Стану смелой для тебя (СИ)

Санта спросила, Данила посмотрел будто удивленно…
– С которой я что?
Спросил, но сил ответить прямо в Санте не нашлось. Она передернула плечами и ненадолго отвернулась от него – к окну.
Чернов не настаивал. Наверное, думал, что ей нужно время сформулировать. А ей нужно было, чтобы обрести хладнокровие, не позволить себе ничего лишнего. Не скатиться снова в безосновательную едкую желчь.
Когда это случилось, Санта снова повернула голову к водителю, посмотрела честно:
– Если вы уволили её из-за меня – не надо.
– Я уволил её не из-за тебя, а из-за перехода границ допустимого. То, что вы устроили, – это божий срам, Санта. Но я достаточно знаю вас обеих, чтобы уметь различать, кто завел, кто среагировал.
– Вы ошибаетесь. Это я её спровоцировала… Я сказала, что она недостаточно хороша. Для вас. Для моего отца. Для Игната.
Санта повторила свои же слова, остро ощущая, насколько они кажутся злыми и не свойственными ей.
Данила отреагировал на них усмешкой, долгим взглядом, переводом головы из стороны в сторону…
– Ты бьешь людей наотмашь… Мне пора начинать тебя бояться, малыш…
И словами, которые будто ставят с ног на голову, а потом возвращают на исходные – но в ушах жутко шумит, а желудок в узел.
– Но я в жизни ей такого не сказала бы, не зацепи она именно тогда…
– Я это понимаю. Я даже тебя не виню. Но просто знай, ты бьешь больно, неожиданно и метко. Думай трижды, прежде чем делать это.
– Хорошо…
Спорить Санте не хотелось. Впрочем, как не хотелось и бить. Поэтому девушка согласилась, замолкая. Прислушиваясь к тому, как сердце молотит по ребрам.
«Малыш»…
– Так что там с «женщиной, с которой я…»?
И пусть Щетинской казалось, что тема закрыта, но Данила посчитал иначе. Вернулся к вопросу, который она оставила без ответа.
Ждал, вздернув бровь. Она же хмурилась.
В душе протестом отзывалась необходимость произносить вслух. Но он, кажется, не отцепится.
– Женщина, с которой вы спите.
Поэтому приходится.
Санте становится муторно. Даниле – почему-то весело. Не сразу, но на мужском лице появляется улыбка.
Потом он мотает головой, произнося под нос:
– Твою, блин, мать…
Будто ему одновременно смешно и грустно.
Данила смотрит на Санту, которая замерла, не понимая. Он откровенно забавляется. Или это уже нервное:
– Это Аля тебе сказала?
Мужчина спрашивает, щеки Санты вспыхивают бордовым. В грудной клетке становится тревожно. Она не хочет развивать, но и обрубить разговор не может. Данила явно ждет ответа.
– Нет. Аля просто попросила оставить вас в покое. Но это… Обсуждается…
Санта попыталась спетлять, в ответ же получила только новый взгляд – слегка разочарованный. Такой же, как тогда в кабинете. Только уже без удивления.
– Нами с тобой это не обсуждалось, Санта. Я не сплю с Алей. У нас – давняя история. Мы дружим с университетских времен, но мы никогда не были парой. И я в жизни не взял бы на работу человека, который сможет крутить мной, манипулируя личным. Отчасти поэтому мы с ней и попрощались сейчас. Она пыталась это делать, будучи другом.
Слушая его ответ, Санта чувствовала, что сердце обрывается на отдельных словах.
Сейчас по привычке снова можно засомневаться, но она чувствует: Чернов говорит правду. А она – снова дура. Потому что действительно не обсуждали. Она сама всё придумала. Услышала от Гриши. Не поставила под сомненье истинность. Построила умозаключение на ложном суждении. Двойка по логике, Санта. Постыдная двойка.
Но всё это вторично, потому что:
– Но ведь кто-то у вас есть…
Грань между обсуждением вопросов, которые её касаются, и уже нет, – очень тонка. Позволяя себе этот – слишком смелый – Санта одновременно боялась получить по носу и замерла в ожидании честности. Потому что она ведь на самом-то деле не настолько беспринципна, как вот сейчас могло сложиться у Чернова в голове.
