Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 2

Там, за окном, тянулись до близкого горизонта пологие холмы, поросшие редкими участками голого зимнего леса. По разъяснившемуся небу бежали рваные тучи. Они отбрасывали на холмы огромные тени.
– Хутор Северный. Думаешь, тут тебя не достанут? – Слива задернул занавеску, обернулся к Михалычу.
– Менты лютуют, – буркнул Михалыч. – Твой дружок, Кулым, не хило нас пострелял в Подсолнухе. Набарагозил так, что приходится сидеть пока на жопе ровно.
Михалыч сидел за небольшим столом в единственной более-менее просторной по меркам хаты комнате. По пояс голый, он держал левую вправленную руку на перевязи. Его подельник по кличке Палец сидел напротив, бросал на Сливу неприязненные взгляды, хотя и старался не показывать ему глаза.
Слива видел тут еще людей Михалыча. Как минимум десять человек крутились вокруг. Они сидели в этой и соседних хатах.
Старую бабку-одиночку – хозяйку хаты, Старостаничники выселили в сарай с земляным полом.
– Ну ничего, – прошипел Михалыч, глядя волком на Сливу. – Пока притаимся от мусоров, а как поутихнет, так я со стариком сочтусь. Одним лавэ он теперь не отделается. Ты, кстати, чего на меня вышел? Чего хочешь-то?
– Хочу сказать, что у тебя появится возможность прикончить Кулыма. И быстрее, чем ты думаешь.
Палец с Михалычем переглянулись.
– Чего? – Спросил Михалыч, глядя из-под своих массивных бровей.
– Скоро, в следующую субботу, дочка одного Армавирского депутата выходит замуж. Знаешь за кого?
– А нахер мне знать? Какое мне дело до ихней фраеровской житухи?
– Зря ты так, Михалыч, – Слива сложил руки на объемном животе, пошел по пыльному, выкрашенному красным деревянному полу хаты от окна к столу. – Чтобы работать и наживать добра, надобно уметь договариваться. Договариваться, в том числе и с ментами, и с политиками.
Михалыч сплюнул.
– Мусора позорные навек мои враги, – пробурчал он. – А фраера – скот и только.
– А я тебе с ними дружить и не предлагаю. Хочу только сказать, что свадьба будет у дочки депутата и внучатого племянника Кулыма. Сынка двоюродной сестры его сына.
– Ох уж этот Кулымовский сынок, – буркнул Михалыч. – Когда-нибудь я и этого м#дака придушу. Как только найду.
– Не отвлекайся, Михалыч, – вздохнул Слива. – В общем, нужны мне твои ребята. Как они?
– Из моего “спецназа”? – Рассмеялся Михалыч. – Двое погибли в Подсолнухе. Один ранен, в больницу его нельзя. Лежит на квартире у одной телки. Мож умер уже. Остались пятеро.
– Пятерых маловато, – покачал головой Слива. – На свадьбе будет пятнадцать человек охраны. Пятеро с московского Алекса, десятеро наши, с Армавира. Афганцы, возможно, среди них будут мужики из спецназа. Так что оборона крепкая.
– Ниче, разберусь, – повел Михалыч больным плечом и покривился. – Знач, нанять меня хочешь? Ребятки мои понадобились?
– А ты сам не хочешь убить Кулыма? – Холодно ответил Слива. – Отомстить ему?
– Хочу, – Михалыч ощерил зубы. – Но, раз уж такое дело, не забесплатно.
– Хочешь сказать, тебе еще и деньги подавай? – Рассмеялся Слива.
Улыбку смахнуло с лица Михалыча.
– А че, я че-то смешное сказал, а? Слива?
Слива, рассмеявшийся было своим собственным словам, подавил смешок. Серьезно посмотрел на Михалыча.
– Слышь, малой. Слива я для своих. А для тебя Петр Петрович. Не дорос ты еще меня по кликухе звать.
– Вот как? – Михалыч встал. Поправил перевязь на шее.
Люди Сливы, которые тусовались за его спиной, напряглись.
– Скольких ты с собой молодцов взял? – Михалыч медленно пошел к Сливе. – Семерых, кажется? Маловато. Надо было человек десять-пятнадцать, как в прошлый раз.
– По беспределу живешь? – С угрожающей хрипотцой проговорил Слива.
– А ты, что ли, по понятиям? На хрену я вернет твои понятия, Слива. Я сам – мои понятия, понял? Я сильней, я и прав. Сейчас, Слива, я сильней.
Палец встал. Слива увидел, как у него за поясом чернел пистолет Макарова.
