Р.А.Б.

– То есть ты, Колпин, вот так вот запросто сдал родную компанию? – Я нервно затянулся.
– Никого я не сдавал – это раз, – Колпин тоже снова закурил, – потом, компания мне не тетка, чтобы ее родной называть – это два. Я всего лишь оператор, на основе моих данных компания должна была улучшать сервис!
– А как же она могла его улучшать, если вы всем call-центром сдавали левые опросники? – разозлился я. – Компания же думала, что клиенты довольны, а…
– …А клиенты не хотели со мной разговаривать! Чего говорить о качестве говно-машин? Их же покупают такие, как я. Не как машину, а как лошадь без ноги, чтобы ездить на работу на этом корыте, а потом тратить большую часть зарплаты на его ремонт, понял? – В голосе Колпина зазвучала агрессия. – Ты вообще представляешь, как живут такие, как я, нет?
– Представляю.
– Да ни хера ты не представляешь! Я получаю двадцать пять тысяч рублей. В начале каждого квартала покупаю себе три рубашки и костюм (я же должен соответствовать!) – это примерно шесть тысяч. Отдаю банку триста долларов ежемесячно за кредит, который я брал, чтобы купить такой же гребаный «ВАЗ» (я ведь должен передвигаться мобильно!) – это семь с половиной тысяч. Отдаю другому банку еще двушку за кредит, который мы взяли на покупку техники. Сотку долларов плачу за телефон (у нас же компенсация мобильной связи очень щедрая – тысяча рублей). Что-то проедается-пропивается. Обеды на работе. Одежда там, кафе и все такое. Иногда откладываю тысяч пять, типа «на отпуск», которые потом тратятся на всякие непредвиденные попадосы.
– Ты думаешь, я миллионер?
– Я думаю, что через месяц я закончу платить кредит за машину и технику, что у меня есть два костюма, что в сентябре мы поедем с женой на дачу. И все наконец будет нормально. Но приходит сентябрь и нормально не получается: говеная машина ломается, говеные костюмы выглядят так, что на них страшно смотреть, ребенок идет в школу, и ему нужны новые вещи, а я думаю о том, что мне придется опять у кого-то подзанять, месяца на три, не больше, понял? – Колпин снова потянулся за сигаретой.
– Хочешь «Парламент»? – примирительно предложил я.
– Нет, спасибо, – Колпина, кажется, отпустило. – Проходят еще три месяца, и все начинается по новой. Кредиты, займы, скандалы с женой, и не дай бог, еще какие-нибудь неприятности. А на работе тебе говорят о «ценностях», о «команде», о том, какие у тебя «перспективы», о «самосовершенствовании и общих целях», о плане продаж и о том, что это именно ты, Витя Колпин, сука такая, подводишь всю компанию. И что тебе урежут бонус или вообще уволят. И ты, Витя, полный урод и бездарь, но все-таки компания позволяет тебе называть ее родной… и каждый день приходить в офис, чтобы умирать от тошноты.
– Ну, ты чего-то сгустил краски, – вздохнул я, понимая, что мог бы повторить его монолог слово в слово, изменив лишь фамилию и зарплату, – не все так плохо…
– Конечно не все, шеф! Еще мне платят сущие копейки, чтобы я хоть как-то мог потреблять необходимые для работы калории и поддерживать свой внешний вид! – Колпин отдал мне честь. – И я доволен!
– Знаешь, Колпин, ты хороший парень, – вкрадчиво начал я психологическую атаку.
– Ни хера ты так не думаешь, Исаев, – вздохнул он, – хороший парень был тот клиент. Знаешь, я спросил его: «А зачем же вы купили нашу машину?». И он ответил, опять же честно: «Я не знаю». Потом помолчал и спросил: «Скажите, а если я все-таки выскажу вам свои претензии, вы сможете что-то у себя исправить? Вы станете лучше?» «Скорее всего, не станем», – говорю. И тогда он вежливо так говорит тихим голосом: «ТОГДА ЗАЧЕМ ЖЕ ВАС ЗАСТАВЛЯЮТ МНЕ ЗВОНИТЬ?»
Я затушил сигарету в пепельнице и глубоко вздохнул. Пробка начала понемногу рассасываться. Колпин все не мог остановиться:
– Я помялся немного и ответил: «Не знаю зачем… наверное, потому что так положено». А он: «Мы с вами оба какие-то странные люди. Я потратил деньги на покупку заведомо плохо сделанной вещи. Вы тратите время на ненужный звонок, чтобы узнать то, что вы и так знаете, – вещь плохая. Зачем мы делаем это? Разве мы можем что-то изменить? Я думаю, что нет». – «Я тоже думаю, что нет». Мы попрощались. После этих двух «нет» я уволился в тот же день, прикинь! – Колпин посмотрел на меня с грустью.
