Маленькая голубка (ЛП)

— Привлекать наивных девушек и обучать их работать на боях, — пролепетала я, слишком разозленная и обиженная, чтобы думать.
Я видела Максимо холодным. Горячим. Страшным. Страшно горячим. Я видела его замкнутым и совершенно открытым и непринужденным.
Но никогда, за все то время, что я его знаю, я не видела его таким разъяренным. Его тело практически вибрировало, а сузившиеся глаза были наполнены такой ненавистью, что она разрывала меня на части.
— Этот ублюдок сказал тебе это?
— Да, но…
— И ты ему поверила?
Нет.
Да.
Вроде того.
— Да, ты ему поверила, — его челюсть сжалась, когда он провел по ней рукой. — Это нормально, потому что он прав… Я тебя тренировал.
Глава 30. Правда
Джульетта
Это правда.
После его прямого подтверждения воздух вытеснили из моих легких, словно меня ударили. Мое сердце разлетелось на миллион осколков, когда крошечный клочок надежды, за который я цеплялась, был жестоко разорван на части.
Глядя по сторонам, я боролась за то, чтобы не впасть в истерику, пока не останусь одна. Только тогда я позволила бы и себе быть жестоко разорванной на части.
Максимо сдвинулся с места, и я подумала, что он позволит мне сбежать, но он схватил меня за волосы и заставил откинуть голову назад, чтобы мои глаза встретились с его пылающими.
— Я тренировал тебя брать мой член так, как мне нравится. Всасывать его в горло и не останавливаться, даже когда у тебя начинаются рвотные позывы. Следовать моим правилам, слушать меня и, наконец-то, блядь, доверять мне. Я готовил тебя к тому, что ты будешь моей. И ничьей больше, — он покачал головой, нахмурившись. — Я хочу убить каждого ублюдка, который на тебя посмотрит. Думаешь, я позволю кому-то еще прикасаться к тебе? Прикоснуться к тому, что принадлежит мне? — его тон был резким, а глаза — смертоносными. — Хочешь узнать, что происходит с тем, кто прикасается к тебе, Джульетта?
Я покачала головой, не зная, что он скажет, но все еще уверенная, что мой ответ будет "нет".
— Очень жаль. Я сдерживался, стараясь не напугать тебя. Это был явно неправильный шаг, потому что он позволил этому ублюдку залезть тебе в голову. Это папочкина ошибка, и она больше не повторится. Отныне ты получишь всего меня, потому что ты, черт возьми, точно отдашь мне всю себя.
Если он сдерживался, то что говорить о несдержанности?
Максимо перевел взгляд на меня, задирая вверх рубашку. Медленно он провел пальцем по шраму над бедром. Жестокая улыбка искривила его губы, прежде чем он поднял голову и направил эту улыбку на меня.
— Я же говорил, что он будет мертв.
Я тяжело вздохнула.
Он говорил мне. Я просто не поверила.
К тому времени, когда я поняла, что лучше не недооценивать Максимо, его угроза, Салливаны и их головорез были давно забыты.
— Я не дал ему легко отделаться. Я не торопился. Я сделал так, чтобы ему было больно. И когда я в последний раз воткнул свой клинок, — он провел костяшкой пальца по шраму, как и в первый раз, когда увидел его, — он был вот здесь.
Он изучал меня, ожидая моего ответа.
Если бы я была хорошим человеком, я бы закричала.
Убежала бы от него.
Вызвала бы полицию.
Но я не была таковой. Потому что вместо того, чтобы оплакивать загубленную жизнь или ужасаться перед лицом жестокости, во мне разлилось тепло. Максимо защищал меня, когда никто в моей жизни этого не делал. Он был готов пойти на войну ради меня. Он заботился обо мне.
Именно поэтому, вместо того чтобы сделать что-то разумное, я прошептала:
— Спасибо.
В его темном взгляде что-то мелькнуло, прежде чем он выдавил.
— Кого ты благодаришь?
Но я не дала ему того, чего он хотел.
Максимо не рассердился на мое молчание. Нет, он снова улыбнулся — по-змеиному и лукаво.
Взяв меня за бедра, он переместил нас через всю комнату к своему столу. Он повернул меня, перегнув через стол и удерживая рукой за плечи. Бумаги и клавиатура упали на пол, но он либо не заметил, либо ему было все равно.
