Белый плен. Двое во вселенной
Потому что я не хочу этого ребенка.
Потому что я к нему не готова.
Потому что любому ребенку нужна взрослая, состоявшаяся и осознанная мама, а я не такая. И, тем не менее, я очень боюсь, что его могут у меня отнять. Ведь Кристиан настроен более, чем серьезно. Он слишком внимателен к деталям, держится со мной уверенно и в меру напористо, но я не сомневаюсь, что его природная настойчивость в какой-то момент всё же пересечет эти невидимые границы. Потому что тот Кристиан, что был в зимнем домике, казался мне просто обаятельным мужчиной. Он спас меня от верной гибели, беззаботно смотрел со мной дурацкие фильмы, танцевал… Но здесь он другой. Настоящий хищник, готовый притвориться своим ради определенных целей. Разве ему так уж хотелось провести целые сутки в моей компании, трясясь в поезде? Его телефон обрывали звонки, когда только-только появлялась связь. Всякий раз он выходил из купе, вежливо извиняясь, а через несколько минут возвращался с таким выражением лица, словно не по телефону говорил, а собственноручно перерезал горло своим недругам. Он вырвал себя из своей деловой жизни только ради того, чтобы убедить меня в правильности и выгодности своего предложения. Конечно, такому человеку, как он, нужны наследники. Его семье принадлежит огромный бизнес и он не может быть уничтожен, выкуплен сторонним бизнесменом или раздроблен на части. Такое дело всегда остается в семье, а для этого нужно новое поколение.
Я бы могла сообщить папе и Натали о беременности. Прошлой ночью я только об этом и думала. Всякое ведь в жизни случается. Женщины в силах самостоятельно воспитывать своих детей, обеспечивать их и заручиться поддержкой близких. Это не так страшно, как кажется… Совсем не страшно. И мне почти ничего не мешает оставаться честной с людьми, которыми я очень дорожу. Почти ничего…
Излишнее внимание журналистов.
Грязные сплетни.
Неприятные последствия части этих сплетен на бизнесе Натали и папы.
Их полное во мне разочарование…
Кристиан знал, за какие рычаги нужно потянуть, потому что в зимнем домике я сама рассказала ему о себе слишком много. И его сложно в этом винить. Он спасает свою честь, обеспечивает огромное семейное дело наследником, чье будущее уже предопределено. Мой ребенок уже лишен возможности сделать выбор: в какой школе учиться, в каком университете получать высшее образование, кем стать. Когда ему исполнится три года, мы разведемся. Этот пункт будет прописан в нашем личном договоре о фиктивном браке, Кристиан обещал мне это. Я не знаю, кто этот документ будет составлять и имеет ли он хоть какую-то юридическую силу, но мне очень хочется верить, что Кристиан сдержит свое слово. Ни ему, ни мне не нужен этот брак. Он вынужденный, его формальность каждому из нас играет на руку. Вот только… что будет после?
Развить мысль не получается. Громкий звонок домофона разносится по всей квартире, сообщая о долгожданной гостье, от которой я не смогу скрыть пугающую правду. Набрасываю длинный шелковый халат и спешу в прихожую, чтобы открыть железную дверь. Едва касаюсь круглой кнопки, как тут же одергиваю руку. Внизу Платон. Его физиономия напоминает мне о минутах тихого ужаса. Когда я ехала, не зная куда, когда всё вокруг засыпало снегом, когда я не сомневалась, что моей жизни настал конец. Не отвечаю и просто жду, когда он решит, что меня нет дома и просто уедет. Но Платон звонит снова и снова, а потом пристально смотрит в камеру, будто зная, что я слежу за ним, и медленно указывает мне пальцем на мою машину, припаркованную недалеко от подъезда.
– Что тебе надо? – снимаю трубку.
– Поговорить, Кристина.
– Нам не о чем разговаривать. Уходи немедленно.
– Кристина, пожалуйста! Я пытаюсь дозвониться до тебя уже несколько дней, но ты не отвечаешь! Умоляю, дай мне возможность объясниться с тобой! Я чувствую себя виноватым и… Кристина, – с мольбой смотрит он в камеру, – пожалуйста. Для меня это очень важно.
– Недолго! – сдаюсь, глянув на часы. Вот-вот должна приехать Алина. – У меня есть дела.
