1928 год: ликвидировать ликвидаторов (СИ)

Мы тронулись дальше. Менжинский ехал осторожно, небыстро, объезжая любые подозрительные выемки, чтобы поберечь спину. В этот момент на заднем сидении пришел в себя Сергей Тихомиров. И он проговорил:
— Спасибо, Вячеслав Рудольфович, что жизнь мне спасли. Убили бы эти бандиты меня, если бы не вы.
— Не только тебя, но и меня бы убили. Так что я и себя защищал тоже. Не за что благодарить, — просто сказал Менжинский.
А Сергей проговорил:
— Это же я вас защищать был обязан. А вон как вышло. Даже не знал, что вы так хорошо оружием владеете.
— Вот и убедился, что и мы, старые чекисты, еще на что-то годимся, — усмехнулся Вячеслав.
  
Глава 23
 
До санатория удалось доехать без приключений. У ворот не была выставлена охрана, лишь сидел сонный вахтер-ветеран в отапливаемой каптерке с вертушкой. Но, услышав, что приехал сам Менжинский, он тут же засуетился и открыл ворота, хотя косился, конечно, на автомобиль с выбитыми стеклами и простреленными боками. Из кабинета главного врача санатория с немецкой фамилией Штиглиц, который, к счастью, в этот день задержался на службе дольше обычного, Вячеслав тут же позвонил Трилиссеру, коротко описав ситуацию.
Не прошло и часа, как сам начальник ИНО приехал в санаторий со своими оперативниками. Все это время замерзшего Менжинского отпаивали горячим чаем. И я, как мог, старался гнать энергию в больную спину, на которую тряская дорога и пережитый стресс подействовали совсем не лучшим образом. Пришлось даже улечься на койку, подложив под спину подушки, чтобы дать отдых позвоночнику и пить чай в положении полулежа.
Сергею Тихомирову в санатории сразу оказали всю необходимую медицинскую помощь, сделали инъекции, обработали раны, как положено, и разместили в палате. Врач сказал, мол, парню повезло, что вовремя перевязали, не допустив критической кровопотери. Потому никаких серьезных последствий для здоровья не ожидается, а ранения сами по себе не опасные. Ни внутренние органы, ни крупные кровеносные сосуды, ни кости не задеты. Значит, должен полностью выздороветь. Организм еще молодой, так что справится.
Когда Трилиссер, представившийся персоналу санатория, как Михаил Александрович Москвин, зашел в кабинет главного врача, то сразу же поинтересовался самочувствием Менжинского. Получив ответ, что все нормально, он распорядился, чтобы оба чекиста, сопровождающие его, встали у дверей кабинета главврача. А самого Штиглица вежливо попросили удалиться, потому что разговор предстоял секретный. Впрочем, пожилой доктор не стал возражать.
Оставшись наедине с Менжинским, Трилиссер доложил:
— По пути сюда мы осмотрели место происшествия. Но, кроме четырех трупов, пуль и гильз, ничего существенного не нашли. Ни документов, ни оружия. Кто-то забрал улики.
Менжинский признался:
— Я забрал. Потому что я же их и пристрелил. Не хотел, конечно, всех убивать. Надо было хоть одного в живых оставить, чтобы допросить. Но, так уж получилось.
Когда Вячеслав встал с койки, спина уже так сильно не болела. Благодаря моим скромным целительским усилиям, резкая боль отступила, перейдя просто в неприятное ощущение тяжести в спине и некой помехи, но это уже было вполне терпимо и позволяло передвигаться свободно. Подойдя к письменному столу главврача, Менжинский потянулся к своему портфелю, набитому сверх всякой меры, начав вытаскивать и выкладывать на столешницу перед Трилиссером трофейное оружие со словами:
— Вот все, что нашел там. Так что, товарищ Москвин, составьте бумаги, как полагается. Кстати, я еще и машину их позаимствовал, да и пальтишко с одного покойничка прихватил, а то своим пришлось раненого моего шофера накрывать. Тоже оформляйте, как вещественные доказательства.
— Лихо вы их всех положили, Вячеслав Рудольфович! — похвалил Трилиссер.
На что Менжинский сказал:
— Сработал эффект неожиданности. Они от меня точно подобного не ожидали, как и то, что внутри «Паккарда» автоматическое оружие окажется. Вот, этот автомат меня спас.
Вячеслав нагнулся и извлек из-под койки пистолет-пулемет «Томпсона», правда, патронов в нем не было. Трилиссер же во все глаза рассматривал целый арсенал: «Маузер», «Браунинг», «Наган», два довольно редких импортных пистолета, да еще и американский пистолет-пулемет в придачу. Но, больше, чем оружие, начальника ИНО заинтересовали удостоверения чекистов, найденные у нападавших. Он крутил их и вертел, посмотрел на свет электрической настольной лампы, даже достал из кармана лупу, проверив печати, затем вынес вердикт:
 
