Не дыши!

Зимой 1978-го я переехала в Майами с целью тренироваться в водах, где будет проходить мой марафон. Я проводила долгие часы, оттачивая свою способность к концентрации и укрепляя организм. В отеле Майами-Бич мне и моей помощнице Марджи великодушно позволили занять несколько комнат пентхауса под наш тренировочный лагерь. Кэндис при первой возможности прилетала к нам из Нью-Йорка. Тем не менее основное время мы с Марджи были вдвоем. Я думала, что нахожусь в отличной форме после восьми лет спринтерства и довольно трудных открытых заплывов. Но я также очень ясно понимала, что это плавание потребует от меня гораздо больших усилий.
С Марджи мы познакомились, когда я единственный раз в жизни согласилась побыть тренером по плаванию. Весной перед заплывом вокруг Манхэттена я несколько раз плавала в Колумбийском университете. Там ко мне подошел тренер мужской команды и спросил: «Эй, Найяд, не хочешь заработать тысячу баксов?» Хах, хочу. Но когда я узнала, что мне предстоит тренировать женскую команду Барнард-колледжа, я глубоко призадумалась. Я представляла, сколько времени это отнимет. Видя, что я сомневаюсь, мой собеседник добавил: «Речь не о серьезных спортсменах. Что-то типа школьной секции. Ты будешь тренировать их максимум пару раз в неделю. В общем, работенка несложная».
И вот, после Манхэттенского марафона я пришла в бассейн Барнард. Там собралась целая толпа девушек. Они кричали и толкались. Им понравилась идея, что их тренером будет суперзвезда. Многие пришли в первый раз. Я запомнила одну из них. Во-первых, на ней была старомодная плавательная шапочка с ремешком под подбородком. Во-вторых, она курила, курила прямо рядом с чашей бассейна! Я рявкнула: «Эй, какого черта? Быстро выброси эту дрянь! Прыгаем в бассейн и плаваем без остановки 20 минут. Я хочу посмотреть, с чем имею дело!» Девушка вытащила сигарету изо рта и грубо заметила: «Двадцать минут? Мы к Олимпиаде готовимся или что?» Она отлично бы справилась с ролью в «Вестсайдской истории».
Это была Марджи Керолл, трудный ребенок, прямо из Бронкса. Но главное, она оказалась отличной ученицей и самой целеустремленной девушкой в команде. После двух лет моей тренерской работы (мои подопечные тренировались два раза в день в колледже, а также во время весенних каникул во Флориде, и это самые трудные $2000 в моей жизни) Марджи была самой преданной ученицей, самой способной пловчихой и моей хорошей подругой. Когда мы стали готовиться к Кубе, я попросила ее присоединиться к нам с Кэндис в Майами.
Вернувшись к тренировкам, мы рассчитывали полностью подготовиться к началу июля. Может показаться странным, что все, кто пытается покорить Кубу, предпочитают сделать это летом – в сезон ураганов, когда шторма очень непредсказуемы, а спокойные дни на море выдаются нечасто или вообще никогда. Воды нагреваются до максимального уровня приблизительно в День независимости США и затем начинают остывать.
Аналогично сезону восхождений на Эверест (обычно это май, перед началом движения муссонов в ледниках и ущельях), у Кубинско-флоридского заплыва тоже есть свой наиболее благоприятный период. Пережить те долгие часы в воде проще всего в середине лета.
Сейчас я практикую совершенно другой подход к тренировкам. В молодости я редко отдыхала от тренировок. Марджи со всем оборудованием сопровождала меня на надувной лодке до самого берега. Ежедневно мы выходили в море на восемь, девять или десять часов. Раз в неделю я плавала от Майами до Форт-Лодердейла. Это занимало примерно 11 часов, в зависимости от волн и подводных течений. Я проплывала 31 милю. (Расстояние заплыва через холодный Ла-Манш равно 21 мили.) Мама встречала нас, мы выкачивали воду из лодки, бросали ее в багажник и возвращались в Майами.
Итак, каждый месяц мы наращивали часы. В спорте мне нравится одна вещь: за секунду до старта вы вспоминаете всю проделанную работу, связанную с тренировками вашего тела. Уже в мае мои плечи, спина, трицепсы и бицепсы представляли собой неоспоримое доказательство бесчисленных часов, проведенных в океане.
 
Я продолжала тренироваться зимой и весной, параллельно организовывая остальную часть Экспедиции. Первой задачей на повестке дня было найти компетентного, любящего свое дело Штурмана.
