Родитель номер два

Детина недоуменно взглянул в лицо Марку. Казалось, его озадачил последний вопрос.
– Фундаменталисты? – переспросил он. – А кто это?
Издевается или действительно не знает? Но с этим следовало разобраться непременно.
– Фундаменталисты – это враги общества, – терпеливо ответил Марк. – Это – те немногие отщепенцы, которые неспособны понять основные принципы нашей культуры. Они выступают против свободы личности, против свободного развития каждого человека.
Поскольку Аякс молчал, Марк решил говорить понятнее. В конце концов, перед ним простой рыбак…
– Фундаменталисты считают, что семейные узы священны и необходимы. Считают, что в семье должны быть муж и жена – обязательно мужчина и женщина. И что они не могут разводиться свободно по своему желанию, а должны сохранять свой союз. И не просто сохранять, а воспитывать в семье своих детей. То есть они еще и против того, чтобы дети развивались свободно. Вы меня понимаете?
Аякс кивнул. Потом он поднял скованные руки и провел ладонями по своему лицу, как бы стряхивая оцепенение.
– Ну да, понимаю, – сказал он. – Честно говоря, я тоже так считаю. Трахаться должны мужчины с женщинами, на то они и созданы разнополыми, чтобы у них были дети. Если в семье рождаются дети, то значит, это естественно. А в семье двух мужчин или двух женщин ребенок родиться не может – значит, это семья противоестественная. Что тут непонятного?
Марк озадаченно покачал головой. Какая дремучесть все еще царит в дальних поселках! Словно сюда еще не дошла цивилизация!
– Естественно все то, чего желает человек, – медленно, как учитель, произнес он. – Разве вас не учили этому в детстве, в школе? Все желания и потребности человека без исключения – естественны. Потому что это природа человека и его священное право – удовлетворять все, слышите, все! – свои желания.
Аякс молча смотрел на него и моргал. А ведь Марк излагал самые простые, обыкновенные вещи. Азы основ, на которых строится цивилизованное общество.
– У вас что – никогда не было сексуальных связей с мужчинами? – на всякий случай спросил Марк, но Аякс, усмехнувшись, успокоил его.
– Да нет, были, конечно, – неохотно сказал он. – В воспитательном доме учили этому, как всех. Но мне никогда не нравилось, и с тех пор я с мужчинами ни гу-гу. Не по мне это.
Марк кивнул и поджал губы. Честно говоря, ему это тоже было совсем не по душе. В воспитательном доме им все время внушали, что отношения между двумя мужчинами и двумя женщинами так же хороши, как отношения между мужчиной и женщиной, и даже гораздо лучше, но… Телу не прикажешь, и всю жизнь Марк решительно предпочитал женщин, стараясь, конечно, этого не афишировать. Если говорить о своих предпочтениях громко, могут принять за фундаменталиста, а тогда только держись – неприятностей не оберешься. Скажут, что ты – враг свободы и гармонического развития личности.
– У вас есть единомышленники в поселке? – спросил Марк. – Отвечайте честно, Аякс. Если вы сообщите о тех, кто разделяет ваши дикие взгляды, то наказание вам смягчат.
– Смягчат? – с сомнением в голосе уточнил детина. В глазах его мелькнул лучик надежды…
– Если вас признают виновным в убийстве без смягчающих обстоятельств, – объяснил Марк, – то, независимо от того, сумасшедший вы или нет, вас изолируют где-нибудь на ферме или заводе-автомате на всю оставшуюся жизнь. Там не будет никаких людей, кроме вас. И, самое главное, там не будет Царства. Понимаете? Вообще не будет!
– Царство меня не интересует, – пробурчал Аякс. – Я этой дрянью почти не пользуюсь.
– Как? – ошарашенно спросил Марк после короткой паузы, пытаясь вместить услышанное в свое сознание. Ему не приходилось видеть человека, который бы не пользовался Царством. Это же смысл существования…
– Как не пользуетесь? Никогда?
– Да нет, иногда играю в это, – смягчился Аякс, и на широком лице его заиграла настоящая улыбка. – Раз в месяц примерно играю. Дело в том, что я очень люблю охотиться. Когда маленьким был, сбежал я из воспитательного дома и разыскал своего родителя номер два. Ну, вы понимаете, он был мужчиной. С родителем номер один он тогда уже был в разводе и жил в поселке, где добывали газ из-под земли. И родитель номер два частенько ходил на охоту – там волков было видимо-невидимо. И меня с собой брал, я до сих пор все хорошо помню.
