Дикая принцесса (СИ)

 – Итак, ваше высочество, на чем мы остановились?
 Атарьяна молча подняла на дядю взгляд, как ей хотелось верить – осуждающий. Но, кажется, он дядюшку не впечатлил, и тот как ни в чем не бывало взял со стола письменный прибор и чистый лист бумаги.
 – Не можете говорить, будете писать.
 А если она откажется, то обратно в пыточную? Губы сами собой задрожали, и пришлось опустить голову. Нет, эту битву она не выиграет. Пока придется делать все, что попросят, а там, может, появится шанс сбежать. Сбежать! Да, скорее всего, в ближайшее время она даже ходить не сможет!
 – Пишите: «Я, Атарьяна Коварэн, принцесса крови и дочь покойных лаонта Элиссандра Коварэна и ее высочества принцессы Михаэны Балароссэ, присягаю на верность...» Почему вы остановились?
 Атарьяна привычно раскрыла рот, чтобы ответить, но, разумеется, не смогла.
 – Пишите! – с нажимом повторил Коварэн и продолжил диктовать.
 Итак, она собственной рукой подписала признание в измене, поклялась в верности заговорщикам и пообещала в случае необходимости отравить рисса.
 – Подпись. Дату поставьте не сегодняшнюю, а будто письмо было написано два года назад. Отлично. Давайте сюда.
 Коварэн взял листок, прочел написанное и довольно улыбнулся.
 – Как видите, Атарьяна, все могло бы быть намного проще. Теперь вам придется сотрудничать.
 Он вынул из закрытого ящика стола шкатулку – Атарьяна узнала ее! – и спрятал в нее сложенный вдвое листок. Так вот где она хранилась все эти годы. Сбежав, Атарьяна в первое время надеялась, что шкатулку удастся найти, выкрасть и передать властям. Без доказательств ей бы никто не поверил. Но, когда она вернулась несколько дней спустя, на прежнем месте шкатулки уже не было, зато ее поджидали двое наемников. Как ей удалось удрать? Атарьяна и сама не знала. Все происходило будто во сне, и проснулась она лишь несколько часов спустя – в подвальчике доктора Нахри, раненая, без денег, без титула. Именно Нахри отвел ее в Интернат и посоветовал спрятаться там на время.
 А потом он уехал, и Атарьяна осталась одна. Впрочем, нет, теперь у нее был Ри, директор Боравадо, похотливые патроны и постоянно растущий долг перед Интернатом. Два года, пока не появился Гергос и не забрал ее оттуда. Но теперь исчез и он, и Атарьяна начала сомневаться, что когда-нибудь снова увидит своего дану. Если бы он мог ее спасти, то сделал бы это до того, как Коварэн взялся за раскаленный прут.
 «Что теперь?» – хотела спросить она, но лишь просипела что-то невнятное. Впрочем, Коварэн и так понял.
 – Отдыхайте, – велел он. – Я прикажу слугам, чтобы перенесли вас в вашу новую комнату.
 Он выглядел очень довольным собой, хоть и уставшим. Интересно, а каково это – пытать собственную племянницу? И, главное, ради чего? Чего не хватает ему, дворянину первой линии? Власти? Денег?
 Атарьяна откинулась на спинку дивана. Она должна была отдохнуть, выспаться, поесть. Потом можно начинать думать о будущем, но пока следует сосредоточиться на самом простом. В итоге она проспала до самого вечера. Едва теплившаяся надежда, что ее спасут, окончательно угасла. Прошло уже больше суток.
 Она безропотно съела все, что ей принесла служанка, правда, на робкую улыбку не ответила и проигнорировала вопрос о самочувствии. Потом позволила сменить повязку и заново смазать ожог мазью. Теперь боль была скорее ноющей, терпимой. Правда, стоило Атарьяне неудачно повернуться, и рана снова вспыхнула, лишив ее возможности двигаться и даже думать на целую минуту.
 Затем снова наступила ночь. И снова день. Атарьяна надеялась, что Коварэн уедет, но он как будто никуда не торопился. Сидел целыми днями запершись в кабинете – об этом служанка рассказала – и писал десятками письма – бедняжка замучилась их отправлять. Служанка вообще оказалась на удивление разговорчивой, и если поначалу это раздражало, то потом Атарьяна стала прислушиваться к ее рассказам и даже задавать вопросы – едва различимым шепотом. Быть может, получится узнать, что дядюшка замышляет? По всей видимости, поимка сбежавшей принцессы позволила его планам продвинуться вперед. Но вот насколько и в каком направлении?
 Когда никто не видел, Атарьяна пробовала вставать. Получалось пока плохо, на больную ногу наступать она не могла, и то ли из-за долгого лежания, то ли из-за общей слабости, но ее ощутимо покачивало. Тем не менее уже следующим вечером она совершила первую вылазку. Опираясь на стену, пропрыгала по коридору, чтобы выяснить хотя бы, в какой части дома ее держат. Кабинет Коварэна находился совсем рядом, дверь, конечно же, была заперта – но кого и когда это останавливало? В следующий раз Атарьяна пожаловалась служанке на грязные спутанные волосы и получила два ведра горячей воды, мыло и несколько новеньких шпилек.
 Ночью она пробралась в кабинет. Передвигалась Атарьяна по-прежнему с трудом и не особенно представляла, что собирается сделать, но сидеть без дела больше не могла. Она вскрыла дверь, затем, как когда-то в кабинете альсаха Албэни, прошлась по всем ящикам стола. Замки там были посерьезнее, чем у альсаха, пришлось потратить немало времени и проявить сноровку, но в конце концов Атарьяна вновь взяла в руки шкатулку, из-за которой два года назад вся ее жизнь пошла наперекосяк.
 ***
 Лошади больше не могли идти галопом, и пришлось остановиться. Крассон в очередной раз с укоризной посмотрел на Гергоса.
 – Хотел бы я знать, что такого особенного в этом паже, – вздохнул он. – Из золота он что ли?
 – Есть и более ценные металлы.
 – Какие, например?
 – Медь.
 Крассон только головой покачал.
 Они кружили по восточным предместьям Каргабана с самого рассвета, но так ничего и не нашли. Пара фраз, услышанных в порту, заставила Гергоса – а вместе с ним и Крассона, который заявил, что не позволит важному анкъерскому гостю окончательно загнать себя в могилу, – бросить стоявшую на якоре шебеку и отправиться на поиски.
 – Дворяне бегут из города как крысы! Только вчера лаонт Коварэн, проезжая через Восточные Ворота, чуть ребенка не зашиб...
 Это не могло быть совпадением. Ри таинственным образом исчезает, а через несколько часов Коварэн мчится сломя голову из Каргабана? Знать бы еще, куда именно – поместий в той стороне у Коварэна не было. Охотничий домик? Маленькая позабытая вилла? Гергос спрашивал в каждой деревне, у каждой дорожной заставы – никто не видел кареты лаонта, никому ничего не было известно. День подходил к концу.
 – Нам следовало остаться в той гостинице и дождаться утра, – словно самому себе, сказал Крассон.
 Гергос сделал вид, будто не услышал. Но в конце концов им пришлось остановиться на ночлег – в какой-то второсортной придорожной таверне с несколькими грязными комнатами на втором этаже. А рано утром Гергос опять вскочил в седло. За ночь горячка спала, он снова мог нормально мыслить.