Испорченный союз (ЛП)

Все дыхание вырывается из моих легких при его словах.
Я могла ненавидеть то, что осталось на моем плече после той аварии, но я ни разу не подумала о том, чтобы обратиться к пластической хирургии, чтобы избавиться от этого.
Возможно, это было бы некрасиво. Но та ночь, травмы и шрамы — все это часть нашей истории.
Я удерживаю его взгляд, борясь с собственным телом, чтобы оставаться сильной, чтобы продолжать борьбу.
Глубоко вздохнув, я вытаскиваю что-то из глубин, чтобы сказать то, что должно быть сказано.
— Они найдут тебя. И обязательно убьют.
— Детка, даже если бы это было возможно, они сейчас преследуют не того врага.
Я вскрикиваю, когда он поднимает меня с ног, словно я не более чем кукла, и кладет в ванну. Вода идеальной температуры. Черт бы его побрал за то, что он все рассчитал правильно.
— Они сделают нам всем одолжение и будут убиты Мариано задолго до того, как мне самому придется задуматься об этом. Видишь, вот почему мой план такой блестящий.
— Я ненавидел ждать. Но, как говорится, терпение — это добродетель. И это принесло свои плоды.
— А теперь садись поудобнее. Расслабься. У нас есть все время в мире.
***
Я никогда так не ненавидела себя и свою жизнь, как в последующие минуты, когда у меня не было другого выбора, кроме как позволить ему вымыть меня.
То, с какой ненавистью он смотрел на мое поврежденное плечо, гарантировало, что мое тело продолжало дрожать, независимо от того, насколько теплой была вода вокруг меня.
Единственным моим спасением было то, что от того, что он мне дал, я не потеряла сознание. По крайней мере, не в этот раз.
Мысль о том, что я настолько уязвима и полностью отдана на милость этого безумца, вселяла в меня такой страх, какого я никогда не знала.
Я бы в любой день согласилась на те старые времена, когда в доме находились ужасные, жестокие мужчины, пока мама «работала». По крайней мере, там я могла запереться и притвориться, что ничего не происходит.
Я знаю, без сомнения, все происходящее прямо сейчас.
Каждое прикосновение вызывает у меня отвращение.
Моя кожа покрывается мурашками от отвращения, словно миллион ножей вонзается в нее, когда он «заботится обо мне», как он выразился.
— Все будет хорошо, детка. Теперь ты в моей власти, ты в безопасности.
Я нахожусь в таком оцепенении, что через некоторое время его слова начинают звучать почти искренне.
Возможно, в какой-то степени так и есть. Он не причиняет мне боли. Он нежно моет меня, но при этом старательно избегает моего плеча, как будто оно ему противно.
Может, и так.
К черту, я надеюсь, что так и есть.
Надеюсь, это будет напоминать ему каждый раз, когда он увидит его, что он бредит.
Он может запереть меня в таком состоянии на сколько угодно, но это не будет длиться вечно.
Да и не может.
Сейчас за мной должны охотиться самые свирепые мужчины и женщины города.
Или, по крайней мере, я надеюсь на это.
Страх пробирает меня, когда я думаю о том, что Брэд действительно все спланировал. Что, если он действительно сделал так, чтобы все выглядело, будто я решила уйти? И что еще хуже, если они в это поверят?
Если они не придут за мной, тогда…
Нет. Я отказываюсь допускать такую возможность.
Они придут за мной.
Они должны прийти.
— Ложись, — воркует он, как будто разговаривает с ребенком, а не со взрослой женщиной.
Не в силах сделать ничего, кроме того, что он говорит, потому что мое тело словно застыло, я опускаюсь ниже, позволяя ему смыть шампунь с моих волос, которые он только что массировал, как профессионал.
— Кондиционер. Мы же не хотим, чтобы эти кудри высохли, — бормочет он.
Если он ожидает какого-то ответа, то его ждет разочарование. Сейчас я едва могу держать глаза открытыми, не говоря уже о том, чтобы найти в себе силы говорить.
Он хотел взять меня под свой контроль, и, похоже, у него это получилось. И я ничего не могу с этим поделать.
