И рассыплется в пыль, Цикл: Охотник (СИ)

— Твоя одежда…
— Да-да, я уже иду, мой господин, — с непроницаемым лицом выдохнул Артемис, оборачиваясь.
На этот раз это был тёмный меховой плащ, почти простая рубашка и брюки. Акио переоделся за минуту и привычным жестом подобрал волосы. Гилберт протянул руку, приподнял его лицо за подбородок, но Артемис дёрнул головой и сделал шаг назад. Чернокнижник помялся, бросил на него быстрый взгляд и вышел прочь, прекрасно зная, что Охотник последует за ним. В карете он сидел поодаль, уставив отсутствующий взгляд в окно. Заранее подготовив себя к самому худшему, юноша весьма удивился, обнаружив, что они оказались в Умбрэ. Покрытая снегом столица принарядилась, дышала оживлённым восторгом и весельем. Дети носились прямо по мостовой, играли в снежки и не обращали внимания ни на что вокруг. Порой доставалось случайным прохожим, но те и не думали возмущаться, наоборот, присоединялись к игре. Артемис даже дёрнулся в их сторону, на секунду ожив и проникнувшись их затеей, но тут же ощутил руку на талии. Бросив быстрый взгляд на невозмутимого чародея, юноша понурился и снова приобрёл безразличный ко всему вид.
Возле Озёрной площади царило особое оживление. Высокие цветные шатры, пылающие жаровни, толчея — здесь было не продохнуть от людей. Весело щебетали сбившиеся в группы эльфы, перепархивая от одного шатра к другому; смурные мрачные лица дроу мелькали то тут, то там; даже болотники соизволили явиться, но их заранее обходили стороной. Это была та самая фракция, которая давно зарекомендовала себя не лучшим образом и не упускала шанс убедить всех в том, что каждый её последователь — законченный мерзавец. И даже когда в голове отдельного представителя не было ничего дурного, когда намерения были честны, встретив на улице гнолла или ящеролюда, все торопились обойти их стороной. Пожалуй, по коварству и низости с ними могли сравниться разве что гоблины, но те хотя бы не скрывали ничего и, если что, сразу же хватались за оружие. Но вместе с тем их просто-напросто не воспринимали как угрозу, в то время как болотники успели прославиться своим могуществом.
— Что это? — почему-то прошептал Артемис, хотя ошарашенно оглядывался по сторонам: уж сколько он был в этом городе, но ни разу не видел такого столпотворения.
— Неделя зимы, — с какой-то тоской и скукой отозвался Найтгест, окидывая всё абсолютно незаинтересованным взглядом. — Повелители должны являться сюда.
— Значит, здесь есть и другие? — ещё больше оживился Акио, тут же завертев головой из стороны в сторону.
— Да, вон Повелитель элементалистов, — чернокнижник кивнул на высокого мужчину с короткими золотистыми волосами, которые так и норовили встать дыбом. Облачённый в алое, он весело смеялся над чем-то, стоя в окружении своих то ли подданных, то ли обычных зевак. Артемис невольно прислушался, подавшись в ту сторону, хоть Гилберт и ворчал себе под нос о том, как он ненавидит элементалистов.
— И вот, молодой лорд Погребального пламени является. После трёх часов ожидания — та ещё диковинка. Одетый с иголочки щегол. Ну, думаю, придушу мелкого. В конце концов годовой слёт!
— Ведьмин шабаш, — ухмыльнулся себе под нос Найтгест, но мужчина это, похоже, услышал и весь просиял, увидев его поблизости.
— Гилберт, ты ли это? — воскликнул он, скользнув мимо всех и совершенно по-дружески обняв чернокнижника. Лицо у того перекосилось, но он одной рукой похлопал элементалиста по спине. — Целый год тебя не видел. Что у тебя нового? Пойдём, прогуляемся.
Артемис с любопытством наблюдал за тем, как мужчина подцепил Гилберта с другой стороны под локоть и повёл через ярмарку. Заметив взгляд, элементалист совершенно шаловливо подмигнул, тут же вогнав Акио в краску, заставив вжать голову в плечи и уставиться перед собой, продолжая играть роль куклы на выгуле.
— Должен сказать, не ожидал тебя увидеть, — щебетал элементалист, и Охотник пришёл к выводу, что тот молод по меркам мира и вряд ли старше чернокнижника. Скорее уж строго наоборот. — Ты так гневно ответил на моё последнее письмо, что я даже не знал, что мне и думать.
