Что-то в большом городе (СИ)

Марьяне почему-то казалось – или ей хотелось так думать – что о нелюбви со стороны Тамма-старшего не идет речи. Он вкладывается в сына – в его будущее, в его образование. Явно видит сына наследником своего дела. Для таких, как Тамм, так, скорее всего, и выглядит высшее проявление родительской любви.
Тогда, может быть, Герман Тамм просто не понимает, какие боль и горе он причинил и причиняет сыну? У людей, достигших таких высот, своя система ценностей, свои ориентиры. И для Германа Тамма это и в самом деле может казаться не таким уж важным. Он выкинул эту женщину из своей жизни и посчитал, что то же самое может сделать и его сын.
Но ведь и у Германа Тамма была мать. Ее уже нет в живых, Марьяна это выяснила. Но она была. Наверняка любила его. Ну, или, по крайней мере, Герман Тамм знал, кто его мать. Неужели он не понимает, как важно то же самое для его сына?!
Именно эта идея – о том, что Тамм просто не понимает, что сделал – не давала Марьяне покоя. И заставляла ее практически с маниакальным упорством, кроха за крохой, искать любую информацию о жизни Германа Тамма. Марьяна не знала, что будет делать с этой информацией. Что будет делать, если ей и в самом деле удастся узнать, кем была эта загадочная Лина, мать Кости, и что она такого сделала, что ее вымарали из жизни сына. Марьяна отчетливо понимала, что вторгается в чужую частную жизнь – вторгается настолько глубоко, насколько это возможно. И это никак не оправдывается стоящими перед ней профессиональными задачами. Единственное ее оправдание – красивый двадцатилетний парень с широкой обаятельной улыбкой. Который крикнул: «Я не знаю!» о своей матери. Который думает, что хорошо умеет не показывать свои боль и одиночество.
Марьяна в один долгий глоток допила кофе. В своих попытках выяснить что-либо о матери Кости она уперлась в стену. Герман Тамм очень тщательно подчистил все следы, потратив на это значительное количество времени, сил и денег. И теперь, чтобы сломать эту стену, надо приложить еще большее количество времени, сил и денег. У Марьяны нет таких возможностей. Где уж ей тягаться с самим Германом Таммом? Но, как известно, нормальные герои всегда идут в обход. А юноша Давид может победить великана Голиафа.
Нет смысла штурмовать эту стену в лоб. Надо пройти вправо или влево и поискать в стене трещину. Ее не может не быть. Герман Тамм – живой человек, даже если выглядит как сейф. А живые люди совершают ошибки и оставляют следы.
***
Марьяна задумчиво смотрела на свой смартфон. Она только что закончила телефонный разговор. Это был крайне занимательный разговор, который поставил последний элемент в паззле. В головоломке, которая касалась начала строительства бизнес-империи Тамма. Но эту тему рыть оказалось проще. Не то, чтобы вся информация была открыта. Не то, чтобы причастные к тем событиям люди охотно делились информацией. Но ощущения стены в данном вопросе не было. Потому что слишком много людей в это были вовлечены, всем рот не заткнешь, в отличие от ситуации с матерью Кости.
Картина вырисовывалась любопытная. Хотя, если рассуждать отстраненно, ничего удивительного в начале карьеры бизнесмена Германа Тамма не было. Это просто Марьяна, кажется, уже слегка тронулась умом на Тамме-старшем, и любая информация о нем для нее – лакомый кусочек.
В основе каждого богатства лежит преступление. Так говорили два мудреца: Оноре де Бальзак и Карл Маркс. Герман Тамм этот постулат подтвердил. Нет, там не было ничего из серии особо тяжких преступлений в отношении личности, не было, боже, сохрани, убийств или нанесения телесных повреждений. Старая как мир история – взятки чиновникам для более выгодного передела собственности, для получения крупного контракта. Всего два эпизода. И дела эти, как говорится, давно минувших дней. Сейчас Герман Тамм белый и пушистый, его бизнес-империя крепко стоит на ногах, сам он имеет безупречную деловую репутацию. А что там было пятнадцать лет назад – кого это интересует? В конце концов, никто же не пострадал. Кроме абстрактных интересов налогоплательщиков.
