Разрушитель (СИ)

— К чему такие… предосторожности? — напряженно проворчал я.
Слова застряли у меня в горле, потому что я запоздало ощутил знакомое воздействие. Где-то рядом — скорее всего, в сиденье подо мной — похоже, спрятаны кристаллы синь-камня. Поле их довольно интенсивное, но при этом компактное и почти не захватывает левую часть салона, где сидит сам Вяземский. А вот моё тонкое тело начало здорово корёжить — так, что оно довольно быстро скукожилось до плотного энергетического сгустка в районе Грудного узла.
Попытки применить хоть какие-то способности — прикрыть тело щитом Укрепления или переключить Аспект — вызывали короткие, но очень болезненные спазмы. Впрочем, несмотря на это, я почувствовал, что теоретически смогу и перебороть это поле, пусть и ценой боли и огромных усилий.
Что-то в этом плане изменилось. Скорее всего, после поглощения сердца Яг-Морта у меня произошёл ещё один мощный скачок в развитии Дара. Да и в целом поле синь-камня не гарантирует полного отключения магических способностей — я уже видел такое прежде, на примере той же Албыс или даже Грача…
— Говорю же, не дёргайся, — повторил губернатор. — Это всё для твоего же блага. И моего спокойствия…
Повернувшись ко мне, он поймал мой взгляд и добавил чуть тише:
— Я знаю, кто ты.
Прозвучало это, как приговор. Каждое слово — уже даже не булыжник, а целая могильная плита. И сомнений по поводу того, что именно имеет в виду Вяземский, тоже не было.
Прежде губернатор меня совершенно не боялся, мы даже устроили небольшой спарринг у него в кабинете. Но сейчас… Бронированная западня, синь-камень под задницей, стволы пулемёта, бесстрастно смотрящие мне в живот… Это ловушка на зверя пострашнее, чем студент Сибирский.
Удивительно, но первый всплеск адреналина — ах, меня раскрыли! — быстро сменился странной апатией и даже облегчением. Возможно, мне просто надоело скрываться. А может, после событий в Самуси это уже казалось какой-то глупой мышиной вознёй.
Я наконец отпустил дверную ручку. Поёрзал, устраиваясь поудобнее и всем видом показывая, что мне нет дела до направленного на меня оружия.
— Что, ж… Понимаю, — устало выдохнул я.
— Вот и славно…
Вяземский прикурил сигару от затейливой зажигалки в виде серебряного черепа, в одной глазнице которого горел яркий жар-камень. Наклонившись вперёд, два раза постучал в переборку за спиной водителя. Машина плавно тронулась с места.
Медленно втянув ноздрями воздух, я постарался успокоиться. Мне удалось переключиться на Аспект Морока, но активно применять его было проблематично — чтобы воздействовать на попутчика, нужно было протянуть в его сторону энергетический шлейф, а поле синь-камня тут же разъедало его. С трудом, но мне удалось прощупать эмоциональный фон Вяземского, хоть ощущения и прорывались сквозь завесу синь-камня урывками, смутными вспышками.
Главное, что мне удалось уловить в эмоциях Вяземского — это некоторую растерянность. И тщательно скрываемый… страх? Хотя, пожалуй, это слово не совсем уместно для подобного существа. Нефилимы, особенно такие старые и могущественные, сильно меняются со временем, и обычные человеческие эмоции у них трансформируются в нечто иное.
Вот и сейчас вместо страха как такового я различил в попутчике гремучую смесь из злости, зависти, чувства опасности, азарта соперничества… И только где-то совсем глубоко, в основе всего этого — страх. Больше похожий на инстинктивный, глубинный ужас — как, например, перед змеёй или огромным насекомым.
Все эти впечатления промелькнули в мозгу мгновенно, и почти сразу же я снова расслабился, пока прекратив попытки дальше «читать» Вяземского. Хотя бы потому, что в поле синь-камня это было весьма болезненно.
Машина плавно и бесшумно покатилась вдоль набережной. Из-за толстого корпуса снаружи почти не доносилось звуков, даже гула мотора. Вяземский тоже молчал, будто вообще потерял ко мне интерес. Глядя в окно, он длинными затяжками раскуривал сигару, выпуская густые клубы дыма. В напряжённой тишине я даже, кажется, слышал потрескивание тлеющих табачных листьев.
