Дракон из сумрака

— Это магия. — Хвала Светлоликой, Иданн оправила на себе одежду, прикрыв все неприличное и заставляющее краснеть. — Что-то наподобие чар трансформации.
— И все равно как?
— Ты хочешь знать, как это работает? — Она покосилась на Фая, который прислонился к стене пещеры и опустил веки. — Магия материальна. У нее есть объем и вес. У сильных ведьм магии так много, что она не помещается внутри тела, а тянется вокруг невидимым шлейфом. Этот шлейф осязаем и очень тяжел, но как бы существует в ином измерении, поэтому окружающие его не видят и не чувствуют. Когда я обращаюсь в дракона, именно из магического шлейфа формируется его тело, а мое собственное как бы сливается с ним.
Снаружи пошел дождь. Хлынул безудержным потоком и забарабанил по земле в полуметре от их укрытия.
— Магия — это строительный материал. Но при этом нельзя создать что-то из нечего, всегда нужно исходное тело.
Эвер нахмурился, переваривая услышанное.
— А как же пламя, которое извергают драконы? И ваши огненные шары?
Грянул гром. Вспышка молнии осветила водяную завесу, спрятавшую за собой внешний мир.
— О, это всего лишь поток энергии, который мы высвобождаем. Все, я устала, давай последуем примеру твоего товарища. — Иданн кивнула на Фая. Он уснул, сидя рядом с выходом из пещеры. Капли дождя, залетавшие внутрь, оседали на его вытянутых ногах.
Сначала Эвер тоже попытался задремать, опершись спиной на шероховатую гранитную стену, потом кое-как устроился на холодном полу, положив руку под голову вместо подушки.
— Поделишься своим теплом? — спросила Иданн, прижавшись сзади. Ее ладонь опустилась Эверу на живот, а подбородок болезненно ткнулся в лопатку. — Давай согреем друг друга, обещаю вести себя хорошо и не приставать.
В первую секунду Эвер напрягся. Неожиданное прикосновение швырнуло его назад, в прошлое, окунуло в зловонную муть воспоминаний, но усилием воли он подавил панику и накрыл пальцы Иданн своими.
Какая же все-таки у нее изящная кисть и, по сравнению с его, совсем маленькая. Женская. Эта мысль почему-то успокоила расшатанные нервы.
«Я в безопасности, — сказал Эвер сам себе. — Все под контролем».
…давай, шлюшка, не сопротивляйся, тебе понравится…
…лей, лей ему в рот…
…он выплюнул все зелье, ну что ж, ему же хуже, тащи веревку…
…О, какой большой! Прокатишь меня, жеребец?..
— Я в безопасности. Все под контролем.
— Что?
— Ничего, спи.
Он развернулся, обнимая Иданн и позволяя ей опустить голову на свое плечо. Так и правда было теплее, только он все равно не мог расслабиться, лежал напряженный, каменный и старался ни о чем не думать.
— Делай, что говорят. Чувствуешь, где сейчас мой нож? То-то же.
— А если укусит?
— Не укусит.
— Мне жаль, что я тогда не взяла тебя в свой шатер, — вдруг сказала Иданн, словно прочитав его мысли.
— Наверное, мне не стоило пытаться в тебя плюнуть, — усмехнулся он, радуясь, что в темноте не видно его влажных глаз.
— Я убью их всех. Веришь?
— Светлоликая запрещает отнимать жизни без необходимости.
— Плевала я на то, что она запрещает.
Дождь закончился, но где-то в отдалении продолжал греметь гром. Пещера окончательно погрузилась во мрак.
Эвер не заметил, как задремал, а проснулся от того, что кто-то перекрыл ему дыхание. Испуганный, он дернулся всем телом, подбросив незнакомца, оседлавшего его живот. Над Эвером нависал черный силуэт. Ледяные пальцы сжимали горло.
Дышать! Нечем дышать!
Он вскинул руки, пытаясь отодрать чужие пальцы от своей шеи. Зарычав, убийца наклонился ниже, и Эвер наконец смог разглядеть в темноте его лицо.
Иданн! Его душила Иданн!
Чудовище из Сумрака вернулось.
Понимание оглушило, наполнило душу паникой. Его словно с головой окунули в ледяную воду. Так чувствует себя человек, чей кошмарный сон сбылся.
