Дракон из сумрака

— И ты не знаешь, чего Оно добивалось? — Он вкратце описал ей то, что происходило внутри круга из камней.
Иданн покачала головой.
— Понятия не имею.
— Но что, если… Что, если Чудовище из Сумрака нашло способ…
— Избавиться от меня? Окончательно занять мое место? — Иданн посмотрела на Эвера с болью, и он решил не продолжать разговор. Над всеми троими будто нависла тень неведомой угрозы. Угнетенные и напуганные, они окунулись в напряженную тишину.
«Я не могу ее потерять, — в панике думал Эвер. — Что я буду делать, если Иданн станет монстром?»
Его любимая была так раздавлена случившимся, что долго не могла сообразить, как вернуться на исходный маршрут. В конце концов они отправились обратно в деревушку и провели в сарае еще одну ночь: сил двигаться дальше не осталось ни у кого.
Игнорируя осуждающие взгляды Фая, Эвер всю дорогу до поселка, а потом, и под крышей их временного убежища не выпускал эйхарри из рук. Ему казалось: стоит ослабить объятия — и любимая исчезнет, власть над ее телом и разумом тут же захватит жестокая безумица.
— Иданн.
В темноте сарая под звуки хлынувшего дождя он целовал ее пальцы, ее щеки, ее волосы и плечи. Он звал ее по имени, чтобы она откликнулась и он мог услышать тихий знакомый голос. Услышать и убедиться: этот голос не принадлежит Чудовищу из Сумрака. Но и после беспокойство не разжимало свои тиски. Взволнованный Эвер заглядывал Иданн в лицо и с замиранием сердца искал в ее глазах тьму. А потом, не отыскав, снова принимался целовать любимую: ее пальцы, щеки, волосы, плечи…
— Хватит, — в какой-то момент проворчал Фай, потеряв терпение. — Еще и прилюдно. Постыдился бы. Вы даже не помолвлены.
— После всего, что ты видел, мог бы уже и привыкнуть, — отозвалась Иданн. К великому облегчению Эвера, она наконец вышла из своего жуткого ледяного транса. — Неужели у вас там в Троелевстве никто не целуется до свадьбы? Никто-никто? Даже тайком?
— Разумеется, нет. — Фай повернулся к Эверу и добавил, глядя ему в глаза: — Если эльф себя уважает, то не будет с женщиной до брака.
Теперь на Эвера, вопросительно вскинув бровь, смотрела и Иданн.
— Все в порядке, — он улыбнулся ей мягко и чуть печально. — Не слушай его. — А затем поднес к губам ее ладонь и поцеловал.
Любимая не согласится стать его женой, поэтому Эвер будет благодарен судьбе за то, что имеет.
 Глава 24 
На самом деле слова Фая разбередили старую рану. Все-таки Эвер — дитя своего народа и с молоком матери впитал эльфийские традиции и убеждения. Просто взять и отмахнуться от них он не мог, а потому чувствовал себя неправильным, порочным, павшим от того, что целовал и обнимал женщину, не связанную с ним браком.
Эвер знал, что каждый в Троелевстве осудит его так же, как Фай. Знал, чем подобное распутство грозит у него на родине, в «Воль’а’мире». Он не только спутался с врагом — попрал все законы нравственности, все без исключения нормы эльфийской морали. И собирался зайти дальше, пасть еще ниже: разделить с женщиной постель. Не просто до свадьбы — без какой-либо надежды на оную.
После того как Чудовище из Сумрака вновь явило им свое пугающее лицо, проникло в реальность незаметно и с легкостью, Эвером завладела навязчивая идея. Эта мысль не давала ему покоя ни днем, ни ночью, постоянно маячила на задворках сознания. Нелогичная и абсурдная, она тем не менее поработила его разум и со временем начала казаться не лишенной смысла.
Он должен возлечь с Иданн. Должен заняться с ней любовью.
Теперь Эвер не мог вспомнить, когда эта идея пришла ему в голову впервые, но по прошествии нескольких дней он уже свято верил, что физическая близость способна изгнать из души его возлюбленной тьму.
«Если мы соединимся, наши чувства уничтожат Чудовище из Сумрака».
Он был так напуган. Боялся потерять Иданн до безумия. Ему надо было во что-то верить, и он поверил, слепо и бездумно, как фанатик. Тем более новая цель давала иллюзию контроля над ситуацией.
