Пятничный я (СИ)
От размышлений Янниса отвлекла Марика, которая вошла в комнату с подносом, полным сластей. Следом за ней торжественно выступал мэтр Шуппе с горячим чайником. За чаем засиделись до середины ночи, а когда собрались расходиться по домам, выяснилось, что курсантам и их учителю по пути. Мэтр, как оказалось, жил там же, где работал. В точности как и другой такой же одиночка — дор Тарон. Дорóгой все больше молчали. Яннис только спросил, не пытался ли мэтр Шуппе связаться с ним ментально, как и планировал. Чтобы попробовать сделать это на расстоянии. Мэтр очевидно сконфузился и признался, что сделать это… забыл. Яннис усмехнулся — причина забывчивости влюбленного мага была очевидна. И только перед самым расставанием Яннис решился поинтересоваться у магистра еще и тем, что, как ему казалось, могло помочь в поисках долбаного мага, чьи уши, похоже, торчали ну просто везде — даже в деле о наследовании лена Моберг.
— Мэтр Шуппе, скажите, а маги ведь обязательно имеют какую-то специализацию? Я прав?
— Как правило, да, — мэтр кивнул и уставился на Янниса внимательно. — А что?
— А есть ли такая специализация, — Яннис покрутил пальцами, — когда маг действует в основном не заклятьями, а при помощи различных зелий?
— Хороший вопрос, курсант. Такой специализации нет. Чувствую, что я вас разочаровал, но — увы. Тут можно только говорить об увлечении определенными методами… Ну и о привычке.
— Жаль. Я надеялся, что это поможет мне найти человека…
— Мага?
— Ну да.
— Тогда проще искать по Большой книге магов. В ней упомянуты все жившие или сегодня живущие чародеи, а кроме того, каждому дано краткое описание — в чем особый дар, какова сила, ну и все такое. Старая традиция, которая уходит своими корнями еще во времена Инквизиции, когда это были списки тех, кого следовало уничтожить. Сегодня это лишь что-то вроде перечня членов той или иной профессиональной гильдии. В данном случае магической.
— А где эту книгу можно взять?
— Взять — нигде. Ее никому не выдают. А вот ознакомиться с ней можно в Школе магии, в столице. Там, где я и учился. Где все маги учились. Ну, кроме вас с вашим странным даром, Яннис. Упс! — мэтр Шуппе хлопнул себя ладонью по рту и уставился на Джонаса.
— Он знает, — улыбнулся Яннис. — Первым тут, в Академии, узнал. Так уж получилось.
— Тогда ладно, — с облегчением выдохнул магистр и, махнув на прощание рукой, отправился в сторону учебного корпуса, в котором располагалась его лаборатория — как подозревал Яннис, проверить свой самогонный аппарат.
Джонас и Яннис потопали к себе. В комнату оба входили с некоторой опаской — перед походом к Марике они оставили здесь компанию в составе щенков кадехо и Жиробаса. Но в помещении, освещенном через окно местным ночным светилом, было тихо и пусто. Яннис запалил свечу и еще раз осмотрелся. Точно — никого.
— Ну и где они? — тревожно спросил Джонас.
— Да кто ж их знает? — несколько кривя душой, откликнулся Яннис и торопливо пошел из комнаты.
Черт с Ангелой и Жиробас были где-то наверху. При этом щенки оказались так чем-то увлечены, что даже не откликались на зов Янниса. Преодолев несколько лестничных маршей так быстро, что сбилось дыхание, друзья остановились и тут же услышали странные, леденящие душу звуки.
— Что это? — дрогнувшим голосом спросил Джонас и попятился.
— Скорее, надо спрашивать: кто это? — проворчал Яннис и двинулся на звук.
Короткий коридор окончился маленькой дверью, которая, как выяснилось, вела на крышу. И вот за ней-то оба курсанта и обнаружили картину, более всего отдававшую полной и окончательной нереальщиной.
— Ты видишь то же, что и я? — прошептал Джонас, нависая у Янниса над плечом.
— Ага, — потрясенно откликнулся тот, — если, конечно, ты видишь то же, что и я. И чем это нас госпожа Марика поила?
— Горлодером мэтра Шуппе.
— Больше никогда его не буду пить. Ну на фиг! Если после него такое мерещиться начинает…
— ЭТО, увы, вам обоим не мерещится. ЭТО, увы, реальность. И если вы в два счета это безобразие не прекратите, я сделаю это сам, — раздался сердитый голос сзади, и Яннис, в который раз позорно пропустивший момент появления у себя за спиной Тарона, подпрыгнул, а после протер глаза и снова посмотрел на открывшуюся ему на крыше картину.
