — шепчет он.
— Что?
— Моя фамилия Нотон. И я хочу приехать повидаться с тобой в Лондоне. Прощаться с тобой будет отстойно. Я хочу дать нам шанс увидеть, что из этого могло бы получиться, хорошо?
Он верит в это. И его уверенность заставляет меня думать, что, возможно, я тоже смогла бы.
— Хорошо, — я открываюсь ему и позволяю тревоге улетучиться.
  
Глава 31
 
Ханна
Мама суетится вокруг, прибирая остатки, пока мы все тусуемся после ужина, приготовленного из последних оставшихся блюд. Райан растянулся на диване, в то время как мы с Кэмом сидим в креслах напротив, просматривая наши телефоны, время от времени украдкой поглядывая друг на друга.
Его понимающие улыбки разжигают огонь внизу моего живота, которому не требуется много времени, чтобы распространиться повсюду. Я так сильно хочу его, и не знаю, когда мы снова останемся наедине.
— Ради бога, Райан.
— Что я натворил на этот раз? — говорит Райан, поднимая голову, чтобы посмотреть мимо меня на маму.
— Почему здесь на полу обертка от презерватива?
Я бросаю взгляд на Кэмерона, когда она поднимает ее, чтобы мы все могли видеть. Его глаза широко раскрыты, краска отхлынула от его лица, когда он понимает, что, должно быть, не был аккуратен должным образом на днях.
— Это не мое! — протестует Райан.
— Ну, это, конечно же, и не мое, — говорит она, уперев руки в бока. — Так чье же это тогда?
Мы с Кэмероном смотрим друг на друга так долго, что от молчания мне хочется блевать.
— Это мое… — говорим мы оба одновременно.
— Что? Ох, — говорит мама, переводя взгляд с нас на Райана.
Райан теперь сидит прямо, качая головой, когда встает.
— Подожди… — кричу я, вскакивая со стула, но слишком поздно. Он уже возвышается над Кэмом, тыча пальцем ему в лицо.
— Ты занимался сексом с моей сестрой?
О боже, этого не может быть.
— Райан, подожди, я могу объяснить.
— Я сказал тебе оставить ее в покое. Ты трахал ее?
— Райан! — ругается мама.
— Не говори о ней так, — говорит Кэмерон, встав лицом к лицу с моим братом. Кэмерон на пару дюймов выше Райана, но разница — ничто по сравнению с уровнем их злости прямо сейчас. Кэмерон делает глубокий вдох, но Райан, похоже, готов взорваться, сжимая в кулаке толстовку Кэма.