Ты – всё (СИ)

– Мне нужно узнать, откуда нам приходят комплектующие?
Колесникова самым неприятным образом хмыкает.
– Какие именно, милочка? У нас их знаешь сколько?!
Сжав челюсти, прикрываю динамик, чтобы обратиться к Марине-Арине.
– Как зовут Колесникову?
Кукушки наши морщатся, будто в кабинете завоняло. Причем синхронно. Обменявшись взглядами, так же в унисон с издевкой растягивают имя-отчество несчастной.
– Лукреция Петровна, – выдаю в динамик с чуть большим нажимом, чем того требует ситуация. Марина-Арина окончательно все свои дела бросают и, вероятно, впервые за все время с интересом прислушиваются к тому, что я говорю. – Я звоню вам по серьезному вопросу. В рабочее время. По служебному телефону. Прошу вас относиться ко мне с уважением. Я никакая не «милочка». Представилась, в отличие от вас, должным образом. Если не запомнили, переспросите. Все прочие уничижительные обращения оставьте для своей жизни вне работы. На вас уже готовят коллективную жалобу в профсоюз. Мне бы не хотелось быть среди тех, кто поставит росчерк под документом, который сломает вам карьеру. Хорошего дня!
– Очуметь, – протягивают Марина-Арина, когда я резко опускаю трубку и, сердито откинув волосы, гордо направляюсь к своему рабочему месту. – Вот это ты… Вы… Ее! Умничка!
– А что, правда? Готовится какая-то коллективная жалоба? – вскидывается Ирина Викторовна.
– Я тоже не в курсе! – выпаливает Аллочка. – Хочу подписать!
– Мы все подпишем! – заключает Римма Константиновна.
У меня в груди сердито тарабанит сердце, но вместе с тем становится неловко, что всполошила весь отдел.
– Это я придумала, – признаюсь глухо.
Все замирают. А пару секунд спустя, когда мое лицо уже приобретает пунцовый цвет, разражаются хохотом.
– Молодец, конечно, Алексеевна!
– Я от тебя не ожидала.
– А идея-то хорошая!
– Эта Колесникова, знаешь, скольких задолбала?!
– Не, ну ты огонь, Юния Алексеевна!
В этот миг пространство разрывает пронзительная трель телефонного звонка.
Коллеги притихают. Аллочка снимает трубку. Вижу, как расширяются в изумлении ее глаза.
– Тебя, – шепчет она мне, прикрывая рукой динамик. –Колесникова!
«Че-е-ерт…» – проносится у меня в голове.
Вот это я сейчас выслушаю!
Но… Делать нечего.
Поднимаюсь. Подхожу.
– Слушаю.
– Юния Алексеевна, – обращается Колесникова совсем другим тоном. Я даже сомневаюсь, что это тот же человек, с которым я говорила пару минут назад. – Так какие именно комплектующие вас интересуют? Звонок прервался. Должно быть, что-то со связью.
– Да, наверное, – поддерживаю ее выкрутасы. – Спасибо, что перезвонили, Лукреция Петровна. Меня интересует, откуда нам поставляют такие детали, как, например, коленчатый вал? Радиатор охлаждения? – первым делом называю те, которые идут с маркировкой «Brandt».
– Из Германии. Эти детали изготовляют на мощностях нашего концерна.
– Поняла, – уронив это слово, кусаю губы. Но мысль свою раскручиваю. – А что насчет электронного блока управления?
– Италия.
– Они там и производятся? – теряюсь я. – Просто, будучи на заводе, я видела, что на ЭБУ серийный номер и надпись «Made in Japan». Та же ситуация с турбиной двигателя. Так где все-таки их производят?
– Вот это ты, Алексеевна, глубоко копнула, – шепчет Алла, в то время как в диалоге с отделом снабжения возникает пауза.
– Ну, вероятно, в Японии, раз написано… – протягивает Колесникова неуверенно. – Я отвечаю за договор. Своевременное его исполнение. Надлежащее качество комплектующих. Я не могу быть в курсе того, где конкретно изготовляются детали. Насколько я знаю, Италия снабжает турбинами и ЭБУ весь наш концерн. Собственно, связь с ними изначально через Германию налаживалась.
– Хорошо, Лукреция Петровна. Я поняла. Спасибо за информацию.
– Обращайтесь, ­– брякает Колесникова, прежде чем я во второй раз желаю ей хорошего дня и отключаюсь.
