И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)

— Эта, — он указал на прихрамывавшую, — Риот. А та, с располосованной мордой — Мрэл. Я удушу Гилберта, он же сказал, что с ними всё в порядке!
— Вы близко знакомы?
Акио медленно двинулся вперёд. Выбранная им тварь предупреждающе зарычала, а он оскалился в ответ в дикой улыбке, чуть склонился, будто собирался бежать с низкого старта. Потом вдруг рванулся вперёд и обхватил морду огромной кошки ладонями, чтобы затем ни с того ни с сего поцеловать в нос и обнять за шею. Тварь взрыкнула, вытаращилась на неразумного противника, подняла лапу. Лоренцо одновременно с тем вскинул руку с кнутом, но расслабился, увидев, как мантикора уложила лапу на плечо юноше, а затем, повалив на камни, стала вылизывать его лицо, напрочь срывая повязки. Мрэл поглядела на это с любопытством, потрусила к ним, заходя с другой стороны, чтобы затем присоединиться к акту умывания. «Он сумасшедший», — с ухмылкой подумал дрессировщик, глядя на то, как искренне веселится Акио, отмахиваясь от огромных шершавых языков. На его памяти к подобному методу прибегал только он сам и то не всегда, искренне опасаясь за собственную шкуру. Миноры, конечно, славились своей выносливостью и регенерацией, однако же даже они не в силах были справиться с теми ранениями, которые вполне могли нанести мантикоры. Вот только он проводил с этими существами почти всё своё свободное время, знал повадки каждой, в то время как юноша, похоже, впервые их увидел. Наконец, тот смог сесть, привалился спиной к мощной груди Риот и поднял смешливый взгляд на дрессировщика. Лицо его было изуродовано странным чёрным шрамом, и Лоренцо невольно вздрогнул, разглядев, как под кровавой пеленой лениво ворочается живая тень. Сомневаться в том, кому она принадлежит, не приходилось.
— Почему ты так сделал? — поинтересовался чернокнижник, протягивая Артемису руку и помогая ему встать.
— Их что-то сильно напугало, — просто объяснил Акио, отряхиваясь и потерянным жестом касаясь щеки. Мантикоры слизали кровь и коросту, но теперь шрам нестерпимо щипало, и он не знал, хорошо это или плохо. — Когда кто-то напуган или растерян, вполне стоит его обнять. Мне этого, по крайней мере, сильно не хватало временами. — Он пожал плечами и уже смелее зарылся пальцами в гривы. Твари тёрлись рядом с ним, как огромные ласковые кошки, а не предназначенные для войны средства. — Мне просто… Что-то так подсказало. Я знал, что стоит делать. Когда я в прошлый раз столкнулся с таким львёнком, едва унёс ноги, хотя, наверное, стоило приручить.
Лоренцо поглядел на него с сомнением, выразительно приподняв бровь и всем своим видом намекая на то, что подозревает собеседника в наглом вранье. Артемис улыбнулся и развёл руками в стороны, чтобы затем двинуться дальше по коридору. Минору этот юноша казался всё более интересным и даже привлекательным, но надо быть идиотом, чтобы пытаться отбить любовника у самого Найтгеста. Никакая дружба не спасёт от его ревности.
— Мы с Гилом учились вместе, — ответил наконец на вопрос чернокнижник, к собственному удивлению стараясь держаться поближе к юноше. Его аура рассеивала всё то, что нагонял зеркальный лабиринт. И если до того он чувствовал смятение, собственную беззащитность, ничтожность, то теперь вновь был в полном порядке. Странный этот Акио. — Хорошее было время, весёлое.
— И что весёлого может быть в этом зануде-деспоте? — ворчливо поинтересовался Артемис, вновь держа глаза закрытыми. Так было легче ориентироваться в пространстве, которое напрочь подрывало одно из основных чувств. Но на зрение Акио всегда полагался с особой осторожностью, а потому отрёкся от него в эти мгновения без сожаления.
— Тогда он был просто весёлым парнишкой, который сидел со мной за одной партой и так же не любил некоторые занятия, как и мы все. Никто же из нас не знал, что именно он тот самый Найтгест, который через пару сотен лет займёт пост Господина чернокнижников. Пф-ф, да в Академии на тот момент училось ещё не меньше пяти Найтгестов, и это только тут, под боком Чёрного замка. Кто же знал, что им станет это кудрявое безобразие?
