Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

впечатление, будто попал в огромный улей. Возможно, именно так всё и было. Но идти
в такое время с таким потоком в какой-либо магазин в районе Сибуя — сумасшествие.
Сэто говорил слишком громко, почти кричал, пытаясь перекрыть шум вокруг, мать едва
заметно улыбалась, бросая на него быстрые внимательные взгляды. Тёмно-изумрудный
жакет поверх белой блузки сидел на ней идеально, чёрные брюки облегали бёдра
эффектно и почти вызывающе. Впрочем, для своих тридцати лет и двух детей она
выглядела великолепно, это я не мог отрицать. По крайней мере, рядом с другими
женщинами, прошедшими через подобное, она смотрелась… даже так: она вовсе не
смотрелась — скорее, выгодно выделялась на их фоне.
Мать завернула в один из так называемых торговых центров, легко лавируя среди
людей, как дракон в облаках, и ведя за собой Сэто, который едва поспевал за её
уверенным и шустрым шагом. Да что там, мне тоже иногда приходилось торопиться, чтобы угнаться за ней и не потеряться в огромном городе. Это было бы несколько
неприятно и удручающе, но, пока у меня была электронная книга и пока в наушниках
продолжали вещать на французском, я был почти доволен жизнью. К этому всему ещё бы
можно было добавить абсолютную тишину и тёплую воду в ванной. На одном из, казалось
бы, бесконечных и однообразных этажей, нашёлся нужный магазин, и я тихо пристроился
на небольшом пуфике, ожидая, пока брат с матерью сделают всё, что хотели. Мимо
сновали подростки и люди постарше, я частенько ловил на себе взгляды, но старался
делать вид одного из безжизненных манекенов. По крайней мере, у меня получалось
точно так же сохранять одно-единственное положение. Время словно специально
тянулось, превращаясь в густую карамель. С тем лишь отличием, что во всём этом не
было ничего сладкого или приятного.
На покупке формы брату мучения не закончились. Я бы даже сказал, что они только
начались. Потому что затем меня потащили до продуктового отдела, где я монотонно
толкал тележку с братом, молясь о том, чтобы этот день наконец закончился.
— Арти, ты сейчас похож на рыбу-каплю, — радостно возвестил Сэто, оборачиваясь ко
мне и приподнимая отросшие пряди волос. — Такой надутый и злой!
— Почему тогда на каплю, а не на фугу? — без особого интереса спросил я, облокачиваясь на ручку тележки и поднимая усталый взгляд на Сэто. Кажется, он
единственный наслаждался поездкой и всем происходящим.
— Потому что у тебя шипов нет, — с серьёзным видом кивнул брат и отвернулся, продолжая болтать ногами в воздухе.
Когда мы уже возвращались к машине с покупками, взгляд мой невольно скользнул по
витрине магазина. Там, среди атласной, мягко сверкающей ткани в тусклом освещении, лежала скрипка. Деревянный её корпус заманчиво блестел, струны, сейчас ослабленные, всё равно едва заметно посверкивали, равно как и смычок. «У тебя должен быть очень
красивый голос, раз ты лежишь тут, на самой витрине, — замер было я, рассматривая
инструмент в футляре. — Не грустно тебе там?».
— Арти? — Тёплая ладонь легла на плечо, заставив вздрогнуть.
Мать и брат замерли рядом. Оба смотрели с интересом, любопытством и, казалось, какой-то надеждой. А я был так растерян, что даже не мог толком ответить на вопрос
матери и объяснить, почему я стою как вкопанный и не могу сдвинуться с места.
— Ты что-нибудь присмотрел себе? — с вкрадчивой улыбкой поинтересовалась женщина, слегка склонившись ко мне, и при этом не выпускала руку заскучавшего Сэто из
собственных пальцев.
— Нет, — мельком глянув на ценник возле скрипки, отозвался я и почувствовал, как
заливаюсь ужасным и неприличным румянцем. — Нет, ничего. Идём.