– Не доводи до греха, – холодно сказал Слива.
– Гля, – Михалыч кивнул в сторону, к маленькому окошку. – Посмотри, Слива, туда. Видишь? Вон твои, вон мои. Стоят, курят. Как друзья.
 
Слива посмотрел. Сам не понял, отчего: то ли злобный взгляд Михалыча заставил его отвернуть глаза, то ли любопытство.
За окном, во дворе хаты, стояли и непринужденно курили бойцы Сливы и пацаны Михалыча. Пацанов было больше.
– Давай, наверно, не быкуй, – сказал Михалыч.
Слива снова впер в грубое лицо Михалыча свой тяжелый взгляд. Проговорил:
– Мы дадим оружие и машину. Дадим водителя, который доставит и заберет. От тебя нужны только смелые бойцы, Михалыч.
– Добавь к этому тридцать косых, и мы договорились.
– Тридцать тысяч долларов? – Удивился Слива. – Не пойдет. Могу согласиться на то, что оружие оставишь себе.
– Калаши? Начерта мне калаши? Надо будет, сам найду, – рассмеялся Михалыч. Тридцать косых, Слива. Тридцать косых.
– Я согласен на пятнадцать, – повременив пару мгновений, ответил Слива.
– Тридцать.
– Двадцать.
– Тридцать, Слива. Иначе херачь Кулыма сам. Только потом все авторитеты района будут смотреть на вашу троицу как на говно. Хер кто с вами здороваться будет, зная, что вы кидаете своих через писюн при первой же возможности.
“Сукин сын, – подумал злобно Слива. – Вот бешеная собака! Знает же куда давить!”
В этот момент Слива признался себе, что побаивается Михалыча. Они пытались его контролировать, держать в узде. Но чем больше Слива узнавал этого человека, тем больше понимал, что подмять его не получится. Зато можно было попробовать его использовать. Использовать, как расходник.
“Зараза! И киллера же не нанять! – Блуждали мысли в голове Сливы, – все тут же на нас подумают. Весь район знает, что мы сейчас с Кулымом не в лучших отношениях.”
– Хорошо. Тридцать. Но деньги, когда все сделаешь.
– Ага, хрен, – приподнял подбородок Михалыч. – Половину до, половину после.
Слива нахмурился. Поджал свои полные губы.
– Лады. Договорились. – Выдохнул он. – Я свяжусь с тобой позже. Надеюсь, ты к этому времени уже вылезешь из этой дыры.
Слива демонстративно осмотрел низкий потолок хаты и вышел не попрощавшись. Его люди последовали за ним.
– Он какой-то бешеный, босс, – пробурчал один из бойцов, когда Слива вместе со своими вернулся в машину. – Как черт.
– Бешеный, правильно, – холодно ответил Слива, задумчиво уставившись в спинку водительского сидения, – бешеный пес. А бешеных псов у нас принято стрелять.
***
– И как у вас тут проходят? – Спросил высокий, но щупловатый парень, добродушно мне улыбаясь.
Одетый в джинсы, цветастую сине-желтую ветровку и дутую куртку, он держал за руку девчонку. Признаюсь, девушка ему не очень подходила. Если парень выглядел каким-то растяпистым, то она – невысокая, но стройная и хорошо слаженная, смотрелась на его фоне, словно лань под ручку с гиббоном.
Девушка была брюнеткой и носила цветные, ярко-желтые лосины под джинсовую юбку, а на белый свитер под горло надела коротенькую дутую куртку. Ее лицо, милое и большеглазое казалось необычно белым на фоне черных волос.
Парочка влюбленно поглядывали друг на друга, немного неловко мялась в тамбуре Эллады, задерживала остальных посетителей, которые толпились на улице, за стеклянными дверями.
– Вход пять зеленых, – лениво буркнул Женя. – Это с человека.
– Так, щас, – парень полез в карман за бумажником. Стал в нем копаться, считая рублевые бумажки.
Все это время девушка терпеливо ждала. Лицо ее приняло очень заинтересованное, даже озабоченное выражение. Она свела темные бровки, глядя, как длинные пальцы кавалера перебирают купюры.
– Вот, хватит?
– Да не мне, – вздохнул Женя. – Вон, в кассу.
– А… – Смутился парень и парочка прошмыгнула чуть дальше, к кассирше.
Тут у входа в зал уже стоял я, придерживал стеклянные двери.
Оценивающе осмотрев парня, я решил, что надо за этой парочкой приглядывать. Случись что, он вряд ли сможет постоять за девушку.