Пятничный я (СИ)
— Джонас, а ты… сколько лет замужем?
— Шесть, а что?
— Значит, тебе было столько же, сколько мне сейчас…
— Да. Младших стараются выдать замуж как можно раньше. По многим причинам. Во-первых, просто чтобы не кормить лишний рот. А во-вторых, потому, что пока мы не достигли совершеннолетия, можно все решать за нас.
— С тобой… было так же?
— Поначалу — да. Но потом мне повезло. И я… люблю своего мужа.
Яннис задумался. Он вообще плохо понимал, как можно любить другого мужчину. Секс — это одно. Это — физиология. А вот чтобы чувства…
— И ты спишь с ним в одной постели?
— Что-то мне кажется, это не твое дело, Ян, но я отвечу — иногда. Часть ночей он проводит со мной. Часть со своей супругой, пресветлой дорой Хильдой. Но куда чаще — со службой. Увы.
— Он военный? И как он тебя сюда-то отпустить решился?
Джонас ухмыльнулся.
— Я попросил. А теперь и правда давай спать.
Яннис перебрался на свою кровать, разделся и клубком свернулся под одеялом. Муж… Он попытался представить себе своего командира, официально женатого, скажем, на капитане Короткове, или… Не важно, главное, на другом мужчине! Уже было дико. А тут ведь еще и супруга есть! Каково это: жить в семье такого состава? Старший муж, его супруга, младший муж, дети… Он сам и с одной-то женщиной ужиться не смог, а тут надо строить отношения втроем… И как у них в постели? Они этим все вместе занимаются, и дети, соответственно, общие? Или старший муж спит с обоими по очереди, и жена рожает только от него? А что же младший? Тот же Джонас имеет право трахать дору Хильду? Или, к примеру, отыметь старшего супруга хотя бы иногда, в честь праздничка?..
Яннис вздохнул и постарался заснуть, несмотря на то, что член у него из-за всех этих мыслей самым раздражающим образом стоял.
***
— Опять он, — копыто ткнулось в ребра, Яннис попытался подсечь паразита под колени, но тот уже был ученым и ловко отпрыгнул.
Бывший майор тряхнул головой, приходя в себя, и поднялся. То же место в огромном ничто — ни пола, ни потолка, ни стен. Только чертяка с рогами, который на этот раз был один. Мордочка волосатая и глумливая. Хвост уже, судя по всему, новый, свежеотрощенный. Между ног с острыми копытцами — неожиданно розовый член и такие же голенькие и светленькие яички. Раньше этих подробностей Иртеньев что-то не замечал.
Заметив интерес к своим мудям, черт заухмылялся и рукой потеребил член, который тут же начал наливаться возбуждением. Глазки у рогатого паразита сделались маслеными, а после он шагнул ближе и ухватил Иртеньева за зад. Тот шарахнулся, а черт затеребил свой член еще настойчивей.
— А ты в этом теле просто конфетка, знаешь? Давай-ка, не жмись. Покажи мне свою разъебанную жопку. Знаешь, какие мы с ангелом ценители такой вот красоты? И посмотрим, и пощупаем, и поебем.
Слова показались странным образом знакомыми, но Иртеньев никак не мог сообразить — откуда. Черт же тем временем продолжил:
— Я начну, а он продолжит, как освободится. Для чего еще младшие нужны, если не для этого?
Яннис яростно зарычал и кинулся на проклятущего выдвиженца из ада. Тот вертелся, как… Ну, как черт он и вертелся, но бывший майор его все равно скрутил, нагнул и… вдруг понял, что у него самого стоит. Рогатый гад тем временем отбиваться вдруг перестал, а, напротив, заурчал сытым довольным котом, встал на четвереньки и изогнул косматую спинку, призывно отводя в сторону хвост и тем самым открывая вид на свой по-обезьяньи голый и совершенно очевидно не раз пользованный красный зад.
И в ту же секунду Яннису нестерпимо захотелось вставить ему, засадить по самые яйца, до шлепка и звездочек перед глазами. Приладившись, он загнал себя в жаркое нутро, торопливо и жадно задвигался, нагнувшись и перехватив чертяку за рога для удобства, и вдруг ахнул, когда чьи-то нежные руки прошлись по его собственной заднице.