 
Марьяна вздохнула и откинулась в кресле, прижалась затылком к подголовнику. Они не испытывала никакого разочарования той информацией, которую получила. Герман Тамм играет по тем правилам, которые есть, он не идеалист, он прагматик.
Все это укладывалось в картину, которую Марьяна себе нарисовала. Правда, это нисколько не приближало Марьяну к тем вопросам, которые она перед собой ставила. Кем была мать Константина Тамма? И что ест на завтрак Герман Тамм? Впрочем, про последнее наверняка знает Костя. А вот про цвет нижнего белья Германа Гергардовича можно теоретически узнать через его домработницу – у него таковая, конечно же, имеется. Только вот Марьяне это теперь совершенно не интересно. Разве что выяснить данный факт лично.
Так. Стоп. С каких это пор Марьяна допустила мысль… нет, просто предположение… гипотетическую возможность того, что при каком-то невероятном стечении обстоятельств в одной точке пространстве могут сойтись сама Марьяна и трусы Германа Тамма? Причем трусы должны быть в этот момент на их владельце. Хотя он… или Марьяна… их потом может снять.
У-ф-ф-ф. Ой. Ой-ой-ой.
Марьяна встала и стала расхаживать по кабинету. А вот так, да. Пока она рыла, рыла, рыла, как крот, Марьяна вырыла себе яму. Попалась в известную ловушку. Когда журналист готовит материал, когда собирает очень много информации, когда беседует с тем, о ком он будет писать – есть вероятность попасть под обаяние своего объекта исследования. Правда, для этого должно соблюстись одно условие. Личность исследуемого должна быть определенного масштаба.
Герман Тамм был личностью. Еще какой. Да, крупный бизнесмен со всеми втыкающими – сдержанный, расчетливый, жесткий. Это, как говорится, необходимые качества, как жабры у рыбы – чтобы существовать в его среде. Но при этом умный невероятно. К нему часто обращались за экспертными заключениями по автомобильному рынку, и это всегда было емко, четко, по делу. Иногда, очень редко в его высказываниях и коротких интервью журналистам деловых изданий проскальзывало такое, от чего у Марьяны буквально поджимались пальцы на ногах. У этого мужчины внезапно оказалось потрясающее чувство юмора. Оно проявлялось редко, но это были просто перлы. Одна из его фраз при оценке отечественного автопрома разошлась, что называется, на цитаты. Марьяна вспомнила собственное личное общение с Германом Таммом. Да, оно где-то сквозило, на подходе, это его чувство юмора. Только он его не всем демонстрирует. При мысли о том, как этот мужчина интересен в живом, непосредственном общении, Марьяна вздохнула. Почти мечтательно. Интересно, с кем он так общается? С Костей? Марьяна еще раз вздохнула. Ей это казалось маловероятным, но она мало что знала об отношениях двух Таммов. Да, есть конфликт. Да, есть чудовищная позиция Германа Тамма по отношению к матери Кости. Но ведь это еще не все.
Вряд ли Герман Тамм может позволить себе расслабиться с партнерами по бизнесу. О том, что его связывают с кем-то особо приятельские или дружеские отношения, никакой информации не было. С кем он может шутить? Со своим женщинами? С экскортницами? Марьяна хмыкнула, вспомнив историю, рассказанную ей при подготовке материала об этой сфере услуг. О том, что один крупный бизнесмен пользовался услугами таких девушек, чтобы выпить с ними водки. Это было прямо условие – чтобы пила водку. Ну а под водку известно что – разговоры.
Но вряд ли такое подходит Герману Тамму. Это все-таки сейф, а сейфы водку не пьют. Но чертовски привлекательный сейф. Среди бизнесменов такого уровня по-настоящему привлекательных мужчин не так уж и много. Это только в разделе развлекательной женской литературы миллиардеры с мускулами и сногсшибательной улыбкой водятся пачками. А в реальной жизни люди с таким уровнем обеспеченности могут себе позволить позицию: «Мне плевать, что вы думаете по поводу моей внешности. За мои деньги мне будут улыбаться, называть красавчиком и терпеть и пузо, и дряблость, и все, что угодно».