Он заканчивает, а затем выдергивает пробку, позволяя воде стечь, после чего хватает огромное полотенце, подхватывает мое мокрое тело и укутывает меня.
 
— А теперь пойдем и нарядим тебя, чтобы ты была готова к подарку.
Меня проводят в спальню, где он достает из шкафа платье, которое я не узнаю, а также комплект нижнего белья и туфли на каблуках.
Он усердно работает, одевая меня и начищая, как будто у него в планах вывести меня в свет и выставить напоказ по всему городу, как он всегда хотел сделать.
— Вот так, — говорит он, закрывая колпачок помады, а затем осматривает каждый сантиметр моего лица, оценивая свою работу.
— Что скажешь? — спрашивает он, поворачивая меня на табурете и позволяя изучить себя в зеркале.
Я быстро вдыхаю, когда передо мной появляется мое отражение.
Не знаю, чего я ожидала. Но я уверена, что это не то, что я нашла.
Мой макияж… идеален.
Он… действительно чертовски жуткий.
Неужели он так пристально изучал меня последние несколько месяцев, что точно знает, как я это делаю? Как я подвожу глаза, как использую помаду, чтобы губы выглядели полнее?
Мое сердце бешено колотится, а руки дрожат на коленях, когда я смотрю на себя в зеркало.
— Тебе нравится? — спрашивает он, опускаясь так, что нависает над моим плечом, ища моего одобрения.
Не в силах сделать что-либо еще, я киваю.
Какая-то часть меня хочет разозлить его, хочет бороться. Но сейчас, когда моя энергия на пределе, я знаю, что это бессмысленно.
Судя, по его словам, он считает, что это дело решенное, что я здесь и останусь здесь… живой. Значит, у меня есть немного времени.
Это время либо позволит добраться сюда моим спасателям, либо я смогу восстановить силы и найти выход самостоятельно.
— Ты выглядишь прекрасно, детка. Твой подарок будет очень рад тебя видеть.
Я моргаю, глядя на него в зеркало, в голове крутятся вялые мысли. Но при упоминании о ком-то в голове возникает образ Нико.
Нет.
Конечно, он не смог бы одолеть его, как одолел меня, и притащить сюда.
Или Джоди.
Рвота подбирается к горлу, тот маленький кусочек супа, который я съела ранее и который, как я теперь предполагаю, был чем-то подмешан, угрожает снова появиться.
Если у него есть моя девочка, то я убью его еще мучительнее и медленнее, чем уже планирую.
Встав в полный рост, он хватает меня за руку и поднимает на ноги.
Мои ноги едва держат меня, и я ненавижу, что хоть как-то благодарна ему за то, что он прижимает меня к себе и позволяет использовать свою силу, чтобы удержаться на ногах.
Как только он направляется к двери, меня захлестывает надежда.
Мысль о том, что я выберусь из этой комнаты после черт знает скольких лет, уже сама по себе приносит облегчение, но возможность найти выход еще более захватывающая.
Когда он берется за ручку и тянет, происходит обратное тому, что я уже пробовала, и дверь плавно распахивается. Такое ощущение, что мой предыдущий опыт был ненастоящим.
Так ли это?
Я понятия не имею, чем он меня накачивает, так что у меня вполне могли быть галлюцинации.
Он выводит меня в чистый коридор. Единственное, что здесь есть, — это маленький приставной столик с лампой и странным слоником на ней.
Мои глаза сужаются, когда мы проходим мимо. Вопросы крутятся в голове быстрее, чем я могу их осмыслить.
Мы находимся в самом конце, и от количества дверей, выстроившихся вдоль стен, голова кружится еще больше.
Их невозможно сосчитать, даже если бы я захотела.
— Пойдем, детка. Нам осталось пройти всего несколько дверей.
Мое сердце колотится, кровь бежит в ушах в предвкушении того, что я сейчас обнаружу, когда он останавливается перед дверью, идентичной моей.
Он сует руку в карман и достает ключ, вставляя его в замок.
Щелчок, издаваемый замком, прокатывается по всему моему телу, прежде чем он открывает дверь.
В комнате царит полумрак, но Брэд быстро исправляет ситуацию, когда прижимает руку к выключателю и заливает ее светом.