Оглянувшись, он увидел ангела. Тот сопел и возился со своим платьем, задирая подол и пытаясь зажать его подбородком, чтобы не мешался. «Ангелы ж бесполы», — с некоторым удивлением и заторможенностью подумал Иртеньев, но тут крупное доказательство обратного начало проталкиваться ему в задний проход, доставляя при этом какое-то космическое, невероятное удовольствие… Майор вскрикнул, кончая… И проснулся.
Рассвет еще только занимался. На соседней кровати тихо сопел Джонас. Яннис встал, захватил чистое белье и пошел мыться. И приснится же! Интересно, что сказал бы о таком вот старик Фрейд? Какие-нибудь аберрации, сублимации и отрицание? Или как в анекдоте: «Бывают сны, деточка, просто сны…» До этого в новом мире и в новом теле ему снилась в основном война. Он куда-то бежал, в кого-то стрелял, что-то тащил… Сны были муторными и тягучими, словно он сам был мухой, а его видения — сладким, но смертоносным сиропом. После настроение всегда падало ниже плинтуса, наваливались воспоминания о прошлой жизни и о товарищах, с которыми было съедено не один, а несколько пудов соли. К счастью (вот кто бы сказал, что это когда-нибудь окажется счастьем!), больше ему тосковать было не о ком. С женой развелся, родители умерли. Папа скончался от сердечного приступа еще лет десять назад, мама — недавно, и ее смерть все еще причиняла боль. И вот ведь странная штука: его собственное тело — тело майора «Альфы» Александра Иртеньева, а кроме него все эти люди — мертвые и живые — остались в прошлой жизни и в другом мире, а боль от потери, воспоминания об утраченном и тут были с ним и никуда не делись.
Заглянув в ту часть терм, где с вечера оставалась привязана та школота, что чуть не изнасиловала Джонаса, Яннис убедился, что с ними все нормально — стоят в прежних позах. Да и куда им деваться? Зафиксированы-то грамотно. Ну и славно. Ополоснув себя от результата ночных… переживаний, он натянул чистые подштанники (в этом мире трусов никто не носил), быстренько простирнул испачканные и пошел к себе.
Тихий разговор за неплотно прикрытой дверью в одну из комнат привлек его внимание в первую очередь потому, что кто-то назвал его имя. Яннис приник ухом к щели и затаился.
— Не проблема. Сделаю. Курсант Моберг это вполне заслужил.
— Совершенно согласен с вами.
Яннис с замиранием ждал этих слов, рассчитывая узнать второго собеседника, но голос оказался ему совершенно незнаком. И что, интересно, с ним собираются делать? Узнать это было не так и сложно. Можно поймать на выходе того, кто, вроде как, был «заказчиком». Или наоборот, дождавшись, когда он свалит, прижать «исполнителя». Второе показалось более перспективным. Пока открывать перед родственничками, что «пятничный я» по сравнению с «понедельничным» изменился ну уж очень разительно, не было никакого смысла. Однако ничего из задуманного не вышло. Яннис из темной ниши коридора лишь с раздражением проследил за двумя удаляющимися спинами. Мало того что эти гады ушли вдвоем, так еще и лица их Яннис рассмотреть не успел.
Делать было нечего, и он просто вернулся к себе в комнату. И вовремя. Сразу после за окном, посреди огромного квадратного двора, окруженного со всех сторон корпусами Академии, трубач проиграл побудку.
Джонас подхватился и, так до конца и не продрав глаза, помчался в купальни. Яннису спешить не было нужды — он там только что уже побывал. А смотреть на шоу, которое наверняка развернется, когда курсанты обнаружат шестерых своих товарищей, привязанных к скамьям задом кверху, ему что-то не хотелось. Джонас расскажет, как все пройдет.
Сосед вернулся небыстро и с вытаращенными глазами.
— Ты зачем им на задницах мишени нарисовал?
— Я — художник. Я так вижу, — Яннис осклабился. — А что? Плохо получилось?
Джонас покачал головой, попутно продолжая одеваться.
— Наоборот, слишком даже хорошо.
Потом подумал и добавил:
— Будет скандал.
И скандал таки действительно грянул. Торжественное построение в честь первого учебного дня в Академии было омрачено попыткой какого-то довольно молодого мужика в рясе или в мантии (Джонас после объяснил, что это был главный маг Академии и заместитель начальника по учебной части) воззвать к совести курсантов.