Пройти по Краю Мира

Я вспоминаю дом, в котором жила и работала, так ясно, словно сейчас стою перед его дверями. Он находился на улице Свиной Головы. Дорога начиналась на востоке, возле рыночной площади, где торговали свиными головами. От площади она поворачивала на север и проходила мимо того места, где раньше росло некогда знаменитое Бессмертное Дерево. За ним улочка сужалась и превращалась в извилистую аллею, на которую выходили тесно прижимающиеся друг к другу большие семейные дома. Заканчивалась она узкой возвышенностью прямо над самой глубокой частью балки. Драгоценная Тетушка рассказывала, что балку тысячу лет назад расчистил один военный правитель. Ему приснилось, что гора внутри была из чистого нефрита, и он повелел всем своим подданным копать не останавливаясь. И тогда все — мужчины, женщины и дети — копали, чтобы его сон сбылся. Ко времени его смерти его дети состарились, их спины сгорбились, а половина горы была разрыта.
За домом площадка выходала на утес, и если человек туда падал, то ничто уже не могло его удержать — он оказывался на самом дне глубокой балки. Когда-то клану Лю принадлежало двадцать му [16] земли вокруг их дома. Но время и дожди размывали края балки, и она становилась все глубже и шире, а земельный надел нашей семьи — все уже. И утес с каждым годом подходил все ближе к нашему дому.
Это сближение приучило нас к любопытной мысли: для понимания того, что ожидает нас впереди, мы не должны забывать оглядываться назад. Мы называли пространство за утесом Краем Мира. Иногда мужчины нашей семьи принимались спорить: принадлежит ли нам земля, которая обрушилась в балку? Один дядюшка сказал:
— Нам принадлежит лишь плевок, который летит от наших губ до дна этой пустоши.
— Не надо больше об этом говорить, — отозвалась его жена. — Накличешь беду.
Потому что там, за краем утеса, на самом дне, лежало то, о чем нельзя было говорить вслух: нежеланные дети, покончившие с собой женщины и нищие. Это было воплощением несчастья. И все об этом знали.
Когда мы были молодыми, я часто ходила к утесу с братьями и Гао Лин. Нам нравилось сталкивать с него забродившие дыни и испортившуюся капусту. Мы смотрели, как они летят вниз, ударяясь о склоны, разбиваясь и падая на черепа и кости. Во всяком случае, мы думали, что именно на них они и падали. Однажды мы спустились с утеса, скатившись на попах и цепляясь за выступавшие корни. Нам казалось, что мы отправились в путешествие в потусторонний мир. Вдруг до нас донесся шорох из кустов, и мы закричали так громко, что у нас заболели уши. Но это оказался не призрак, а пес мусорщика. А то, что нам сверху казалось черепами и костями, на самом деле было валунами и сломанными ветками. Но хоть тел мы и не нашли, вокруг валялись клочья одежды: рукава, воротники и много непарной обуви. Мы были уверены, что все это принадлежало мертвецам. Вдруг мы учуяли запах призраков. Достаточно один раз его почувствовать, чтобы навсегда запомнить, что это такое. Он шел прямо от земли, несся к нам на крыльях тысяч мух. Эти мухи гнались за нами подобно грозовой туче, и, пока мы торопливо взбирались обратно вверх по склону, Первый Брат выбил ногой камень, который упал и разбил голову Второму Брату. Мы не смогли скрыть эту рану от матери, и когда она ее увидела, то выпорола нас всех. А потом она сказала, что если мы еще раз спустимся в Край Мира, то можем обратно не возвращаться.
Стены дома Лю были сложены из камней. Эти камни были покрыты влажной испариной летом и влажным мхом зимой. Крыша в доме протекала в нескольких местах, и были дырки в полу, из которых тянуло холодом. Но все равно, когда бы я ни вспомнила о нем, мое сердце наполняется странной тоской. Я очень по нему скучаю. Только там существуют известные лишь мне потаенные места, где тепло или прохладно. Только там я могла спрятаться и представить, что могу оказаться где угодно.
