Ради милости короля

Брат примирительно дотронулся до ее руки:
– Да, вы можете приказать слуге, и он подчинится. Для нашей семьи хорошо, что вы возлюбленная короля и носите его ребенка.
Ида сложила руки на груди, так что свисающие рукава платья закрыли ее живот, еще достаточно плоский.
– Вы полагаете, нашего отца обрадовало бы мое положение? – спросила она. – Или нашу мать? – Ее губы задрожали. – Невелика честь.
– Быть королевской любовницей – далеко не бесчестье, – прагматично заметил он. – У вас родится ребенок королевской крови, его братьями будут принцы. Мне жаль, что это случилось, и жаль, что меня не было рядом и я не мог вас защитить, но это не катастрофа. Катастрофой было бы родить от мальчика на побегушках или поваренка. В будущем нашу семью ждет благосклонность короля, если не самого Генриха, то его сыновей. Я стану дядей ребенка королевской крови! – Его лицо растянулось в радостной ухмылке.
Ида едва сдерживалась, чтобы не нагрубить Госселину. Возможно, брат прав, но ведь не он носит ребенка. Не он был вынужден ложиться в постель с Генрихом и делить с ним самый интимный из телесных актов.
– Несомненно, – суховато ответила она.
Хотя Госселин на три года старше, она взрослее с точки зрения опыта. Несколько дней назад Ида казалась себе совсем старой. И все же он единственный ее близкий родственник, и встреча с ним стала подлинным счастьем. Ида сосредоточилась на этом. Необходимо наверстать упущенные годы, и не все воспоминания болезненны. Она принесла брату вина и села рядом на скамью, а гроза ушла в сторону Оксфорда.
* * *
Все предки Роджера Биго были сенешалями королевского двора – должность, передававшаяся от отца к сыну. Когда Роджер находился при дворе, его долгом было следить за порядком подачи блюд к высокому столу. Хотя данная обязанность теперь была формальной и часто делегировалась подчиненным, Роджер предпочел выполнять ее лично. Благодаря этому он вновь попал в поле зрения Генриха – король не мог игнорировать человека, прислуживающего ему за обедом.
Стоя на возвышении с белым полотенцем на плече – знаком отличия, Роджер отыскал Иду среди придворных. Она сидела за столом в правой части зала и ела с одного подноса с темноволосым юношей. Время от времени она улыбалась и касалась его руки, и Роджер испытал приступ ревности, который постарался побороть. Не его дело, если Ида воспользовалась его отсутствием при дворе, чтобы одержать новую бесстыдную победу. Как ни странно, Генрих ничуть не беспокоится. Может, Роджер напрасно был столь осмотрителен? Ида избегала его взгляда весь обед, и он досадовал, что ей не хватило учтивости хотя бы признать его.
После трапезы, пока убирали столы, придворные разбились на небольшие компании. Молодой кавалер Иды помог ей встать и покинуть зал вместе с дамами. Фамильярно поцеловав ее в щеку, он вернулся и присоединился к игре в кости, которая завязалась в углу. Роджер так внимательно разглядывал незнакомца, что не замечал своей мачехи, пока та не оказалась рядом с ним. Гундреда, по крайней мере, поглядывала на него во время обеда и всячески подчеркивала свое присутствие при дворе. Роджер надеялся, что она изложит свое дело, в чем бы оно ни заключалось, и оставит его в покое.
– Прислуживать королю за столом недостаточно, чтобы стать графом Норфолком, – ядовито заметила она. – Король никогда не дарует вам ни титула, ни земель.
– Как и вашим сыновьям, миледи, – взглянул на нее Роджер. – Король ни за что не отдаст графство, пока в состоянии доить его, забирая треть доходов, и улыбаться, принимая взятки.
Ее ноздри раздулись.
– А ему известно, что вы о нем думаете?
– Ему известно, что я в полном его распоряжении. То же относится и к вам. Сколько бы вы ни вертелись, он держит вас на поводке. Ваши подарки и взятки ничем не помогают, а только опустошают ваши сундуки и набивают королевские.
– Вы тоже преподносите ему подарки. Я знаю об иноходце, которого вы доставили ко двору.
– Конь был частью моего долга, и я тоже могу играть в эту игру, если захочу… мадам. – Роджер холодно поклонился и зашагал прочь.
 