 
– Но ведь охота запрещена, – машинально возразил Марк. – Давно запрещена, как очень опасное занятие. Ваш родитель номер два нарушал закон!
– Нарушал, – согласился Аякс, с лица которого теперь не сходила добрая благодушная улыбка. – Тут уж ничего не поделаешь. Впрочем, вы его теперь никак не накажете, потому что он погиб на охоте. Винтовку заело в самый неподходящий момент, и волки со всех сторон кинулись на него и разорвали. Вот так-то.
– Печально, – пожал плечами Марк. – Всем же известно, насколько опасна охота. Нет пределов человеческому неразумию.
Но Аякс внезапно оживился и возразил.
– Нет, – покрутил он головой. – Что же тут неразумного? Он погиб на охоте, в восемьдесят лет, будучи еще бодрым и сильным мужчиной. А что, по-вашему, разумно? Умереть в сто тридцать дряхлой развалиной, с половиной искусственных органов?
Проживая в поселке со своим родителем номер два, Аякс часто ходил вместе с ним на охоту и очень пристрастился к этому. А спустя три месяца его снова забрали в воспитательный дом, потому что жить детям с родителями – это незаконно. Излишние родственные связи дурно влияют на детей, да и родителям нехорошо – ограничивает их личную свободу.
– С тех пор я охочусь в Царстве, – закончил свой рассказ Аякс. – Но тоже редко, раз в месяц, как уже говорил. А ни для чего другого мне Царство не нужно. Мне хватает реальной жизни.
Собственно, допрос был практически закончен. Аякс – законченный фундаменталист, как бы ни делал вид, что ему незнакомо это слово. Пусть даже и незнакомо, дело все равно ясное: перед Марком сидел абсолютно законченный враг культуры и цивилизации. Оставалось лишь установить его связи.
– Если вы расскажете о своих единомышленниках, – сказал Марк, – вам сделают снисхождение за искренность. Вас кто-то подучил, кто-то повлиял на вас, а вы – человек морально неустойчивый да вдобавок не слишком образованный. Кто в поселке разделяет ваши заблуждения?
Но Аякс действительно был склонен говорить искренне и снова озадачил Марка.
– Кто разделяет? – задумчиво переспросил он. – Да почти все разделяют. Правда, признаюсь, я ни с кем о своих мнениях не говорил, но ведь имею глаза и уши. Когда детишек в воспитательный дом забирают, разве родители не грустят? Особенно родитель номер один, которая рожала. Да и номер два, бывает, тоже чуть не плачет. Все делают вид, что так и надо, но себя разве обманешь? А измены эти – направо и налево – к чему приводят? Мы с Ниной договорились, что у нас этого не будет, но вот – не выдержала, поддалась. Ну, и я не сдержался.
Марк задумался. Искренность ответов Аякса ни к чему не вела. Что делать с его словами? Весь поселок же не арестуешь. Да и правду ли он говорит?
«Ладно, – решил Марк. – Моральная обстановка в поселке – не мое дело. Заберу преступника и улечу. А в городе напишу рапорт о наших с ним разговорах. Пусть специалисты разбираются».
Когда Марк уже выходил из холла, ему вдруг пришла в голову оригинальная мысль: может быть, Аякс прав, и в таких вот отдаленных поселках действительно подбираются люди с фундаменталистскими наклонностями?
– Внимание, – бесстрастным голосом произнес бортовой компьютер вертолета. – В системе управления отмечены серьезные нарушения. Ведется поиск и устранение неисправностей.
Третий час полета проходил в молчании. Марк слушал радио, а сидевший рядом в кабине Аякс думал о чем-то своем – невеселом.
Когда бортовой компьютер внезапно заговорил, Марк невольно посмотрел вниз. Они летели над внешним пространством, и далеко внизу расстилалась зеленая масса лесов.
«Ну вот, – меланхолично подумал Марк, – вот это и случилось. Каждый человек, летающий через внешнее пространство, боится именно этого… Теперь это произошло и со мной. Но почему сейчас?»