 
– Прикинул, – ответил я, делая вид, что не понимаю, к чему он клонит. – Невеселая история. Ты ее просто так рассказал, Вить?
– Нет, не просто. Тебе не приходило в голову, что твоя работа напоминает работу сотрудника call-центра, Исаев?
– Мне? Честно говоря, нет. – А что я мог еще ответить? – Мы работаем с живыми людьми, продаем нормальную продукцию и получаем вменяемые деньги.
– Угу, точно! Ты Рифата не понял? Или не захотел понять?
– При чем тут Рифат?
– Не валяй дурака, а? При том, что сначала мы его нагружаем дефективными куклами, которые, попав на солнце, пахнут так, что можно тараканов морить, а потом приезжаем учить продавать эту туфту. И очень удивляемся, какого черта этот чурбан называет наше говно – говном? Но его мнение очень важно для нас, да, Исаев? Мы же с тобой все в блокнот записывали. Ты, кстати, мат опускал?
Я вырулил на обочину и остановил машину.
– Послушай, Вить, давай разберемся по порядку. Во-первых, наши куклы, скажем так, имеют… э… некоторые проблемы, но не все. Во-вторых, сервис для клиентов – наша работа, в-третьих…
– В-третьих, дай я выйду, а? – Колпин достал из своего потасканного портфеля пластиковую карточку, фиксирующую время прихода на работу, фирменный органайзер и папку с бумагами. Кинул все это на пассажирское сиденье и тихо добавил: – Знаешь, надоело. За трудовой на следующей неделе заеду. Ты постарайся без проволочек все оформить. Хотя, если не получится, не обижусь.
– И что ты собираешься делать? – растерянно спросил я.
– Не знаю. Мне двадцать девять лет. Попробую в другой сфере состояться… или в третьей. В крайнем случае вернусь в call-центр. Там хоть клиентам в глаза смотреть не надо, когда врешь. И работы меньше.
– А как же… конец месяца? – Я в отчаянии начал перебирать ключевые слова, которые могли бы его зацепить. – Премия годовая, ведь мы на собрании решили…
– Это ты решил, Исаев. Мы ничего не решали. Мы тебя слушали. А точнее, решил не ты. И не твой начальник. И не начальник твоего начальника. И не коммерческий. А кто решил – неизвестно. – Колпин развел руками. – А диск у тебя клевый, ну… этот, с ар-энд-би, – зачем-то сказал он.
Я кивнул.
Колпин развернулся и пошел тропинкой к пролеску. Какое-то время я еще видел его фигуру, мелькавшую среди деревьев. Тут мне пришла в голову мысль – из тех, что непременно хочется озвучить.
– Колпиииин! – крикнул я.
– Чего? – отозвался тот из-за деревьев.
– Я вспомнил! У Джей Ло кукол вообще не было, наверное! Она же из бедной семьи!
– Точно! А я и забыл, – отозвался Колпин прежде чем окончательно скрыться из вида.
Я выкурил две сигареты, достал диск Бандераса и выбросил в окно. Порывшись в бардачке, я выудил оттуда кучу старых чеков, две смятые пачки сигарет, свернутые бланки отчетности, салфетки из «Макдональдса». В самой глубине я нашел диск «Nirvana», который последний раз слушал еще в институте.
Весь оставшийся путь до дома на реверсе играла «Rape me». «Состояться на другом поле он хочет! – думал я про Колпина. – Интересно, а чего же хочу я?»
«Rape me…rape me in my friend. I am the only one, oooh I am the only one…»
6
«Потому что ты часто уезжаешь в город, снимаешься там в программах, тебе до нас уже нет никакого дела, может тебе лучше уйти?»
«Мне? Ребят, ну я разве виновата в том, что меня так часто приглашают на телевидение? Я же сердцем с вами…»
Открыв дверь, я попал в самый разгар перепалки. Все пространство квартиры было пронизано голосами обитателей «Дома-2». Телевизор работал на предельной громкости.
В гостиной я обнаружил привычную сцену: жена, лежащая на диване в окружении вороха глянцевых журналов, с мобильным телефоном, блокнотом, ноутбуком с погасшим монитором и несколькими пультами управления (который из них чем управляет, я уже не понимал). На экране большого жидкокристаллического телевизора шесть пар, усевшись у бассейна, яростно обсуждали какую-то Машу (Лену?), которая ведет себя как выскочка, хотя у нее нет такого права, даже несмотря на то, что она является старожилом шоу. «А разве вести себя так для привлечения большего внимания не задача каждого участника подобных террариумов?» – подумал я, но вслух сказал: