Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света (СИ)
Получается, пока мы с девочками спали, он тут хозяйничал? И даже Колокольчик не подал сигнал?
– Вашего птаха пришлось усыпить: он мог помешать плотникам разобраться с крышей, – правильно прочитал мой вопросительный взгляд монсеньор.
Может, попросить заботливого мага и защиту на дом кинуть? Чтобы разным… благодетелям неповадно было под покровом ночи пробираться к приличным девушкам с целью… обеспечить пропитанием?
Я рассмеялась про себя, а на деле зашлась хрипом. На это ушли последние силы – свет померк…
– Джоанна! – почувствовала, как меня подхватили на руки, но открыть глаза так и не смогла. – Джо! Что с вами?
– Заболела, – прохрипела я. – Простудилась.
На то, чтобы сообщить, где именно (у монсеньора в гостях, в камере) сил не хватило. Но дураком Ролан никогда не был, так что… сам догадался.
– Простите, – проговорил он, скомандовав: – Грегори! Брази́ сюда. Быстро!
– Не надо, – раздался голос Ули. – Я сама справлюсь.
Девочка быстро прошла в аптеку, хмуро ворча себе под нос:
– А сразу меня нельзя было поднять? Горло болит?
– Очень, – прохрипела, любуясь на маленькую целительницу, пока Ролан шёл следом, заботливо прижимая меня к себе.
– Ломота?
Я кивнула.
– Несите Джо в спальню. Только бельё перестелите, кровать наверняка мокрая. И переодеть её надо.
– Хорошо.
– Ришку поднимите , пусть она вам всё выдаст и бежит ко мне.
Меня отнесли наверх, усадили на кровать. Знобило так, что вдруг стало всё равно, происходит вокруг что-то или нет.
– Ришку буди, – ворчал кузен короля. – А то я не догадаюсь, где лежит бельё и сухая одежда...
Спорые, ловкие движения. Без спешки. Без суеты. Мужчина был собран и сосредоточен на том, что делает, а у меня закрывались глаза. Такое… спокойное чувство. Защищённости. Когда ты знаешь, что тебя не бросят. Что о тебе позаботятся.
Последний раз так было, когда бабушка лечила меня от простуды. Удачно сходили на болота за морозной юквой. Эти невыносимо горькие маленькие мясистые ягоды растирают и прикладывают от боли в спине. С наговором так вообще хорошо… Горько во рту. Горько, будто юквы пожевала…
Шкафа в комнате не было – вещи хранились в огромных сундуках. В один из них нырнул монсеньор Ролан.
– Нашёл, – гордо сообщил он, взмахнув ночной сорочкой, словно флагом. – Давай.
Мгновенно стянул с меня мокрую рубашку, натянул сухую.
– Вот и хорошо, вот и умница, – проворковал он, пересаживая меня на сундук.
Затем перестелил постель, да так, словно всю жизнь только этим и занимался. Поморщился, глядя на медвежью шкуру.
– Я думал только у меня в форте такая экзотика, – вздохнул он. Провёл руками: – Готово. Высушил.
И перенёс меня на постель.
Раздался топот ножек. Я привстала, чтобы сказать Уле, что не надо бегать босиком, простыть можно.
– Вы сами? – изумилась девчонка, засовывая в руки монсеньора огромную кружку с варевом и, не дожидаясь ответа, скомандовала: – Пока это, зелье на подходе.
– Почему этот ребёнок считает меня безруким, бесполезным и не приспособленным к жизни? – проворчал Ролан, усаживая меня, как куклу, примостив под спину подушку и поднося к губам питьё. – Обидно, честное слово...
Я сделала глоток. Хорошие пропорции жаропонижающего, укрепляющего. Немного привкуса травы, которой я не знаю. Надо будет спросить, что это.
– Ещё глоточек за здоровье Альфреда, – ворковал Ролан. – А теперь – за нервную систему короля. Нет, Джоан, так не годится… Глоточек надо сделать побольше: нервная система его величеству нужна крепкая. Вот так. Хорошая девочка! Я Альфреду жизнью обязан. Он мне её, эту самую жизнь, у старого короля вытребовал.
Я глотала, морщась и превозмогая боль, вопросительно пожирая монсеньора глазами, давая понять, что то, что он рассказывает, интересно.
– Отца уже в живых не было, и хорошо. Он бы не пережил обвинений в измене. Для него… Для всех Роланов это как… перестать дышать. А смотри-ка, не миновали.
