Ты создана для этого
– Когда-нибудь сходим с тобой на охоту, – пообещал Карл. – Все шведы – заядлые охотники. Напомни мне, чем ты занимаешься? – спросил он.
– Я пытаюсь снять фильм. Документальный фильм, – ответил я.
– А раньше ты этим занимался?
– Нет, – признался я. – Раньше я был преподавателем. Доцентом кафедры антропологии. Колумбийский университет.
– Интересно, – поднял он брови. – А на чем ты специализируешься?
Я улыбнулся:
– Ритуальные и обрядовые маски Западной Африки. В частности, Берега Слоновой Кости. Как тебе такая бесполезная информация?
– Это очень интересно, я уверен.
– Да, было довольно увлекательно. Эти маски просто завораживают, – согласился я. – Они помогают племенам сохранять свою идентичность, свои традиции и культуру. Маски являются важной частью их обрядов и церемоний, их…
Я замолчал, не позволяя себе продолжать. Не позволяя вспоминать, что потерял.
Только вперед и ввысь!
– В любом случае пришло время перемен, – закончил я.
Я допил пиво из бокала и вспомнил нашу последнюю встречу с той нервной старой девой Николь из отдела по работе с персоналом. «Подпишите здесь, поставьте свои инициалы здесь». Быстрое, бесцеремонное увольнение, которое единым росчерком пера перечеркнуло почти два десятилетия работы – все мои успехи, почести и звания.
– Но они же меня даже не выслушали, – сказал я.
– Им известно более чем достаточно, – холодно ответила она.
– Значит, ты приехал сюда в поисках работы? – сделал вывод Карл.
– Не совсем, – возразил я. – Я начинаю новое дело. Это займет некоторое время. На данном этапе все сводится к встречам, я прощупываю почву, пытаюсь показать снятый материал нужным людям. – Я хрустнул костяшками пальцев, стараясь взять себя в руки. Но Карл не сдавался.
– Но почему именно здесь, в Швеции? – поинтересовался он.
– У нас здесь дом, – пожал я плечами. – Хотелось изменить свою жизнь. В Америке люди живут, не задумываясь о серьезных и важных вещах, – их все время что-то отвлекает. Мне… нам, нам хотелось чего-то настоящего, основательного.
– Так что, Америка – не настоящая? – улыбнулся Карл. Он уже прикончил второй бокал пива. Я полез в холодильник и вручил ему третью бутылку.
– Америка – страна, которая построена на мифах, – сказал я. – Она провозглашает особую миссию страны, американскую исключительность. Идея состоит в том, что мы лучше, чем есть на самом деле.
Карл кивнул:
– Так каков твой приговор? Тут лучше?
– Конечно, – сказал я. – Швеция, по-моему, лучшее в мире место для жизни.
– Может, ты невнимательно смотришь, – рассмеялся он, потом поднял пиво в шутливом тосте, – но все равно будем надеяться, что ты прав.
Я посмотрел на Конора, сидящего на газоне, такого ясноглазого, крепенького.
Конечно, я прав!
Подошла Фрея, чтобы показать Карлу порез на пальце. Он сказал ей что-то по-шведски, она кивнула и вернулась к Конору.
– А вы не скучаете по дому? – спросил Карл. – Не хочется почувствовать себя в окружении соотечественников?
– Я ни по чему в Штатах не скучаю, – признался я.
Из дома вышла Эльза, в руках у нее была большая миска салата из капусты и зелени. За ней следом вышла Мерри со стопкой тарелок и вилками. Она выглядела немного усталой. Она с самого утра на ногах, готовилась к приему гостей. Рядом с Эльзой она смотрелась немного неухоженной – немытые волосы зачесаны назад и собраны в пучок.
– Не было времени, – сказала она, раньше чем я спросил.
– Время есть всегда, – возразил я, – просто кое-кто не умеет правильно его распределять.
– А как ты, Мерри? – спросил Карл. – Ты скучаешь по Штатам?
Мерри посмотрела на меня и пожала плечами:
– А по чему там скучать?
Мы расселись вокруг стола и стали передавать друг другу миски с салатом и тарелки с закусками. Мерри переборщила с заправкой для салата, но я ничего не сказал по этому поводу.
– Очень вкусно, – похвалила Эльза, но я заметил, что она почти ничего не ест.