— Это подделки. Но, подделки качественные. Сразу не распознать. Да и бланки настоящие, в отличие от печатей. Похоже, эти люди занимались каким-то преступным промыслом. Иначе зачем им выдавать себя за наших сотрудников? Или же, их снабдил фальшивыми удостоверениями тот, кто послал на задание, чтобы ликвидировать вас.
Вячеслав проговорил:
— А знаете, товарищ Москвин, я вот не уверен, что это было именно спланированное покушение. Есть две детали, которые заставляют меня сомневаться. Когда они остановили свою машину возле нашей, мой шофер попросил их помочь с буксировкой, потому что в «Паккарде» заглох мотор. Так вот, парень обратился к ним «товарищи», а один из них тут же высказался, что, мол, «мы не товарищи». Ну, какой же профессионал в здравом уме будет сейчас так говорить, кроме совсем обнаглевших откровенных бандитов или каких-нибудь террористов из бывших белогвардейцев?
Трилиссер кивнул:
— Вы правы, Вячеслав Рудольфович. Настоящие ликвидаторы вообще не разговаривают. Они сразу стреляют.
Менжинский сказал:
— Вот и возникает вопрос, кем же они были? Да и вторая странность имеется. Они ввязались в перестрелку с моим шофером лишь после того, как тот полез за пазуху доставать свой «Наган». А в меня они вообще не стреляли. Совсем не учитывали моего наличия в машине. Видимо, увидев мою шляпу и очки, они решили, что я не способен к обороне. На профессионалов все это мало похоже. Сейчас главный вопрос — это установить их личности.
— Боюсь, что быстро провести идентификацию не получится. Документы же у них поддельные, а другие отсутствуют. Но, будем работать. Сверим отпечатки пальцев с дактилоскопическими картотеками. Проверим откуда взялся у них автомобиль. Найдем свидетелей, которые их видели. А то, что в вас они не стреляли, само по себе не доказывает, что это было не покушение. Возможно, им дали приказ взять вас живьем, — проговорил Трилиссер. И добавил:
— Их импортная одежда и вот эти пистолеты, австро-венгерский и немецкий, могут указывать на то, что есть какая-то связь с иностранной резидентурой. Тем более, что где-то же они достали подлинные бланки удостоверений ОГПУ? А это совсем не простая задачка. Поэтому я прошу, чтобы вести дело поручили моему отделу.
Вячеслав произнес:
— Разумеется, Михаил Александрович. Потому я и позвонил именно вам, а не кому-то другому. Это происшествие необходимо полностью засекретить. Никто из сотрудников других отделов не должен узнать ни об инциденте, ни о ведущемся расследовании. Сохраните все в тайне. Со всех, кто уже причастен в качестве свидетелей, возьмите дополнительные расписки о неразглашении. Я не удивлюсь, если, например, вскроется, что к происшествию причастен Генрих Ягода.
Трилиссер сверкнул глазами и проговорил:
— Кстати, хотел вам сообщить кое-что о нем. Ваше предположение о том, что Генрих приписал себе десять лет партийного стажа, подтверждается. Мои сотрудники уже нашли и опросили несколько свидетелей, которые показали, что никакой партийной работой в те годы Ягода не занимался. Осталось только найти подтверждающие бумаги в архивах, чтобы полностью доказать его ложь. Сейчас эта работа в самом разгаре. Думаю, на следующей неделе мой отдел будет располагать неопровержимыми доказательствами.
— Вы хорошо поработали, продолжайте в том же духе, — кивнул Менжинский.
Но, Трилиссер продолжал:
— И еще одна важная информация мне стала известна по поводу Генриха. Только сперва хочу убедиться кое в чем, чтобы зря не оговаривать его. Так вот, скажите пожалуйста, Вячеслав Рудольфович, докладывал ли вам Генрих Ягода о побеге двух ответственных сотрудников за границу в эти новогодние праздники?