Он продолжал меня поить, но мыслями, очевидно, был уже далеко.
– Мама была плоха совсем, слуги разбежались. И мы впервые в жизни остались вдвоём. В поместье. Пейте-пейте, я всё вижу.
Ролан прижал руку к моему лбу:
– Горите вся. Простите, Джо, меня за камеру. Но вы со своей неуёмностью…
– Вы спасли маму? – прошептала я.
– Да, – он скупо улыбнулся. – Вместе с одной старой целительницей из глухого леса, другие ко мне отказывались приближаться, несмотря на золото и драгоценные камни, которыми я мог осыпать любого. Она единственная, кто не отвернулся, как от прокажённого. Маму, оказывается, отравили. Но мы смогли подарить ей ещё пять лет.
– А что с той целительницей?
– Продолжает жить в лесу. Отказывается переезжать в поместье. Упрямая, как… Может, это отличительная черта всех целительниц? Как думаете, Джо?
Но я уже не слышала. Сквозь навалившийся сон чувствовала, как в меня вливали лекарства, как обтирали, меняли бельё.
Во сне, спокойном и светлом, надо мной склонялись две женщины. Бабушка – как же я давно её не видела – она не приходила в видениях, словно сердилась на меня за что-то. И грустная дама с чёрными глазами, похожая на Ролана… Она что-то беззвучно шептала и гладила меня по голове.
Глаза открылись. Свет не причинял боли, уже хорошо. Не шевелясь, осторожно попробовала сглотнуть… Терпимо. Жить буду. Молодец, девчонка! Такая кроха, а уже… грамотный целитель. Так. Ну раз всё так хорошо, надо попробовать встать.
Повернула голову, приподнялась на локтях, и…
На стуле возле моей кровати, уронив голову на грудь, спал монсеньор Ролан.
– Джо! – мужчина вскочил, мгновенно проснувшись, стоило мне шевельнуться.
– Вы что, так и спали тут? Всю ночь? Возле моей кровати? – прошептала я осипшим голосом.
– Как вы себя чувствуете, Джо? – вместо ответа повторил вопрос нахмурившийся маг.
Видимо, своё поведение бледный, всклокоченный и не выспавшийся монсеньор был не склонен.
– Терпимо, – я попыталась встать.
– Нет! – кузен короля вскочил и навис надо мной, вновь вжимая в подушки. – Джо, вы ещё слишком слабы, последние сутки выдались не из лёгких.
– Сутки? – удивилась я. – Странно.
– Скажите, для целителей такое течение болезни…
– Обычной простуды… – поправила я.
– Обычной? – Ролан почесал щетинистый подбородок.
Я задумалась. А ведь маг прав. Как-то для обычной простуды всё… более чем странно.
– Уля, ваша маленькая протеже, – маг улыбнулся, – оставила вам лекарства и приказала лежать. Девчонка просто ваша копия, Джо. Такая же… настырная.
Мы рассмеялись, как самые настоящие друзья, как бы странно это ни звучало. Под мерное ворчание Ролана о невыпитом лекарстве я почти уснула, думая о том, какой удивительный сбор заварила девочка. Надо…
Из полудрёмы резко выдернул громкий звук.
Дом содрогнулся так, что я едва не скатилась с кровати. Схватила со стула, где ещё недавно спал Ролан, халат.
Примерещился мне монсеньор, что ли? Вооружилась арбалетом (надоело быть беспомощной!) и выскочила из комнаты.
Столкнулась с кузеном короля, который (совершенно по-домашнему) натягивал белоснежную рубашку, попутно вытирая душистую мыльную пену с породистого лица.
– Вы зачем вскочили? – рявкнул он на меня. – Быстро в кровать!
Ага. Щас!
Дом всё ещё дрожал, подбадриваемый криками девчонок.
Ролан рванул вниз, а я, изо всех сил стараясь не замечать головокружения, понеслась следом.
На первом этаже в доме никого. Переход в аптеку, туда, где Уля и несколько покупателей испуганно прижались к стенам.
Все как один смотрели на дверь. Мы с Роланом выскочили наружу, где наткнулись на стонущего господина Ллонка, несчастный лежал на земле и смотрел на окружающий мир злобным взглядом, потирая ушибленное место.
Ролан склонился над потрёпанным аптекарем, я же, с удовольствием наблюдая радующую глаз картину, чувствовала, что почти совсем поправилась!