Гундреда сердито посмотрела ему вслед, но постепенно жесткие линии ее лица смягчила задумчивость. Генрих действительно натравливает их друг на друга и выжимает соки из графства. Судя по ее наблюдениям, преимущество за Роджером, и это несмотря на ее брак с опытным адвокатом королевского суда. К несчастью, пасынок и сам неплохо знает букву закона. Но если отец не желает слушать, возможно, Генрих Молодой послушает? В конце концов, он наследник престола, а Генрих не вечен.
* * *
Кавалеру Иды повезло в игре. Будучи навеселе, если не сказать больше, он, сгребая выигрыш, рассыпал монеты дождем. Роджер наклонился, поднял несколько серебряных пенни с пола и вернул владельцу. Юноша неразборчиво поблагодарил и, шатаясь, встал из-за стола.
– Где вы расположились? – спросил Роджер. – Я провожу вас.
– Рядом с парком. – Он махнул куда-то в сторону Эверсвелла, где также проживали Ида и придворные дамы.
Роджер стиснул зубы.
Оказавшись на свежем воздухе, прохладном после грозы, его спутник запнулся и схватился за стену в поисках поддержки. Роджер разглядывал его при свете фонаря, который захватил по дороге.
– Не стоит много пить в королевском зале! – резко произнес он. – Вы не всегда среди друзей, даже если вам кажется иначе.
Ответный взгляд показался ему странно знакомым.
– Но вы же мне друг?
– Не друг, но и не враг. Я Роджер Биго, лорд Фрамлингем. Я раньше не видел вас при дворе.
Юноша отлепился от стены и, покачиваясь, побрел в сторону Эверсвелла.
– Я был в Нормандии… под опекой… но скоро меня посвятят в рыцари. – Он снова остановился и повернулся к Роджеру с протянутой рукой. – Я Роджер де Тосни, но все зовут меня Госселином… Долго рассказывать, это связано с моей няней… Вряд ли вам интересно…
– А, так вы, наверное, родственник леди Иды. – Роджер с облегчением пожал влажную протянутую руку Госселина и заулыбался.
– Она моя сестра. Вы ее знаете?
– Мы знакомы.
Они пошли дальше. Роджер прямо, Госселин – шатаясь из стороны в сторону.
– Когда я увидел вас вместе, то подумал, что король нашел ей мужа, но теперь улавливаю сходство.
– Она симпатичнее меня, – засмеялся Госселин.
Он покачнулся и остановился перед низким бревенчатым флигелем для гостей, примыкавшим к Эверсвеллу. Дверь была открыта, и за ней виднелся очаг и ряды спальных мест.
– Я сделаю для Иды все, что смогу. – Госселин подавил отрыжку. – По крайней мере, он король. Никто не посмеет презирать ни ее, ни ребенка.
– Ребенка? – изумленно переспросил Роджер.
– Вряд ли вы удивлены, – кивнул Госселин. – Полезная связь для нашей семьи, но несколько неожиданная… Когда я в последний раз видел Иду, она была еще дитя, а теперь… – Он пожал плечами. – Но что сделано, то сделано. По крайней мере, Генрих заботится о своих бастардах.
Роджер промолчал, поскольку в смятении пытался осознать услышанное. Ребенок станет зримым, незыблемым свидетельством связи между Генрихом и Идой. Он мысленно встряхнулся. Госселин прав: что сделано, то сделано. Роджера это не касается. Он пожелал Госселину доброй ночи и вернулся в зал, думая, что Ида заслуживает лучшего.
 
Глава 11
 
Вудсток, январъ 1180 года
Ида едва сдержала крик, когда ее скрутила очередная схватка. Она никогда не знала столь безжалостной боли. В Библии сказано, что наказание Евы – рожать детей в муках, но это не умаляло страданий Иды, призывающей на помощь святую Маргариту.
– Почти все, милая, почти все, – проворковала Елена, старшая повивальная бабка. – Вы очень смелая девочка. Еще немного. Еще пара потуг. Мы увидим вашего малыша до заката.
Ида потужилась, ахнула, снова потужилась и, когда схватка утихла, упала на подушки. Ее волосы были мокрыми от пота, она боялась, что не справится. Повитуха уже не раз повторяла: «Еще пара потуг».