Она хочет его. Она его любит. Она испытывает отторжение к Альбине и ей совсем не было жалко стерву, которой могут изменять. Но она устала сомневаться. И как показывает опыт – часто зря.
 
Смотревший перед собой Данила становился всё серьезней, рука скользнула по рулю, опустилась на рычаг. Санта смотрела на неё, одновременно ожидая и боясь.
Они перешли из рубрики «рабочее» в рубрику «личное». И тут так просто не пойдет.
– У меня есть проблема, Санта. И честно тебе скажу, я не знаю, как безболезненно её решить.
Данила ответил, у Санты сперло дыхание из-за осознания того, как много смысла поверх слов накладывает долгий взгляд.
* * *
Неловкость прощания в его машине перед её парадным стала традиционной. Во время поездки они, кажется, всё обсудили. А может даже больше, чем стоило.
Санте надо было подумать. Даниле, наверное, тоже.
Ведь его «святая Санта» оказалась не загадочной молчуньей, а взбалмошной девицей, любимое хобби которой – делать поспешные выводы. Во всяком случае, себя она, к своему огромному стыду, видела сейчас такой.
После его «не знаю, как решить» Санта замолчала. Данила тоже не спешил объясняться. Да и вроде как в этом нет необходимости. Он уже сказал всё. Она ему нравится, но пока что проблем больше, чем пользы. Причем для обоих.
Как страдает сама – Санта знала. Насколько мучает Данилу – могла только предполагать. И спроси её какая-то из подруг, что делать в подобной ситуации, с высокой вероятностью Щетинская советовала бы притормозить скорее, чем бросаться в омут. Но когда речь о собственных переживаниях, язык «советовать» уже не поворачивается.
Данила не подгонял Санту на выход. Ждал, смотря ненавязчиво, когда она – в экран телефона.
Ей написала мама. Спросила, дома ли уже «Сантуша».
А та самая «Сантуша» строчила и удаляла бессвязные слова на максимально тусклом экране, используя это как повод задержаться хотя бы лишнюю минуту рядом с ним.
В итоге же вздохнула, заблокировав.
Повернулась, посмотрела в глаза:
– Спасибо, что приехали сегодня к маме. И спасибо, что забрали меня. Я просто хотела с вами поговорить и всё прояснить.
Данила усмехнулся.
– Прояснила?
Спросил, смотря в её глаза. Кивнул в ответ на её кивок.
– Я рад.
– Я тоже…
В машине снова – тихо. И снова нужно или искать повод, чтобы остаться, или наконец-то уйти. Но Санта не спешит. Данила – не выгоняет…
– Ты про поездку слышала?
– Я всё слышала…
Признаваться в том, что подслушала их с мамой разговор от начала и до конца, Санте было неловко, но снова погрязнуть в непонимании не хотелось. Да и Данила отреагировал спокойно.
– Спасибо вам, но это не обязательно.
– Ничто не обязательно, Санта. Но начинай учиться принимать.
Данила сказал то же, что уже говорил Лене. Санта отреагировала так же – кивнула, не споря. Понимая его правоту, но не спеша заверять, что обязательно так и поступит.
– Меня пригласили на интервью в одну юрфирму...
Санта выпалила, засекая мужские реакции до мельчайших подробностей. Данила самую малость нахмурился, недолго смотрел задумчиво:
– В какую? – задал вопрос мягко.
– Костенко и партнеры.
Санта и сама не знала, откуда, но произнося, была уверена: её решение будет зависеть от того, что сделает или скажет Чернов. И если ничего не скажет – это тоже отложится на подкорке.
Он чуть скривился.
– Они – средненькие.
И заключил вроде как в меру деликатно, хотя суть Санта отлично поняла.
– Но это решит вашу проблему. И мою тоже...
Наверное, в её взгляде промелькнула тоска, но Данила ничего не ответил.
Он хочет ей добра. Но и себе он тоже его хочет. Попросить её на выход из Веритаса не дает совесть. Но и получив от неё предложение самоустраниться, он всё равно не спешит отпускать. Это тревожит. И это трогает. Их проблема глубже, чем хотелось бы думать.
– Я куплю вам новую раму…
Произнесенное торопливо обещание, чтобы сменить тему, Данила воспринял уже с улыбкой.