 
Мужчина стянул мои шорты и трусики до колен, раздвинув ноги, чтобы ткань оставалась натянутой, впиваясь в кожу.
Мой мозг, наконец, понял, что к чему, и я попыталась встать, но его хватка оставалась крепкой.
— Максимо…
— Я знал, что ты еще не доверяешь мне, Джульетта. Я знал, что ты сдерживаешься. Но я не думал, что ты настолько мало доверяешь мне, что поверишь Магси, мать его, Кармайклу, а не мне, — его ладонь приземлилась на мою задницу. — Мы это исправим.
Мой вопль перерос в крик, когда на тоже место приземлились еще два.
Стоп.
Одно единственное слово.
Один единственный слог.
Я знала, что стоит только сказать это, и он тут же остановится.
И все же я не сказала этого. Я даже не подумала об этом.
— Что тебе сказал Кармайкл? — спросил он, как будто это был обычный разговор и он не шлепал меня по заднице.
Я открыла рот, чтобы солгать, но между моими болезненными возгласами выплеснулась правда.
— Что ты готовил меня, чтобы продать подороже.
— Я не продаю киски, как чертов аукционист. Что еще?
— Или чтобы сделать меня одной из своих шлюх на твоих боях.
— У меня нет шлюх.
— Ладно, твои девушки, которые там, потому что у этих мужчин есть деньги.
— Подбирай слова, Джульетта, — предупредил он, сильно шлепнув по верхней части бедра. — Девушки приходят из эскорт-услуг. Я позволяю им работать на боях. На этом моя роль исчерпывается.
— А откуда мне знать, чем ты занимаешься? — пробурчала я сквозь боль. — Ты никогда не говоришь со мной о своей работе.
— Это потому, что когда я с тобой, я не хочу думать об этой ерунде. Я хочу эгоистично наслаждаться покоем и отвлечением, которые ты предлагаешь. Но если из-за этого ты чувствуешь себя отверженной, то это еще одна папочкина ошибка, — удар пришелся по другому бедру. — Что еще?
— Что я предала своего отца, будучи с тобой. Что я шлюха и крыса, — знакомое чувство вины поселилось в моей груди, затрудняя дыхание. — Он спросил, какая дочь так поступит со своим отцом.
— Та, у которой отец дерьмо, не заслуживающее преданности.
— Я даже не плакала, — призналась я, когда его ладонь коснулась верхней части ягодицы, и резкий шлепок прозвучал вокруг нас. — Я плакала по змее, которую убила в дикой местности, но не по собственному отцу.
— Он не заслуживал твоих слез.
— Я никогда не чувствовала себя виноватой за то, что была с тобой. Я чувствовала вину за то, что не чувствую вины.
— Ты не должна чувствовать себя виноватой, и точка, — еще два. — Что еще?
— Что я жадная и жаждущая денег.
— Ты далеко не такая. На самом деле, ты заноза в моей заднице, когда дело доходит до принятия подарков без споров. Что еще?
— Что это просто для секса.
— Если бы мне нужна была только эта идеальная киска, я бы не ненавидел нашу разлуку. Я бы не перестраивал свой график, чтобы работать из дома, и не брал бы тебя с собой в офис. Ты умная, сообразительная, творческая, упрямая, решительная, верная и еще бесчисленное множество вещей, которыми я одержим, — его рука дважды коснулась моей задницы, согревая ее так же, как его слова согревали мои внутренности. — Что еще?
Тепло, которое он создал, сменилось зазубренными осколками льда, от которых мои внутренности замерзли и раскололись на части.
Я сглотнула, не в силах выдавить из себя слова. Я не хотела говорить ему. Я не хотела привлекать его внимание, если он сам до сих пор не догадался.
Я не хотела светить на правду ярким прожектором.
Когда я замешкалась, его рука трижды шлепнула на одно и тоже место.
— Что еще?
— Ничего, — солгала я.
Это было зря.
Следующий удар пришелся по моей киске, отчего на глаза навернулись слезы, хотя они все еще не падали. Шлепнув меня еще раз, он приказал:
— Никогда не лги мне, Джульетта.