– Поверить не могу, что ты с этой язвой нашла общий язык, – выдыхает Римма Константиновна.
Остальные поддакивают и продолжают развивать тему с коллективной жалобой в профсоюз. Я не обращаю внимания. Вернувшись за стол, берусь за проверку полученной информации. Нахожу японский завод, производящий автомобильные комплектующие, которые у них закупает Италия и реализует по Европе.
 
«Да тут же наценка… Охренеть столько!» – прорезает мой запревший мозг логическая догадка.
– Почему на это не обратили внимания раньше? – спрашиваю у Риммы Константиновны.
– Наверное, потому что так работает большинство других автомобильных концернов.
– Но… Это же необоснованное расточительство! В чем проблема – заключить договор с Японией и наладить прямые поставки? Через то же море?
– Я не знаю, – равнодушно пожимает плечами женщина. – Наверное, это не так просто, как кажется.
Возможно. Но я все равно должна поднять этот вопрос перед Яном.
Ближе к одиннадцати внутри меня словно какой-то переключатель срабатывает. Вроде причин для беспокойства нет, а меня разбирает сумасшедшее волнение. И чем ближе к часу Х, тем оно яростнее.
Все из-за Яна.
Я не только переживаю, что ему снова не понравится мой план. Но и… Предвкушаю нашу встречу. Захлебываюсь безумнейшим восторгом! Четверо суток не виделись, а кажется, что снова в годах эта разлука исчисляется.
«Не смей радоваться!» – ругаю себя.
Сейчас пойдешь к нему… Отчитает, как обычно! Посмотришь потом, какой дурой была!
И все равно, несмотря на отрезвляющие факторы, едва часы показывают без четверти двенадцать, собираю документы и, с трудом сдерживая волнение, лечу к лестничной клетке, чтобы спуститься на этаж руководителей.
Каким же болезненным является сообщение заи Лилечки:
– А Яна Романовича нет.
– В каком смысле нет? – выдыхаю почти возмущенно.
На самом деле крайне растерянно.
– Так задерживается он. В Германии, – пожимая плечами, с любопытством изучает меня. – Вам не сообщили? Бедняжка. Бежали зря. Ну… – насмешливая ухмылочка. – В следующий раз звоните, что ли...
Господь Вседержитель! Кто бы знал, каких сил мне стоит сдержаться, чтобы не треснуть эту секретутку папками по голове!
– Что это там?
– Где?
Едва Лиля оборачивается, чтобы посмотреть, куда я указываю, быстро опускаю палец в чашку с ее кофе и, убедившись, что напиток не горячий, опрокидываю его ей на юбку.
– О! Боже мой! – выдаю со всем драматизмом, когда девушка подскакивает на ноги. – Прошу прощения, Лилия! Мне, правда, так жаль. Вы себе не представляете! Я оплачу химчистку.
– Не стоит, – шипит, пытаясь справиться с помощью салфеток.
– Нет уж, позвольте, – настаиваю я.
У бедной девушки просто нет шансов против моего натиска. В конце концов, заставляю ее переодеться в брюки и ухожу с ее чертовой юбкой, как с боевым трофеем.
Ума не приложу, что дала мне эта злобная месть!
И ведь не успокоилась же… В уборной меня накрывает самая настоящая истерика.
Все потому, что… Я вспоминаю ту восемнадцатилетнюю дурочку, которую внезапно бросил парень. Нечаев ведь тогда так же исчез. Сначала вроде как ненадолго. А потом… Навсегда.
Хватаясь за пьедестал раковины, рывками дышу.
Сердце от натуги раскалывается. Распадается на осколки.
По рукам будто бы кровь струится. Вскидываю их вверх. Визуально убеждаюсь, что сухие и чистые.
Дышу все громче. На разрыв.
Где ты? Где ты? ГДЕ ТЫ?!
Как так можно? Как можно?! Разве МОЖНО?!
Зачем ты приезжал? ЗАЧЕМ?!
Шум голосов заставляет меня заскочить в одну из кабинок. Закрывшись, обхватываю себя руками. Отдаюсь ознобу, как электроимпульсам.
В воздухе пахнет… Кровью. Горем. Трагедией. Смертью.
Юния Филатова: Почему ты не предупредил, что задерживаешься?
Сама не соображаю, когда отправляю это сообщение Яну. Осознаю свой поступок как свершившийся факт. Смотрю на набранный текст, пока рядом с ним не появляются галки о прочтении.