Мой идеальный смерч. Дилогия (СИ)
Только когда мы начали подходить к набережной, и здесь выложенной из синего камня, я начала внутренне успокаиваться и, как следствие, стала бухтеть. Ворчание — одна из черт моего характера, которая порой раздражает даже меня саму.
— Что это было? Как она посмела его поцеловать, эта клуша? Нет, ну вообще… Как так? Мы ведь все с тобой рассчитали! Все должно было быть по плану. Ник должен был быть опозорен в ее глазах. Князева перестала бы воспринимать его как парня. Но нет же… Ты даже собой жертвовал, общаясь с этими Сашей и рыжей истеричкой. Терпел ее приставания… А я ее курево проклятое. А Никита — вот все-таки придурок… Тут к нему честные геи пристают, а он… а она… — я захлебнулась в своих собственных эмоциях. — Решила им доказать. Полезла к нему целоваться! Засосала, как… как насос! Как шланг! Своим противным хоботом. У Князевой кроме троллей в родне еще и слоны ходят. Или муравьеды. Черт! Черт!
— Тише, Чип, — попросил меня Дэн, — на нас люди смотрят.
— По фигу на людей! Пусть смотрят. Как я могу тише? — возопила я и со всей силы пнула камешек, который тут же ударился с веселым стуком о перила, только чудом не попав в ногу важного седовласого дедка в костюме, прогуливающегося с шумными внуками по мосту.
— Осторожней, девушка, — тут же сделал мне он замечание.
— Извините, — пробурчала я. — Случайно.
— Учитесь культуре поведения, дорогая моя, — важно и с чувством собственного отвечал пожилой мужчина. — Россия в ее нынешнем положении требует образованных и культурных своих детей. Вежливость — признак….
Признак чего, я так и не узнала, потому что он не договорил.
Его внучки, насмотревшись на меня, тут же принялись пинать камешки во все стоны. Один из мальчишек со всей дури ударил ногой по булыжнику и заорал, вцепившись в ступню обоими руками. Его брат попал камнем в сестричку, самую маленькую из них, и девочка тут же заревела, зачем-то предварительно плюнув в обидчика. Дедушка, причитая, что больше никогда не поведет этих «чертят» на прогулку, тут же кинулся всех успокаивать.
Я, глядя на эту картину, нечаянно издала нервный смешок, кажется, даже слегка злорадный.
— Разрушительница, — покачал головой Дэн, замедляя шаг. Вроде бы, он понемногу успокаивался. Я, наконец, дождалась того радостно момента, когда он открыл рот и заговорил. — Ты сеешь хаос и разруху.
— А все ты виноват, — тут же перевела я стрелки на задумчиво разглядывающего окрестности Дениса, — придумал, блин, еще один гениальный план! Идиотизм какой-то! И зачем я вообще с тобой связалась? Что за глупые планы ты придумываешь? Неееет, они не глупые, они ненормальные! Бичи, бурундуки, контракты, дебильные друзья с дебильными кличками, трансвеститы. Идиотизм! Да эти двое только еще ближе стали. Как бы они там, — я оглянулась на всякий случай — вдруг эти двое все же за нами пошли? — прямо на мосту не легли… ну, ты понимаешь.
— Легли? — с интересом спросил мой спутник.
— Ага. Не маленький, понимаешь. А ведь все из-за твоих планов, дорогой мой, — я вновь кинула на парня красноречивый взгляд. — Это же надо было мне свой последний разум посеять где-то, чтобы связаться с таким болтуном, как ты. Миссия номер один, миссия номер два… мы их разлучим… нам нельзя сдаваться… И что? Бодяга какая-то в результате вышла.
— Мария, пожалуйста, давай, закроем эту тему? — попросил меня, наконец, Смерч, устав, видимо, от моей болтовни. Он замолчал на мгновение, а потом произнес задумчиво, как подвыпивший философ. — А если тебе вдруг захочется полежать так же… я с радостью предоставлю тебе свои услуги. Мы же партнеры. Да? — около уголков его глаз появились стрелки — он сдерживал улыбку.
Началось в колхозе утро — вот и первые дебильные шуточки с подтекстом! В себя наш мальчик приходит?
— Спасибо, вынуждена отказаться, — важно отвечала я.
— Если тебя не устраиваю я, то могу познакомить тебя с кем-нибудь, кто устроит, — очень скромно отвечал Дэн, глядя на меня невинными глазами мальчика-колокольчика. — Ты только скажи, какие у тебя требования к кандидатам «на лежанку». Мы партнеры, во всем будем помогать друг другу.