 
Артемис сцедил улыбку в кулак, скрыв её за сухим кашлем. Этот конкретный чернокнижник совсем не испытывал священного трепета. Вот только он сам чувствовал себя совсем неуютно. Что же, где-то в глубине души он понимал, что примерно так всё и обстоит. Теперь и повелительные замашки, и силы, и действия — всё это складывалось в ясную картину. Акио понял, почему не смог ему противостоять, хотя в первое время и утешал себя тем, что просто не был готов к встрече. «Зато теперь я знаю. И буду готов, когда понадобится», — про себя ухмыльнулся юноша, наблюдая за тем, как Лоренцо укрощает остальных мантикор. Пара ласковых слов, сказанных мягким тоном, пара угрожающих рыков — и верные «питомицы» уже вились вокруг, заискивающе заглядывая в глаза.
— А почему здесь нет самцов? — полюбопытствовал Охотник, внимательно окидывая взглядом всю стаю.
— Так их на передовую отправляют, как только подрастут. Сейчас здесь всего пять детёнышей-самцов. Через пару месяцев можем их отправить в атаку. Если хочешь, познакомлю с ними. А самки лучше годятся для защиты — свою территорию они оберегают только так. Думаю, они смогут утихомирить своих мелких. Идём, надо проверить других тварей.
— Драконы? — с замиранием сердца и надеждой поинтересовался Артемис, чувствуя себя в окружении мантикор, как ни странно, уютно.
— С ними нужен другой подход, — покачал головой Лоренцо, следуя на выход. — Это же не те драконы, которые могут менять обличье, а те, кто заперт исключительно в этом. Разум у них, конечно, есть, но он несколько… хм, урезанный. Если они поддались панике так же, как и остальные, то придётся туго.
Той же ночью Акио поглядел и на то, как успокаивают крылатых огнедышащих ящеров, и на то, как загоняют троглодитов в их норы, чтобы не мешались под ногами, и на то, как Лоренцо сражается с вожаком минотавров, чтобы убедить остальных в своей способности защитить от мнимой угрозы. Дрессировщик впечатлил юного Акио настолько, что он пожелал ознакомиться с этим искусством. Драконы — огромные свирепые твари — поддались уговорам и вернулись в свои гнездовья. И, благо, их было всего пятеро, а не больше, иначе бы непременно пришлось говорить несколько дней. Казалось, что, чем их больше рядом, тем умнее они становятся. Общались могучие создания исключительно мысленно, и Артемису позволили послушать их голоса, раскрыв разум. Помимо Лоренцо с ними беседовал и Гилберт, а потому это объединение прошло безболезненно и быстро. Сперва Акио потерялся в водовороте чужих мыслей, а затем внимал с немым восторгом, кажется, готовый слушать вечно. Минотавры, менее разумные, чем мантикоры, забились в глубины пещер, уйдя так далеко, что даже Артемис не сразу почувствовал их. За глаза его уже прозвали ищейкой его величества, но он делал вид, что не замечает того. «Пусть себе смеются, сколько влезет, — безразлично думал он, шагая по каменным коридорам. — А когда я приду за ними, смешно будет уже мне». Лоренцо без умолку болтал с Гилбертом, по большей части засыпая его вопросами, а тот угрюмо молчал, и лишь при виде Акио лицо его светлело. Но на некоторые вопросы он отвечал, а иногда отпускал собственные комментарии по поводу рассказов. Минор был очень способным чернокнижником, да и его семья всегда оставалась лояльной к правящей династии, заслужив своё доверие ещё при Сириусе IV, который приходился нынешнему Господину дедом. Словом, прошло уже несколько тысяч лет с тех пор, как Миноры получили в награду за верность повелителю артефакт. Возможно, всё дело было в том, что они неплохо сажали оборотней на короткий поводок и знали, как управиться с этими дикими и необузданными созданиями. Во времена последней войны между ними и чернокнижниками, по крайней мере, это было весьма полезным умением. Но всё это Артемис узнал лишь из книг, потому как после того, как последний троглодит — особь из уродливых и крайне тупых тварей, способных задавить лишь числом и похожих на осклизкие гибриды рыбы и ящерицы, ползающие на шести кривых лапах, расположенных по бокам от тела — оказался в загоне, Гилберт не позволил любовнику удалиться на экскурсию по вернувшим спокойствие пещерам.