Нажимаю на кнопку и с грохотом вешаю плоскую трубку на место. В конце концов, я ведь хотела разнести этого кретина в пух и прах, так почему бы не сделать этого прямо сейчас? Учитывая, что мне так погано на душе, я могу хорошенько оторваться на человеке, который причастен к безумным переменам в моей жизни. Может хоть чуть-чуть сделается легче.
Завязываю халат потуже, фиксирую волосы тонкой резинкой на затылке. Достаю из нижнего ящика тумбы пушистые теплые тапочки и вдруг слышу мужской голос за входной дверью. Вспоминаю, что её охраняет Альберт, который в курсе лишь о визите моей подруги. Остается только догадываться, что он подумает, увидев упрямца, жаждущего попасть в мою квартиру.
– Что ещё за глупости? – раздается голос Платона, когда я открываю дверь. Он смотрит на скалу-Альберта снизу-вверх, пытается сделать вид, что под теплым пальто у него невиданные запасы каменных мышц. – Я приехал к подруге! Ты ещё кто такой, черт возьми?
– Альберт? – обращаюсь полушепотом. Громила поворачивает ко мне голову. – Что ты делаешь? Пропусти его!
– Это невозможно, – отвечает мне, как робот. – У меня есть указания.
– Немедленно отойди! – повышает голос Платон. – Тебе говорю, болван!
– Ради всего святого, не кричи, Платон! – Я в ужасе. Соседи и без того косо поглядывают на меня с тех пор, как Альберт днями и ночами торчит у моей двери. – Альберт, прошу тебя, пропусти его немедленно!
– Вам лучше позвонить Кристиану, – отвечает мне, не реагируя на просьбы.
– «Кристиану»? – спрашивает Платон, глядя на меня из-за массивного плеча Альберта. – Это его рук дело?
Велю Платону ждать меня с закрытым ртом, а сама спешу к телефону, который оставила в спальне. Я не позволяла Кристиану решать, с кем мне общаться, кого приглашать в свой дом и вообще… Что за дурость такая? Мы обговорили основные пункты наших отношений, которые со дня на день будут зафиксированы на бумаге. И я отлично помню, что среди их многообразия не было ничего, что касалось бы моих друзей. Платон повел себя самым возмутительным образом и я его за это ненавижу, но мне вовсе не нужно чье-то разрешение для встречи с ним или кем бы то ни было ещё!
– Наконец-то! – вспыхиваю от злости, когда Кристиан отвечает после бесконечных гудков. – Что ещё за дела, объяснишь?
– Я сейчас немного занят, – говорит он ровным голосом. – У тебя что-то срочное?
– Да, черт возьми! Твой верзила не пропускает моего гостя!
– Если Альберт так решил, значит на то есть причины.
Непоколебимость его приглушенного тона выбивает почву из-под ног.
– …Ты в своем уме? Какого черта твой телохранитель будет решать, с кем мне встречаться? Я у себя дома и ко мне пришел друг, а он не пропускает его, словно защищает какой-то неприкосновенный объект!
– Так и есть. Объект полностью неприкосновенный. Поговорим позже, а пока выпей расслабляющий чай и успокойся.
– Кристиан, ты нормальный?!
Но он уже отключился. Я набираю снова, но линия уже занята. Эмоции переполняют, в висках пульсирует. Снова появляюсь в коридоре, надеясь на понимание Альберта, который пойдет мне навстречу, но уже понимаю, что это бессмысленно.
– Кристина, что здесь, черт возьми, происходит? – спрашивает меня Платон. Его лицо алое от злости и возмущения. – Кто этот тип? Кто его сюда поставил? Этот Кристиан, так?
– Альберт? – обращаюсь я снова с отчаянием в голосе. – Пожалуйста, пропусти ты его! Соседи ведь всё слышат.
Удивительно, но мой телохранитель молча отходит в сторону, даже и глазом не моргнув, когда разъяренный Платон называет его «ослом». Сжалился надо мной или посчитал, что мой невоспитанный гость не представляет для меня никакой опасности?
– Я буду рядом.
– Чего? – возмущается Платон. – Живо убирайся отсюда!
Но Альберт не слышит его, не видит меня и молча заходит в мою квартиру. Он становится рядом с большим зеркалом, складывает руки в замок и смотрит в одну точку перед собой. Я понимаю, что спорить с ним, что-то спрашивать и требовать убраться отсюда бесполезно.