Будь я сильнее, за такую помощь точно бы ему морду набила. Как мой братишка. Тот все свое детство, юность и отрочество проблемы решал кулаками.
— Сволочь ты все-таки, Смерчинский. А требования… Они должны быть непохожими на тебя, — заявила я. Мы вновь оказались на набережной, на этом берегу уставленной небольшими уютными уличными кафешками, магазинчиками и передвижными лотками со всякой всячиной. Где-то здесь, по словам Лиды, сидела иногда гадалка, которая однажды раскладывала карты ее подружке и безбожно ее надурила — бедняжка до сих пор ждет, как дурочка Ассоль, свои Алые Паруса, разве что к морю каждый день не шастает. Лида часто подкалывает глупышку, а сама ни в какие предсказания не верит.
— Они? — деланно удивился парень. — Тебе сразу несколько надо?
— Иди на фиг, — добродушно сказала я ему.
— Иногда я думаю, — отозвался вдруг Дэн, — поместятся ли все посланные в тех местах, куда их посылают?
— Поставь вопрос по-другому. Смогут ли они достаточно растянуть эти самые места посыла?
Да, это было совершенно не смешно, но мы дружно расхохотались.
Мы оба только что — не побоюсь этого слова — пережили моральное потрясение, хотя готовились к маленькому триумфу. Да кто угодно на нашем месте пережил бы настоящее любовное землетрясение!
Но оба мы, как оказалось, сходились в отношении к неприятностям. И я, и он были оптимистами — к тому радостному моменту, когда мы сошли на берег, мы перестали сильно печалиться и кручинится, хотя в наших душах (если Смерчинский, конечно, свою не обменял у сил зла на свое же нереальное обаяние) остался неприятный осадок. Опять ничего не получилось. Опять мы сами себя обманули. Опять мы остались в пролете, а эти двое опять хорошо провели время, не понимая, как сильно они нас дразнят и раздражают одновременно.
— Знаешь, Бурундук, мне всегда везет, — вдруг своим обычным, слегка задорным, бодрым, вкрадчивым и донельзя приятным голосом произнес Смерч. — Всегда.
— Да? — со скепсисом в голосе спросила я. — Конечно, мы мало знакомы, чтобы я делала какие-то выводы, но… судя по всему, ты неудачник.
— Неудачник — это не про меня, — явно был он не согласен с моими словами. — Всегда везет! Почти, — поправился он. — Но в любви… кажется, в ней удача от меня отвернулась. Только тогда, когда я пытаюсь завоевать эту девушку, везенье убегает от меня, — мои уши уловили грусть в его голосе, и мне неожиданно захотелось пожалеть его, и, даже, может быть, обнять. Естественно, я не кинулась на Дэна с радостными криками, чтобы заключить в объятия.
— Значит, себя ты считаешь счастливчиком? — переспросила я.
— Ага. Вселенная благосклонна ко мне.
— Что, веришь в силу мысли? — прищурилась я, вспомнив известный документальный фильм, посвященный этой проблематике.
— Конечно, — отозвался парень самым разгильдяйским тоном, и я не поняла, шутит ли он, или это правда?
— Серьезно?
— Серьезно, — разгильдяйства в этом милом глоссе стало еще больше. — Как ты думаешь, почему некоторые называют меня Счастливчиком?
— И Лаки Боем, как собачку, — вспомнилось мне. — Ну не знаю. Насчет твоей удачливости… Доказать можешь? — есть во мне тяга к азарту. В детстве меня все постоянно брали «на слабо».
— Могу. А надо? — пожал плечами Дэн. Его, наверное, «на слабо» не возьмешь. Эх, не то, что мой братишка, или Димка-дурак из группы, с которым мы постоянно друг над другом подтруниваем еще с первого курса.
— Надо.
— Точно?
— Да! — я заупрямилась.
— Видишь автомат? Пошли, докажу, — и он с безразличным видом потащил меня к автомату с игрушками, в котором за весьма умеренную плату можно было вытащить себе приз с помощью управлением крана.
— Да это лохотрон, — у меня лично никогда не получалось вытянуть игрушку, сколько бы я не старалась — а уж в детстве, поверьте, я просто болела этой фигней, сжирающей кровные денежки. — Дэн, не трать на это свои деньги, все равно ничего не вытащишь.