Эффект бабочки, Цикл: Охотник (СИ)

— Четыре миллиона.
— Четыре миллиона, господин Токье, — провозгласил лицитатор, стукнув молотком.
— Пять миллионов, — отозвался я через пару мгновений и, поймав на себе бешеный
взгляд элементалиста, отсалютовал ему бокалом, приг бив шампанское.
уо
— Пять миллионов, господин?..
— Акио, — кивнул я, улыбаясь блаженно и почти нежно.
— Пять миллионов предлагает господин Акио.
— Семь, — зло рыкнул Рильят, и взгляды метнулись к нему, а после вновь ко мне, ожидая, что я отвечу на этот вызов.
— Семь миллионов — раз, — провозгласил лицитатор, поднимая молоток. Я молчал, смакуя мгновения. — Семь миллионов — два!
— Десять, — под напряжённый вздох всё же отозвался я, и все вновь посмотрели на
Белнисса.
Некоторое время мужчина щурился, не сводя с меня взгляда, и ровно на секунду я
позволил проступить собственной ауре, но тут же развеял её вновь, не давая толком
сосредоточиться.
— Четырнадцать, — жёстко и несколько прохладно возвестил мужчина, оборвав счёт
аукциониста.
— Восемнадцать, — сразу ответил я, пытаясь выиграть себе время и судорожно
соображая.
Акира перевёл мне тридцать пять миллионов, и я не знал, как быстро этой суммы
окажется слишком мало, чтобы покрыть все козыри элементалиста. Я подозревал, что
суммы, которыми он может оперировать, куда как превышают те, что имеются у меня, и
он куда богаче, чем пытается казаться на первый взгляд. Я мог бы приплести к тем
суммам ещё и те, что успел заработать, пока пахал на Гото, но тогда остался бы
совершенно без средств к существованию, а это мне вовсе не улыбалось. Это бы всё
означало, что пришлось бы как можно скорее разобраться с Белниссом с целью получить
плату, однако я ещё не был готов к подобному риску. И в эти мгновения, когда
ведущий продолжал счёт, я разрывался между тем, чтобы не упустить элементалиста из
собственных рук и при этом заполучить книгу. Но всё же внял голосу разума и шёпотом
чертыхнулся. Даже если не получится перекупить книгу, я смогу получить её после, когда разберусь с мужчиной, и тем самым одним усилием заполучу два успеха.
— Двадцать два миллиона — два! — вырвал меня из размышлений голос лицитатора.
— Двадцать семь, — не унимался я, а затем осушил бокал и обречённо цокнул языком.
Рильят не выглядел так, будто упустит что-то, да и весьма расслабленно откинулся на
спинку кресла, явно ощутив себя хозяином положения, но я желал бороться до конца.
— Тридцать два, — не дав кому-либо и слово вставить, отозвался элементалист и
испытующе посмотрел на меня.
— Тридцать семь, — наконец выдохнул я и невольно поджал губы. Всё, моя дистанция
была окончена.
— Сорок, — почти ласково отозвался мужчина, и я прикрыл глаза.
— Сорок миллионов — раз. Сорок миллионов — два. Сорок миллионов — три. И-и-и пр-р-
одано Максимилиану Токье!
Зал загремел овациями. Я невольно съёжился, взбешённый и раздосадованный так, что
бокал в моих руках едва не лопнул, но я унял эмоции и лишь незаметно качнул
головой. Ну и чёрт бы с ней, с этой книгой, мне и без неё хорошо. Заодно и деньги
сохранил, да вот только в грязь лицом ударил. Что продавали дальше, меня уже не
заботило и, как только объявили об окончании аукциона, я поднялся и направился
прочь, изо всех сил стараясь не сутулиться и не показывать, как меня подкосило это
странное поражение. Вот только в голове уже представлял, как жизнь Рильята
прервётся благодаря мне, как сердце его перестанет биться по моей воле. Не успел я
покинуть музей, как моего плеча коснулись, и уже знакомый голос едва не покоробил
моё равновесие, только начавшее восстановление.