У меня даже в мыслях нет оспаривать серьезность проблем с навигацией. Могущественный Гольфстрим движется с востока, прорывается через Юкатанский пролив между Мексикой и Кубой, и его самая первая петля охватывает Мексиканский залив. Одно из главенствующих океанских течений Земли омывает все Атлантическое побережье Соединенных Штатов, проходит на восток, через северный Атлантический океан и разделяется: часть его уходит на север, в Великобританию, некоторые ответвления движутся вниз, на запад Европы в Португалию, и затем, замкнув круг на западе, течение возвращается во Флориду. Морские суда используют Гольфстрим, чтобы увеличить свою скорость и сэкономить топливо. В целом это своего рода пропускной пункт, где природа беснуется и безгранично властвует над пловцом, рискнувшим пересечь данную местность.
Посмотрите на карту или глобус. Вы видите, что моя цель при отплытии из Гаваны – Ки-Уэст – находится прямо на севере. Теперь представьте здесь широкую «реку», если можно так выразиться. Иногда ее ширина так огромна, около 80 миль, что она занимает почти все пространство между этими двумя пунктами. Между Гаваной и Ки-Уэстом эта река идет на восток со скоростью от 3,5 до 5,5 мили в час. Для больших заплывов вроде этого я рассчитываю держать скорость, близкую 1,7 мили в час. Фактически я плаваю со скоростью, равной 2 милям. Но я уверена: за двое суток марафона, учитывая кризисные ситуации, а также остановки на еду и питье, моя средняя скорость будет равна 1,7 мили в час. Конечно, есть те, кто плавает гораздо быстрее меня. Но ни один из них не выстоит против Гольфстрима и несколько часов. Штурман обычно меняет курс каждые 15 минут, учитывая скорость Гольфстрима, идущего на восток, и мою, гораздо меньшую, когда мне надо двигаться на север. Иногда течение дает пловцу отдохнуть, меняя направление с восточного на северо-восточное. Это реальный шанс. Очень редко бывает так, что вы обнаруживаете слабый виток, идущий четко на север. Но такие дни – настоящая причуда природы. В основном все происходит следующим образом: Гольфстрим на огромной скорости устремляется на восток, затягивая вас в водоворот, пока вы грезите об удачном северном векторе. Все становится еще хуже из-за географии островов в архипелаге Флорида-Кис. Острова расположены восточнее Ки-Уэста, но некоторые из них находятся чуть севернее к материку. Если у вас не получается приблизиться к Ки-Уэсту, то вам следует плыть по течению на восток. Так сохраняется хоть какая-то возможность рано или поздно прибиться к берегу. Самые точные подсчеты расстояния от Гаваны до Ки-Уэста называют цифру в 103 мили.
Между прочим, меня дико раздражает нахально установленная в Ки-Уэсте цементная модель буйка, где по сей день гордо красуется надпись: «До Кубы 90 миль». Это, конечно же, сделали, чтобы облегчить путь до Кубы морским судам. Нигде больше на планете не измеряют расстояние милями, только на воде. Даже мы используем статутные мили или километры на худой конец. «От Кубы до Ки-Уэста ровно 103 мили!» – то же самое я провозгласила в мэрии Ки-Уэста. Я решила припугнуть их и заявила, что если они не вмешаются, я темной ночью сама напишу правильную цифру. Мне сказали, что расстояние в 90 миль – результат официального соглашения.
Если течение отнесет вас к востоку, то потенциальным пунктом Б становятся расположенные севернее Биг-Пайн-Ки, Марафон или Ки-Ларго. Расстояние, которое вы должны покрыть, становится все длиннее и длиннее. А если вы слишком далеко уйдете на восток, то стоит забыть про Флориду, потому что Багамы теперь становятся вашей единственной реальной возможностью выйти на берег.
Кроме Гольфстрима, в океане есть сеть хитрых противотоков и водоворотов, намного более опасных для пловца, чем мне представлялось в 1978-м. У нас был квалифицированный штурман Кубка Америки, который знал международные воды. Но ему не хватало опыта плавания во Флоридском проливе, он никогда прежде не бывал в этой местности и плохо знал движение потоков. Никакие схемы и спутниковые карты не сообщат вам о противотоках и о сильно циркулирующих водоворотах на границах Гольфстрима, непредсказуемого и опасного для жизни пловца, оказавшегося в его вихрях.