 
Я тоже молчал, расслабленно и внешне равнодушно откинувшись на спинку сиденья. Только мысли продолжали по-прежнему мелькать в голове стремительно, яркими вспышками.
Ну, и что дальше?
Поначалу, осознав, что нахожусь в западне, я едва не поддался первобытному, звериному инстинкту, побуждающему тут же попытаться вырваться на свободу. Но быстро отбросил эти глупости. Что мне теперь — выпрыгивать на ходу? Не выйдет — дверь, судя по характерному щелчку, заперта. Бросаться с голыми руками на самого Вяземского? Сомнительное удовольствие. Из пулемёта в упор — это, наверное, очень больно.
Но самое главное — вне зависимости от исхода такой схватки, я только ухудшу своё положение. А я и так уже не знаю, как разгребать всё, что на меня навалилось.
Ладно. Посмотрим, что ему нужно. В конце концов, если губернатор хотел бы убить меня — то вряд ли бы явился лично и катал бы меня на своем катафалке по городу. А даже если и попытается… Ну, что ж, пусть валяет, посмотрим, кто кого.
Странно, но страха вообще не было, будто это чувство постепенно атрофировалось, как ненужный придаток. После сегодняшней ночи меня, кажется, вообще мало что могло испугать.
— Столько всего навалилось… — устало вздохнул Вяземский, будто прочитав мои мысли.
Выпустив очередную струю дыма, он чуть приоткрыл окно со своей стороны, опустив стекло на ширину пальца. Его благородный профиль с широкой седой полосой в ухоженной бороде четко выделялся на фоне светлого стекла — хоть сейчас на монетах печатай. Пальцы, наверняка способные легко гнуть гвозди, держали сигару небрежно, самыми кончиками.
И заметно дрожали. Будто это не я сейчас в капкане, а он.
— Понимаю, — бесцветным тоном отозвался я. — Всё из-за визита императора?
— В том числе. Романов в последние годы редко покидает столицу. И эта его поездка… Тут явно что-то срочное, из ряда вон. Что-то, что требует личной встречи с главами основных кланов. А судя по тому, сколько он проторчал у Демидова…
Учитывая обстановку, наша светская беседа выглядела вдвойне неловкой и неестественной. Но ещё глупее было бы играть в молчанку. Надо потянуть время и понять, что Вяземскому вообще от меня нужно. Пока что такое впечатление, что он и сам этого толком не знает, либо стоит перед очень непростым выбором.
— Война назревает? — почти наугад брякнул я, вспоминая многочисленные заметки в газетах на эту тему.
Губернатор мой комментарий принял как само собой разумеющееся.
— Естественно. Большой войны в Европе не избежать, это уже и слепому видно. Весь вопрос в том, какой ценой она нам обойдётся…
Он ещё раз затянулся сигарой, не глядя на меня. Продолжил задумчивым тоном, будто просто размышляя вслух.
— Демидов еще два года назад получил рекордные заказы от оборонного ведомства. Да и от меня давно требуют удвоения поставок эмберита. А по взрывчатому и вовсе план увеличен в пять раз. И никто и слушать не хочет о том, что это попросту невозможно…
Бросив на меня, наконец, короткий изучающий взгляд, он продолжил.
— Но дело даже не в этом. Сейчас, перед войной, Романов как никогда озабочен вопросами лояльности. И стремится погасить все внутренние конфликты между кланами.
— Логично, раз уж война на носу, — пожал я плечами.
— Поэтому, надеюсь, мне не нужно объяснять тебе, почему визит императора должен пройти без… неприятных эксцессов?
— При всём уважении, Сергей Александрович, но… Я-то тут причём?
— Мне казалось, мы с тобой вполне ясно договорились. Я оказываю тебе протекцию, а ты становишься моими глазами и ушами у Путилина. Однако, несмотря на всю мою щедрость, ты пока не принёс ни малейшей пользы. Мало того — когда ты мне реально понадобился, ты вдруг исчез на целые сутки. Худшего времени для этого ты выбрать просто не мог!
— Во-первых, не припомню, чтобы я обязывался отчитываться о каждом своём перемещении. А во-вторых, дело, по которому я уезжал из города…