«Мы займемся любовью — и все будет хорошо».
 
Он слишком, слишком устал чувствовать себя беспомощным.
Сегодня их дорога закончилась у неглубокого оврага. Больше переночевать было негде — насколько хватало глаз тянулась унылая каменистая пустошь: ни деревьев, ни скал с пещерами, на горизонте серое небо соединялось с черной землей, образуя совершенно прямую линию.
— Привал, — сказала Иданн и начала спускаться по пологому склону. — Внизу должно быть менее ветрено.
И тут же, словно в ответ на упоминание о себе, ветер сильным порывом швырнул волосы Эверу в лицо.
«Как только Фай заснет, я предложу ей себя», — подумал эльф и последовал за драконицей в овраг. Страх в нем боролся с предвкушением, но предвкушения было капля, страха же — океан.
— Не очень-то уютно, — заметил Фай, оглядывая их временное пристанище: неровные, осыпающиеся стены ямы, твердую, бугристую землю под ногами.
— Сейчас поправим. — Иданн замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Да, сейчас все будет, — кивнула она самой себе, а потом оторвала от туники широкую полосу ткани.
— Что ты делаешь? — спросил Эвер.
— Чары трансформации — разновидность бытовой магии. Помнишь, я говорила: нельзя создать что-то из ничего? — С этими словами она разжала пальцы, и тряпица медленно спланировала к ее ногам и тут же, упав на землю, начала меняться. Под тихий шепот драконицы обрывок черной материи стремительно удлинялся, становился толще, обретал объем, прямо на глазах превращаясь в пушистую перину, устлавшую дно оврага. Настоящая кровать!
Довольно оглядев результат своего труда, Иданн перекинула волосы через плечо, затем острым когтем отсекла от них прядь сантиметров двадцать. Эвер даже охнуть не успел. Онемевший от удивления, он наблюдал за тем, как отрезанные волосы поднимаются в воздух, там преобразуются в толстые нити и начинают плести над головами путников купол из ткани: нити прилегают друг к другу все плотнее, закрывают все больше неба, света становится меньше и меньше — и вот Эвер уже внутри маленького шатра. Несколько минут — и из собственных волос Иданн наколдовала им уютный домик. Теперь никакой ветер не страшен!
— Ты удивительная, — прошептал Эвер с восхищением и любовью.
— Мороз по коже, — буркнул себе под нос Фай.
Втроем они улеглись на постель, которую эйхарри создала из клочка своей одежды. Фай тут же отодвинулся от влюбленных подальше. Эвер раскрыл Иданн объятия и весь обратился в слух, дожидаясь, когда их недовольный спутник уснет и можно будет приступить к своему плану.
«О, Светлоликая, — думал он с горечью, — как низко я пал — делать это при свидетеле. Любиться с женщиной, когда рядом спит посторонний мужчина. Наверное, Фай прав. Недаром опороченных эльфов отправляют в Кипящие болота. Случившееся в том лагере изменило меня, я стал бесстыдным».
Но отступить Эвер не мог. И дело не в том, что он хотел Иданн, — он ее любил, так сильно, что казалось, сердце не выдержит столь огромного чувства.
«Я не отдам ее этому чудовищу. Никому не отдам. Она — единственное, что у меня есть».
— Ты дрожишь, — заметила Иданн.
— Холодно, — соврал Эвер и, набравшись храбрости, опустил ее ладонь на свой голый живот.
Любимая удивленно приподняла голову.
— Хочешь? — прошептала она одними губами и покосилась на Фая, лежащего к ним спиной. — Чего именно? Как в прошлый раз?
Эвер мотнул головой и повел ее руку вниз, пока та не накрыла твердую выпуклость у него в паху.
— Этого? — Иданн чуть сжала пальцы на его промежности.
Эвер не смог заставить себя ответить. Во рту пересохло, губы онемели, язык отказывался ворочаться.
— Хочешь успеть заняться этим, пока я еще я? — по-своему восприняла его порыв Иданн.
«Хочу заняться этим, чтобы ты и дальше была ты», — ответил он мысленно.
Перегнувшись через Эвера, Иданн взмахнула рукой. С кончиков ее пальцев сорвалась золотистая пыльца и, будто подхваченная ветром, полетела в сторону Фая. Осела на его волосах. Дыхание эльфа стало размеренным и тихим, тело расслабилось и обмякло.