На самом краю, у водостока, сидели трое. Яннис видел только их почти призрачные на фоне местной луны силуэты, причем в профиль, но от этого видение становилось только еще более странным и невероятным. Дальше всех сидел огромный Черт, рядом Ангела, которая в силу того, что была девочкой, оказалась меньше размером, а потом, ближе всего к двери, разместился Жиробас. И при этом вся троица, синхронно разевая пасти и задирая головы, орала на луну. Воем, вроде волчьего, эти звуки было назвать трудно. Мяуканьем тоже. Одно можно было сказать точно — это было совершенно отвратно, невероятно громогласно и невыносимо жалостливо.
— Чертик, Ангела! — неуверенно позвал Яннис, но на него не обратили внимания.
«А ну прекратить, если и дальше на халяву жрать хотите!» — рявкнул он уже ментально, и это возымело мгновенное действие. Кадехо тут же захлопнули свои огромные пасти. Вовремя не сориентировавшийся Жиробас еще вывел последнее противное «Мяууууу!», и наступила тишина.
— То-то, — проворчал Тарон и повернулся уходить.
— Пресветлый дор, — окликнул его Яннис. — Раз уж вы здесь…
— А где ж мне еще быть в это время суток? Неужели ж в постели? — язвительно откликнулся начальник Академии. — Предупреждаю — еще раз…
— Я про завтра, — перебил Яннис. — Я завтра на занятие вечером прийти не смогу. Меня… вызывают поговорить про Несланд Эльц. Джонас передал…
Тарон обернулся, смерил Янниса внимательным взглядом. После так же придирчиво осмотрел Джонаса и кивнул.
— Тогда перенесем на послезавтра. Спокойной ночи, пресветлые доры. Надеюсь, все оставшееся время она действительно будет именно такой.
— Спокойной ночи, — заунывными голосами привидений в заброшенном доме откликнулись Яннис и Джонас уже в удаляющуюся спину Тарона, а после отправились к себе. Впереди, задрав хвост, важно шел Жиробас, следом — щенки кадехо, и позади всех брели два резко протрезвевших студента.
Джонас улегся первым, милостиво позволив маргаю греть себе ноги, и тут же размеренно засопел. Яннис, забравшись в кровать и велев Черту с Ангелой не издавать более ни звука, привычно загасил свечу легким ментальным посылом и уютно свернулся клубком. Алкоголь еще бродил в крови. Настроение сделалось таким, про которое сам Яннис, в бытность свою майором Иртеньевым, говорил: «кому б присунуть». Но присунуть было некому и оставалось лишь вспоминать и фантазировать. Например, о том, как когда-то удалось подсмотреть за сексуальными игрищами самого короля. А вдруг получится что-то типа того с Эйсоном? Что он, интересно, поделывает сейчас в своем далеком замке? Спит уже, наверно. Почитал детям и спит. В кровати. Голым… Одеяло оставляет открытыми его широкие плечи и руки, обхватившие подушку… И узкую породистую ступню… И стройную щиколотку, нежность кожи которой Яннис так и ощущал под пальцами… Эх… Сейчас бы потянуть это самое одеяло вниз, медленно обнажая гладкость кожи, ямочки над ягодицами и сами эти завлекательные холмы…
От видения Яннис взмок и скинул с себя свое одеяло. После замерз и снова укутался. Покрутившись так с полчаса, он все-таки решился. Вытащил из кармана подаренное ему Эйсоном кольцо и сжал его в кулаке, как когда-то кольцо пресветлого лира Бьюрефельта. А после потянулся разумом к далекому Несланд Эльцу и к комнате в его самой высокой башне…
Мелодия души Эйсона, как и он сам, в очередной раз показалась Яннису бесконечно красивой и манящей. Яннис подтянул себя поближе, ориентируясь на этот сказочный звук, и, наконец, увидел. Эйсон не спал. В этом Яннис ошибся. Зато в главном угадал верно — его горе-супруг лежал в кровати и был совершенно обнажен. На мгновение стало неловко. Подсматривать — дело, конечно, хорошее, но полезное не всегда. Вот так сунешь нос, куда не следовало, и увидишь то, что лучше бы не видеть… Так, как он однажды и сунул, после чего приключился у него развод… Но Эйсон, к счастью, был один. Хоть и занимался тем, чем лучше бы заниматься вдвоем. Его глаза были прикрыты, а рука ритмично двигалась по предельно возбужденному члену. Крупная головка то пряталась в кулаке, то выскальзывала во всей красе. Дырочка уретры уже раскрылась, готовясь выплеснуть семя. Вены, странным узором оплетавшие напряженное мужское естество дора Несланда, стали особенно рельефными и, казалось, пульсировали.