 
— Тарис, не забывай о том, что мы не союзники, — прохладно отозвался вампир.
— Очень жаль, между прочим! — воскликнул тот, сдвинув брови. — Столько всего можно было бы сделать.
— Мы не союзники. Так сложилось много тысячелетий назад, — упрямо повторил Гилберт, изо всех сил пытаясь вырвать руку из хватки настырного Повелителя. Одно только то, что зимой запрещались раздоры, удерживало его от того, чтобы вцепиться клыками в глотку соперника.
— А почему? — встрял Артемис, рискнув глянуть на элементалиста. Тот очень походил на Рильята и совсем не был похож на Акиру.
— А потому, мой дорогой Акио, что наши фракции когда-то не сошлись во мнении о том, имеют ли господа Найтгест моральное право управлять чужими тенями. — Тарис возник из язычков пламени по правую руку от Артемиса и уже его взял под локоть. — Мы настаивали на том, что не имеют.
— Это самые обычные тени, — сквозь зубы прошипел вампир, бросив яростный взгляд на элементалиста, но Артемис уже слушал его, широко распахнув глаза. Гилберт знал это выражение лица. Теперь заставить этого лиса отвлечься могло только чудо. — Тем более что и вы не невинные ангелы.
— И мы это признаём, — парировал Повелитель, гордо вздёрнув подбородок.
— Тогда вы должны были отказаться от силы и возможности иметь власть над стихией мысли! — глаза Найтгеста полыхнули. Он был ужасно зол. — Эти ваши элементали…
— Это как-то связано с историей изгнания Акиры? — Артемис не был бы собой, если бы не задал этот вопрос.
Оба мужчины уставились на него во все глаза, и у каждого на языке вертелось: «Откуда ты, чёрт побери, столько знаешь?». Акио беспечно пожал плечами, затем повертел головой и требовательно ткнул пальцем в сторону крохотного шатра, возле которого продавали яблоки в карамели. Найтгест скрипнул зубами только для вида: порадовать фаворита даже такой мелочью он был готов в любой момент. Только каждый раз выяснялось, что это, в самом деле, сущая безделушка и не более. Звякнув монетами, он привлёк внимание лоточника, и тот радостно протянул им три облитых тёплой карамелью красных яблока. Деревянные колышки, на которых те держались, едва не подламывались от веса плодов, и Артемис засомневался, что те могут быть пропечёнными, но быстро убедился в обратном. Карамель пропитала фрукты щедро и даже неприторно. Но угощением польстился только он, внимательно поглядывая на мужчин. Те явно спорили на мысленном уровне, судя по тому, как заболела у него самого голова. Подобную практику он странным образом остро чувствовал, но сам старался не прибегать к ней: всякий раз после этого у него раскалывались виски.
— Да, это связано, — наконец, выдохнул элементалист и провёл по лицу ладонью, внезапно став выглядеть таким измождённым, умудрённым, что до Артемиса вдруг дошло. Наверняка этот мужчина намного старше, чем пытается казаться. — Он был одним из лучших наших магов, а теперь мы даже не произносим его имя, вычеркнув из летописей. Такой талантливый юноша рос. Я не был знаком с ним лично, не знаю, к счастью то или нет, но старый лорд Погребального пламени всегда тепло о нём отзывался, пока дело не дошло до элементалей мысли. Тогда мы воспринимали это как наш козырь против господ чернокнижников. — Тарис, как ни странно, почтительно поклонился, прижав ладонь к груди. — Мы взаправду были против того, что они могут управлять тенями разумных существ, сотни раз выносили этот вопрос на Совет старейшин. Но те всякий раз отвечали: «Если им это дано, значит, да будет так». Это нас бесило. Тень по большей части считается отражением души. А если они так легко могут сманить её к себе и сделать что угодно — значит, тоже будет и с нашими душами? Когда тот ученик академии Стихий вдруг вывел формулу управления мыслью, мы были просто поражены. Мы считали, что нашли рычаг давления. Всё оказалось не так просто. Чтение мыслей, передача их другому существу — плёвое дело. Но заставить думать так, как тебе будет угодно, подчинить сознание и сделать его, как твоё собственное — огромный труд.