Пятничный я (СИ)
Лута, узнав, что Чертик и Ангела пропали, расплакалась. Альф долго крепился, но после тоже заревел. Теперь надо было утешать еще и их. Эйсону пришлось забрать детей к себе в постель, и только там, рядом с отцом, они наконец-то успокоились и заснули. А вот Яннис в своих планах провести последнюю ночь перед отъездом со своим горе-супругом обломался. Нет, о полноценном сексе он и не мечтал! Задницы и у него, и у Эйсона слишком сильно пострадали еще в ходе предыдущего раунда. Но ведь можно было бы устроить друг другу минет… Ну ладно! Допустим, не друг другу — вряд ли Эйсон согласился бы взять в рот член. А вот Яннис сделал бы это с удовольствием… Или они могли бы просто поспать вместе, обнявшись и делясь теплом своих тел, раз уж сердце Эйсона было по отношению к мужу так холодно…
Но нет. Ничего из этих планов не вышло. Эйсон спал у себя — с Альфом под правой рукой, и с Лутой — под левой. А Яннис… Яннис продолжил понуро таскаться по замку, потому как в своей холодной и пустой из-за очевидного недостатка мебели после драки комнате чувствовал себя настолько несчастным и одиноким, насколько это вообще было возможно.
Утром он предсказуемо был еще более мрачным. Да к тому же усталым и невыспавшимся. Карету дора Титуса приготовили к дороге. Вещи уже были уложены в нее. Ждали только Янниса, который по-прежнему тормозил и выжидал, надеясь, что Чертик и Ангела вот-вот найдутся.
— Если они вернутся, я тут же прикажу переправить их к тебе, Ян, — Эйсон, склонив голову, смотрел Яннису в лицо. — Будем надеяться на лучшее. Мало ли какие дела их отвлекли? Они ведь хоть и магические существа, но в первую очередь животные.
Яннис кивал, со всем соглашаясь, но настроение от этого у него никак не поднималось. В конце концов, его все же уговорили. Пора прощания настала…
— Мы будем тебя ждать, — Эйсон притянул к себе грустных Луту и Альфа.
Физиономия у мальчишки опять была подозрительно грязной — почти, как в тот день, когда Яннис увидел его впервые. И даже имелись черные размазанные усы. Бывший майор присел на корточки перед ним и, послюнив палец, принялся оттирать их. Альф хлюпнул носом и отвернулся.
— Не реви, — сказал Яннис. — Чертик и Ангела не захотят возвращаться к такому реве. Ты должен быть сильным. Ты мужчина, ты должен будешь позаботиться о них, когда они вернутся. Они будут голодными, усталыми и замерзшими. Их надо будет покормить, согреть и уложить спать. Сделаешь это вместо меня?
— Да, — снова хлюпнул Альф. — А вдруг они не вернутся?
— Вернутся.
— А ты? Ты вернешься?
— Ну куда я теперь от вас денусь?
— Возвращайся, — Альф обнял Янниса и вздохнул.
— Без тебя будет скучно, — подтвердила Лута и, потянувшись, поцеловала Янниса в щеку.
Почувствовав, что сам вот-вот захлюпает, Яннис снял с себя руки Альфа и поднялся.
— Ну, кажется, все.
— Да, — подтвердил Эйсон и отвел глаза.
Яннис потоптался немного, повернулся и полез в карету, где его уже в нетерпении поджидал дор Титус. «Во всем надо искать хорошее, — думал Яннис, усаживаясь. — По крайней мере, теперь я могу по ступенькам подняться, не рискуя свалиться и разбить себе нос из-за того, что в очередной раз наступил на подол своего, прости господи, платья. А во время последней остановки перед прибытием в Академию можно будет и вовсе переодеться в форму».
Титус, отвернувшись к другому окну, прощался с дором Халльродом. Чуть в стороне капитан Фьорнфельт вскочил в седло и сделал отмашку своему отряду и людям из Дома Моберг, чтобы те следовали его примеру. Эйсон так и смотрел в сторону, и Яннис почувствовал, как в его груди словно бы что-то тихонько тренькнуло. Так, будто оборвалась совсем тонкая, но туго натянутая струна. Карета дернулась, трогаясь. Яннис вздохнул, внутренне собираясь, изобразил на лице радостную улыбку и принялся махать в окошко Луте и Альфу, которые отвечали ему тем же.
— Это просто неприлично, — сказал дор Титус и поплотнее закутался в плащ.
— Что? — Яннис закрыл окно и откинулся на спинку сиденья.
— Он мог бы тебя и поцеловать на прощание. Такое подчеркнутое равнодушие к младшему супругу — оскорбительно.