— Господин Акио? — Это мне улыбнулся элементалист, которому я ответил взаимным, но
кисловатым жестом. — О, прошу вас, не злитесь на меня, — и он рассмеялся легко и
раскованно, но в этом смехе не прозвучала ни единая нотка злорадства. Наоборот, мне
даже стало как-то легче. Не стыдно проиграть тому, у кого за плечами несколько
сотен лет жизни куда более яркой и насыщенной, чем моя собственная. — Позвольте
 
угостить вас кофе?
— Не соглашайся, — буркнул дух, и я всем телом ощутил исходящий от него холод —
кажется, даже Белнисс поёжился, глянув по сторонам.
— Конечно, господин Токье, — я чинно поклонился ему под возмущённый возглас
хранителя.
Раз уж он так разохотился, что позволил себе столь явно проявиться, пытаясь
отгородить меня от этого мужчины, значит, игра стоит свеч. Да ещё как! Мы дошли до
небольшого кафе неподалёку, а я всё пытался понять, где же книга, но решил не
расспрашивать его: сам скажет, если вдруг окажется глупее, чем я полагал. Мы
разместились внутри на мягких диванах подле окна, и Рильят, подозвав официантку, получил два меню.
— Какой кофе вы предпочитаете? — поинтересовался он, улыбаясь тепло и почти
обезоруживающе.
— Ирландский, — без обиняков признался я, закуривая и с блаженством вдыхая густой
яблочно-сладковатый дым.
— Чудесно! — по-детски радостно воскликнул он, одарил меня взглядом и утыкнулся в
меню. — Хм, что бы такого?..
— Возьмите митараши-данго, не пожалеете, — кивнул я, а затем поднял взгляд на
официантку, терпеливо дожидающуюся нашего решения. — Будьте любезны кофе по-
ирландски и митараши-данго.
— Мне то же самое, — вставил слово элементалист, и девушка, записав, удалилась, возвестив, что заказ будет готов через пятнадцать минут. А мы оказались наедине, и
это было странное ощущение. Сидеть с человеком, которого собираешься убить, в кафе
и пить с ним кофе как-то уж слишком безумно даже для меня. — Знаете, вы меня весьма
заинтересовали, — начал он издалека, тоже раскуривая дорогую сигариллу и выпуская
густой терпкий дым в воздух. — Мы виделись прежде на выставках, не так ли? Я всё
думал, что же такому молодому юноше может понравиться в искусстве.
— Я студент-искусствовед, — ухмыльнулся я, не моргнув и глазом, — меня уже давно
привлекают разные вещи. Наверное, это семейное.
Глаза его жадно блеснули, и я понял, что, видимо, даже у этой фракции фамилия Акио
на слуху. Должно быть, он уже прикидывал, как переманить меня, и, буду честен, я
даже не особо хотел сопротивляться.
— Откуда же у студента такие суммы? — с некоторым подозрением поинтересовался
мужчина.
— А кто сказал, что они у меня есть? — я рассмеялся и качнул головой. — Прошу меня
простить, что вогнал вас в заблуждение. Просто я тот ещё шулер и негодяй. Так что
всё, что вы видели на аукционе, элементарный блеф. Было интересно, как далеко вы
зайдёте.
— И что бы вы делали, если бы я вдруг сдал на попятную?
— Не переживайте, я знаю, когда следует остановиться, — словно потеряв интерес к
разговору, пожал плечами я. — Думал наложить руку на ваш кошелёк, но после покупки
такого дорогущего экспоната это было бы уже совершенно неприлично. Разве похож я на
того, кто будет отнимать последнее?
Рильят вдруг захохотал так, что на нас стали оглядываться немногочисленные
посетители кафе, а столик аж задрожал, и я мог лишь ошарашенно глядеть на него, хлопая глазами, как сова.
— Ну и врун же вы, господин Акио, — выдохнул наконец мужчина, и я против воли
покраснел. — Не верю ни единому вашему слову, уж простите.
— Хорошо, предположим, что у меня есть деньги, но они не мои, — буркнул я и убрал
руки со стола, позволяя официантке поставить наш заказ, а сам едва не облизнулся
при виде обожаемого мною кофе.
Мы проболтали не больше получаса, ни разу не обмолвившись о приобретении
элементалиста, а затем, распрощавшись, отправились каждый в свою сторону. Конечно
же, это была не последняя наша встреча.
Мне было даже жаль его. Он оказался весьма приятным в общении, хотя я и замечал