Лукаво глянув на меня, женщина посмотрела на Сэто, а затем зашла в магазин. Мне
ничего не оставалось, кроме как рвануться вслед за ней, пытаясь донести до неё, что
я ничего такого не имел в виду. Но когда мне удалось добраться до неё, она уже
разговаривала с продавцом. Молодой парень в отчасти порванной футболке с названием
одной из рокерских групп смотрел на неё внимательно и как-то со скукой. На нас с
 
Сэто он поглядел и вовсе с пренебрежением и некоторой брезгливостью, наверняка
предполагая, что мы сейчас же бросимся всё крушить и ломать. Я, конечно, до такого
бы не опустился, но за брата ручаться не мог, а потому тут же обнял Сэто и как
зверь глянул на продавца, готовый защищать младшего всеми силами.
— На кого скрипка? — нудным и скучающим голосом протянул парень, выходящий из-за
прилавка, щеголяя потёртыми кожаными штанами и цепями на них.
— Вот, на мальчика, — улыбнулась женщина, точно не заметила отношения молодого
человека, а затем положила ладонь мне на плечо.
— Скрипок ½ пока не завозили, — остановившись на полпути, отозвался он и скрестил
на груди руки, глядя на мою мать с вызовом. И хотя я не пылал особой любовью к
собственной семье, за столь открытое неуважение мне захотелось мигом пнуть парня
так, чтобы он долго не мог сесть на свою плоскую задницу.
— Я видела у вас подходящую на витрине. — Улыбка не сходила с лица женщины, и на
мгновение мне показалось, что по полу прошёлся ледяной сквозняк, а по спине
побежали толпы перепуганных мурашек. — Принесите, будьте добры. И упакуйте.
Странно, но после её слов парень мигом ринулся к витрине, бормоча себе под нос
извинения. Сэто притих и испуганно смотрел на мать, я занимался тем же. Ровно на
секунду мне почудилось, что лицо её стало серым, как пепел, исказилось, но иллюзия
исчезла так же быстро, как и появилась. Сердце испуганно колотилось где-то в
пятках, не желая возвращаться оттуда, и я его отчего-то понимал и ничуть не укорял
за столь трусливое поведение.
— Вот, — быстро пробормотал парень, укладывая футляр со скрипкой и смычком на
прилавок. Я невольно приподнялся на цыпочки, глядя на красавицу, что мягко
поблёскивала так близко. — Здесь ель, — не прикасаясь, но обведя пальцами верхнюю
деку, произнёс он. — Низ и обечайки из клёна. Гриф — чёрное дерево.
Затем он продемонстрировал футляр, смычок, канифоль и мостик. Я чувствовал, как с
каждым мгновением сердце бьётся всё тише, опускаясь ниже и ниже. Мне хотелось
прикоснуться к этому инструменту хотя бы на минуту, хоть на краткое мгновение, услышать его томный гулкий звук. Поглядев на меня, мать едва заметно улыбнулась и, кивнув молодому человеку, достала из небольшой сумочки на поясе кошелёк. Стыд жёг
щёки самой настоящей крапивой, ладони взмокли, и я не мог выдавить из себя ни
одного звука, хотя благодарность и восторг уже переполняли. Когда же мать протянула
мне футляр, я мог только обнять этот дар и прижать к груди, и тут же опустил
голову, не зная, что и сказать. Сэто глядел теперь на чёрный чехол с ревностью и
обидой, ведь его-то самого я редко позволял себе так обнять.
— Спасибо, — только и пробормотал я, осмелившись всё же поднять взгляд на мать. Она
подмигнула и кивнула на выход.
— Может, стоит тебя тогда записать в музыкальную школу? — уже в машине
поинтересовалась она, дожидаясь, пока мы пристегнёмся, а затем заставила машину
плавно тронуться с места.
— Не думаю, что у меня будет время ещё и на это, — тихо ответил я, а затем
неожиданно выпрямился: — А можно?
— Конечно же можно, — рассмеялась она, глянув на меня в зеркало заднего вида.
— Хочешь, поищу с тобой вместе школу?
— А как иначе? — несмотря на своё парящее состояние, я не попался на уловку и
вскинул брови, глядя на мать как можно более честным взглядом.
Впрочем, на вопрос мой она не ответила: стоящий на платформе телефон заиграл, запел, на экране высветилась фотография светловолосого усатого мужчины. Я тут же
оживился, но скрипку из рук не выпустил. Проведя пальцем по экрану телефона и