В этих стенах в одно и то же время жили разные семьи самого разного достатка и разных поколений: от домовладельцев до съемщиков, от прабабушек до новорожденных. При мне там жило около тридцати человек или больше, и лишь половина из них относились к клану Лю. Лю Цзинь Сэнь был старшим из четырех сыновей. Я его называла отцом. Дядюшки и их жены звали его Старшим Братом, а мои кузены — Старшим Дядей. По положению дядюшек звали Старший Дядюшка и Младший Дядюшка, а их жен — Большая Тетушка и Младшая Тетушка. Когда я была совсем маленькой, мне казалось, что моих отца и мать называли Старшими, потому что они были намного выше всех остальных дядюшек и тетушек. Первый и Второй Братья тоже были крупными мужчинами, как Гао Лин, и довольно долгое время я не понимала, почему я оказалась такой невысокой.
 
Еще был четвертый сын, самый младший и самый любимый — Самый Младший Дядюшка. Его звали Лю Ху Сэнь. Вот он и был моим настоящим отцом, и он женился бы на Драгоценной Тетушке, если бы не умер в день свадьбы.
Моя настоящая мать родилась в большом городе у подножия холмов, в местечке, называемом Рот Горы Чжоу. Это имя оно получило в честь императора Чжоу из династии Шан, которого все знали как тирана.
Наша семья иногда ездила в Рот Горы на ярмарки, проводимые храмами. Если идти по дороге, то от нашего дома до этого места было всего десять километров.
Но если спуститься в Край Мира, то вдвое ближе, хотя гораздо опаснее, особенно летом, потому что в это время года шли великие дожди. Пересохшее русло заполнялось в мгновение ока, и человек не успевал добежать до его отвесных краев, чтобы забраться наверх и воззвать к Богине Милосердия. Воды, как тати, настигали и хватали несчастного вместе со всем, что не было закреплено в почве глубокими корнями. Когда дожди заканчивались, селевые воды быстро высыхали, а жадные рты гор поглощали весь намытый мусор: поваленные деревья, мертвые тела и истлевшие кости. Они провалились в горло горы, потом в желудок, в кишки и наконец в толстый кишечник, где застревали.
— Как при запоре, — как-то объяснила мне Драгоценная Тетушка. — Вот потому и существует так много холмов и вершин, названных в честь костей: холм Куриной Кости, холм Старая Корова, холм Драконьей Кости. Конечно же, в холме Драконьей Кости лежат не только кости дракона. Некоторые из них раньше принадлежали обычным животным: медведям, слонам, бегемотам.
Драгоценная Тетушка рисовала каждого животного на моей меловой доске, потому что мы с ней никогда не говорили о них раньше.
— У меня тоже есть кость, наверное от черепахи, — сказала она и достала ее из складок своего рукава. Кость была похожа на сухую репу с оспинами. — Отец чуть было не размолол ее на лекарство, но потом заметил, что на ней что-то написано.
Она перевернула кость, и я увидела странные символы, покрывавшие почти всю ее поверхность.
— До недавнего времени такие кости особо не ценились из-за царапин, и копатели костей обычно полировали их и потом продавали в лавки, где готовят лекарства. Теперь ученые называют их гадательными костями, и стоят они едва раза дороже обычных. А слова, что здесь написаны, считаются вопросами, адресованными богам.
— А что тут сказано? — спросила я.
— Кто знает? Раньше слова выглядели не так, как сейчас. Но я должна была бы помнить этот язык. Иначе зачем все это? Зачем было богам произносить эти слова, а человеку их записывать?
— Где же здесь ответы?
— Тут, в трещинах. Предсказатель прикасается к кости горячим гвоздем, и она трескается, как дерево, в которое попадает молния. А потом просто надо истолковать, что значат эти трещины.
Она забрала у меня гадательную кость.
— Когда-нибудь, когда ты научишься помнить и беречь, я отдам тебе эту кость навсегда. Но сейчас ты просто забудешь, куда ее положила. Потом мы можем сходить поискать еще костей дракона, и если ты найдешь такую с письменами, то можешь оставить ее себе.
В этом местечке каждый бедняк собирал драконьи кости при всякой возможности. Женщины тоже искали, но если находили, им приходилось говорить, что нашел их кто-то другой, обязательно мужчина, иначе за их находку почти не давали денег. Потом по деревне ходили посредники и скупали все драконьи кости, чтобы отвезти их в Пекин и там продать в лавках, где готовят снадобья, уже за более высокую цену, а те продавали их больным еще дороже. Эти кости были известны тем, что могли излечить любую болезнь: от истощения до глупости. Ими пользовались многие доктора, и отец Драгоценной Тетушки тоже. С их помощью он лечил кости.