— Я себя оскорбленным не чувствую, — отрезал Яннис и стиснул зубы.
В таком глухом молчании они и ехали дальше. Капитан Фьорнфельт проводил их до того постоялого двора, на котором путники планировали ночевать. Яннис еще провел в его компании приятный вечерок, результатом которого стало тяжкое похмелье утром, а после их пути разошлись. Капитан и его люди повернули обратно к Несланд Эльцу, а карета дора Титуса в сопровождении шестерых солдат в униформе Дома Моберг отправилась в сторону Академии.
Яннис смотрел в окно на заснеженные пейзажи и думал о том, как все переменилось за эти неполные две недели. И сколько за этот короткий срок в его жизни произошло. Он влюбился, чудом остался жив, обзавелся двумя щенками и подружился с двумя детьми… Еще пару дней назад он молился, чтобы все это безумие, в которое превратились его каникулы, прекратилось, и вот теперь Несланд Эльц остался позади. Но наступившая тишина и покой почему-то совершенно не радовали. От полной тоски Яннис даже попытался беседовать с дором Титусом, но тот был на удивление молчалив и задумчив.
У следующего постоялого двора остановились поздно вечером. Уже в полной темноте. Яннис перекусил и быстро ушел в свою комнату. А Титус остался в компании солдат и нескольких бутылок горлодера. Это радовало. По крайней мере, к Яннису «дорогой дядюшка» клеиться перестал. Может, смирился с его замужним статусом, который, собственно, сам же и организовал. А может, строил какие-нибудь очередные далекоидущие планы. Памятуя о коварстве родственничков, Яннис на всякий случай строго ел только то, что ели все, накладывая себе из общей тарелки, и пил лишь воду из колодца. Хотя причин травить его теперь, после заключения брака, вроде бы и не было. Даже если он формально и оставался наследником Дома Моберг, править им до его совершеннолетия будет, как и раньше, Дитрих Моберг, а дальше… Яннис усмехнулся. Де юре младшие супруги править Домом не могли. Де факто, как в случае с Джонасом, которому старший муж благоволил, правили, да еще как. Насколько смог понять Яннис, главой Дома после достижения им полных лет автоматически становился дор Несланд. И в случае смерти младшего супруга до наступления совершеннолетия — тоже.
Так что, если в планах стоял именно захват власти в Доме, то теперь травить надо было именно Эйсона, а не его младшего мужа. Смертельно устав разбираться во всем этом паучьем царстве, Яннис в который раз осознал, что в интригах он ни черта не понимает, плести их не умеет, а расплетать тем более. Скорей бы уж Академия и вояки — простые и понятные. Яннис стал с теплом вспоминать дора Тарона, других преподавателей. Радовала и предстоящая встреча с Джонасом — тогда дора Фрейя разогнала их пенную вечеринку слишком быстро, и вдоволь насладиться компанией друга Яннис не смог.
Наутро снова двинулись в путь. Но теперь дор Титус выглядел куда менее мрачным и замкнутым. Он снова болтал всякие глупости. Пытался убедить Янниса в том, что его «мини», может, штука модная при дворе, но для уважающего себя молодого мужчины — слишком вызывающая. А после заговорил о мече. Придирчиво расспрашивал, как получилось, что клинок выбрал именно его, Янниса. Почему всех он жжет и отталкивает, а ему дается в руки. Что сделал дор Тарон, чтобы клинок стал ничейным и получил возможность выбрать нового хозяина. Яннис отвечал неохотно, но все же отвечал — ехать и дальше в молчании не было никаких сил. После остановки на обед дор Титус и вовсе подобрел и разулыбался, а затем, подмигнув Яннису, вдруг вытащил из-за пазухи какую-то свернутую в трубочку бумагу, которая была просунута в крупное и довольно-таки тяжеловесное, даже аляповатое кольцо.
— Твой старший супруг, Яннис, просил меня отдать это в твои руки только в Академии, но ты выглядишь все это время таким печальным, что я решил сделать это сейчас.
Яннис взял письмо, вытянул его из кольца, которое по-прежнему казалось ему… Поначалу он даже затруднился подобрать верное определение, а потом нашел — неподходящее. Кольцо было неподходящим. Оно не подходило Эйсону, не соответствовало его тонкому художественному вкусу. Почему-то казалось, что Эйсон никогда бы ничего подобного не подарил. Но думать обо всей этой стилистике Яннис перестал, как только вчитался в суть послания. Почерк мужа он узнал сразу — в бумагах Несланд Эльца, особенно в документах трехгодичной давности, написанного Эйсоном было достаточно много.