Мерри вынесла тарелку с едой для Конора, и Фрея попросила разрешения покормить малыша. Она взяла ложку и покачала ею, как игрушечным самолетом, который летит прямо в рот мальчику.
– Вы только посмотрите! Прирожденная нянька, – улыбнулся я.
– Да, – согласился Карл. – Она с нетерпением ждет братика или сестричку, чтобы с ними можно было играть.
Эльза положила вилку и нож. Карл глотнул пива и одарил меня хитрой улыбкой:
– А пока мы купили ей кота.
Эльза посмотрела на Конора и погладила мужа по плечу.
– Чудесный малыш, – сказала она. – Очень милый!
– Конечно, – согласился я, подумав, и как это Карл до сих пор не раздавил ее, ложась на нее сверху.
Мерри встала и принялась собирать со стола тарелки, соскребая остатки еды. Эльза предложила ей свою помощь, но Мерри отказалась. Она вернулась из кухни с тортом, украшенным ягодами и сливками.
– Моя богиня, – сказал я. – Что у нас тут?
Мерри расставила на столе стеклянные тарелки и разложила серебряные десертные вилки. Я узнал вилки из набора столового серебра ее матери.
– Мерри, – сказал Карл, – ты не рассказывала нам, чем занимаешься.
– Она занимается вот этим, – указал я на торт, и мы все рассмеялись.
– Раньше я работала художником-декоратором, – ответила Мерри едва слышно.
– Для кино? – поинтересовался Карл.
– Кино, телешоу, просто телереклама.
– Да, она всегда обустраивала эти вымышленные мирки. Кухни, гостиные, все эти интерьеры, которые всегда встречаешь в дрянной дешевой рекламе. Дезинфицирующее мыло для рук или матрасы.
– Ну, было несколько более интересных проектов, – возразила Мерри.
Я вдруг вспомнил, как однажды вечером она пришла домой с зеленым креслом, которое ей вручили как плату за целый рабочий день. Она попросила меня поднять его в нашу квартиру. Помню, как меня раздражало это кресло, как злился на то, что она отрывает меня от дела, прося помощи в такой глупости, когда я корпел над документами. Эта работа была унизительной для нее. Она была унизительной для нас.
Я посмотрел на нее сейчас – и заметил в глазах этот взгляд, который появлялся у нее время от времени. Задумчивый. Меланхолический. Как будто ее мысли витали где-то далеко. Будто она забыла, где она и кто.
Я откусил еще кусочек торта:
– Боже, как же вкусно, правда?
– Да, – согласился Карл. – Очень хороший торт.
Мерри моргнула и улыбнулась.
– Ты планируешь найти тут что-то подобное? – спросила у нее Эльза. – Тут снимается масса местных шоу, в Стокгольме или Гетеборге. Было бы весьма удобно, очень близко к дому.
Я поймал взгляд Мерри, и она покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Мне нравится возможность просто сосредоточиться на материнстве. Это действительно самое важное.
Перед тем как соседи ушли, я позвал Карла в дом, чтобы показать ему свою коллекцию африканских масок. Шесть резных деревянных лиц: три из Кот-д’Ивуара, одно из Бенина, две маски плодородия племени игбо – результат семестра, проведенного в Нигерии.
– Как экзотично, – сказал он.
– Они вселяют ужас, – вздрогнула Эльза.
– Мерри чувствует то же самое, – рассмеялся я. – Она годами умоляет меня положить их в коробку.
– И все же они по-прежнему на стене, – улыбнувшись, сказала Эльза.
После того как мы попрощались, я закрыл дверь и привлек Мерри к себе.
– Было весело, – сказал я.
– Да, – согласилась Мерри.
– Правда, они похожи на восковые фигуры, эти двое?
– Да, – сказала жена. – Эльза безупречна.
Я сделал себе заметку напомнить Карлу про его обещание взять меня с собой на охоту. Мерри заканчивала с уборкой и складывала посуду в посудомоечную машину, протирала кухонные столешницы, сметая крошки в ладонь.
Я поднял Конора с ковра и взял на руки. От него исходил аромат духов Эльзы. И пахло детским дерьмом. Я передал его Мерри.
– Похоже, пора менять подгузник, – сказал я.
Мерри
Я наблюдаю за ребенком через решетку его кроватки. Этакая маленькая тюремная камера, чтобы он наверняка не выбрался наружу. Он наблюдает за мной. И не улыбается. Я не доставляю ему радости.