Во мраке сверкнули белые зубы: женщина над Эвером зарычала, оскалившись, как животное. Как бешеная волчица. Ненависть и злость изуродовали ее черты. Теперь это было не лицо — маска ярости: на лбу вздулись вены, мышцы окаменели и подрагивали от напряжения, черные глаза горели безумием и азартом.
 
Незнакомка. Это была незнакомка, совершенно не похожая на Иданн, которую он знал. Другая личность. Невменяемая злодейка. Сумасшедшая. Монстр.
В панике Эвер попытался скинуть с себя убийцу, но хрупкая на вид эйхарри оказалась невероятно тяжелой, словно обломок скалы упал эльфу поперек живота. Как бы Эвер ни бился под ней, как бы ни дергался, она продолжала придавливать его к земле и душить. Перед глазами уже пульсировали кровавые круги.
Воздуха! Хотя бы один глоток!
Шея горела. Лицо Иданн, страшное, перекошенное от ярости, начало расплываться. Теперь он видел его будто сквозь мутную пелену, и с каждой секундой эта пелена уплотнялась, становилась темнее. В ушах нарастал гул, похожий на вой ветра в сквозном тоннеле.
Умрет! Он сейчас умрет! Иданн его задушит.
Снова и снова он пытался отцепить ее пальцы от своего горла, упирался ладонями в чужой подбородок и давил, давил, давил — тщетно. Безумие словно наделило эйхарри нечеловеческой силой. Он ничего не мог сделать!
Дышать! Дышать! Пожалуйста, дышать!
В последней отчаянной надежде спастись Эвер поднял руку, царапнул ногтями по грубому хлопку женской туники и вслепую нащупал края не до конца зажившей раны в груди. Он надавил на нее, порвав тонкую пленку молодой соединительной ткани, затянувшей дыру от меча. Нажал, засунул в рану два пальца — так глубоко, как смог, — и ощутил горячую влагу, хлынувшую наружу. Кровь.
Душительница взревела от боли. Давление на горло исчезло, и сладкий, благословенный воздух наполнил легкие. Эвер закашлялся. Он кашлял и кашлял, дышал и дышал, жадно открывая и закрывая рот и смаргивая набежавшие слезы, а потом опомнился, вскинулся, приготовившись снова отбиваться от безумного монстра. Но чудовище ушло, оставив с ним растерянную, испуганную Иданн.
Она сидела на животе Эвера, по-прежнему невыносимо тяжелая, таращилась на недавнюю жертву огромными, распахнутыми глазами и вся тряслась. Ее губы дрожали. Ноздри раздувались, но не от злости, а как перед истерикой.
В ужасе Иданн опустила взгляд и посмотрела на искалеченную шею Эвера, на дело своих рук, на багровые синяки, которые должны были остаться от ее пальцев.
— Я… — она покачала головой, будто не веря тому, что видела, отрицая реальность. — Я…
Она еще раз мотнула головой, затем всхлипнула и бросилась из пещеры в темную ночь.
Недолго думая, Эвер кинулся за ней следом. Споткнулся о ноги оглушенного Фая, лежащего на камнях без чувств, и побежал дальше. Он бежал, стараясь не терять из вида тонкую фигуру, окутанную мраком. Огибал выраставшие на пути препятствия, перепрыгивал через оскалы трещин в земле, бежал, пока не догнал Иданн, а догнав, схватил ее за руку и развернул к себе, резко впечатав в свою грудь.
— Я не хотела. Это не я, — сдавленно прошептала Иданн и разрыдалась в его объятиях. — Это не я. Не я. Не хочу быть такой.
Она рыдала. Ее плечи тряслись, поднимались и опускались, вздрагивали. Из горла вырывались хриплые, жалобные звуки.
Чувствуя, как намокает на груди ткань туники, Эвер гладил Иданн по волосам и повторял:
— Ты не виновата, не виновата.
Впервые он видел ее такой — слабой, уязвимой, напуганной. Эвер и сам был в ужасе: Чудовище из Сумрака проснулось.
 Глава 18 
— Мы не можем оставаться с ней, — заявил Фай, осторожно касаясь гигантской шишки под волосами, слипшимися от крови. В его тоне звенела сталь, и эта категоричность Эверу не нравилась, потому что он не мог бросить Иданн одну. Не после того, как видел ее плачущей, нуждающейся в его поддержке.
Сейчас слезы на щеках Иданн высохли. Она сидела в конце пещеры, отстраненная, заледеневшая в своем несчастье, и равнодушно слушала их разговор.