Стану смелой для тебя (СИ)

Он был для неё первым во всем. Даже просто с ласками другого к себе она вряд ли смогла бы подпустить. Теперь-то понимала.
А даже если смогла бы – вряд ли это было бы так остро. Вряд ли она так быстро загоралась бы.
Вряд ли отбрасывала мешавшее белье, следя, как Данила расстегивает брюки, приподнявшись.
Вряд ли снова обнимала бы – руками и ногами, прижимаясь всем телом к его…
Вряд ли стонала бы в губы, чувствуя, как сдвигает ткань стрингов, скользя по уже очень чувствительной и очень влажной промежности…
Ласкает недолго, стимулируя снаружи, ныряет пальцами внутрь, сходу даря ощущения, о которых она успела забыть…
Санта снова выгибается, раскрываясь сильнее… Издает не совсем внятный звук, который на ее языке – об удовольствии, а Данила на нём тормозит. Бодает подбородком, ловит взгляд, кивает, как бы спрашивая: «все нормально?».
Улыбается, ловя череду судорожных кивков. Двигает пальцами в ней, прижимается губами к губам Санты…
Выходит, проезжается по внутренней стороне бедра, оставляя влажные следы… Немного мучает. А может просто распаляет…
Снова спускается от лица вниз с поцелуями…
Прижимается к шее, ласкает грудь, гладит живот, бедра, обходит место, где уже откровенно пылает.
Когда наконец-то тянет вниз белье, Санту просто напросто потряхивает. Ей одновременно нестерпимо хочется и очень страшно кончить тут же – на первом новом прикосновении.
Она неделю об этом мечтала. Было бы обидно разрядиться слишком быстро.
Санта провожает затуманенным взглядом мужскую руку, которая тянется к тумбочке. Вид шуршащего квадратика пригоняет кровь к щекам… И не щекам тоже.
Данила надевает презерватив, Санта обвивает мужчину ногами.
Он приближает свое лицо к ее лицу, она подается навстречу, ловя губы, впуская язык…
Всё именно так, как одновременно боялась и хотела – в голове мелькает мысль: нужно только снова почувствовать, что он внутри, и можно сразу кончить. Но теперь такая неизбежность не пугает.
Первое движение Данилы – медленное. Он то ли пытается прочувствовать сам, то ли дает прочувствовать ей. Растягивает — её и удовольствие.
Санта снова выгибается, выдыхая хнык в сторону. Не потому, что плохо. Наоборот – слишком хорошо…
И хочется ещё…
Чувствовать давление носа на виске. Теплую влагу выдохов – на скуле.
Мучительно медленные глубокие проникновения, которые пока – непривычны, не совсем понятны. Которые хочется изучать, но делать это — сложно…
Ей хорошо настолько, что это слышно двоим.
Даниле не сложно входить – Санта более чем готова.
На каждом новом проникновении из неё вылетает новый же стон или выдох. Пальцы бродят по мужскому телу, то и дело вжимаясь в кожу ногтями…
Данилу всё это распаляет, его движения становятся резче. Он понемногу себя отпускает. Это могло бы пугать, ведь Санта пока не знает, есть ли риск возврата боли. Но его толчки несутся один за другим, а боли нет. Зато есть знакомое чувство заразности желания.
Санта полнится своим, но ещё и его в себя впитывает. На каждом проникновении. На каждом выдохе.
С тем, как мужская рука берется мять. Ныряет под спину, спускается вниз, сжимает бедро до боли, а член заходит глубже…
– Господи…
Санта шепчет, прикусывая губу, сжимает ладонями щеки мужчины, жмурится, чувствуя себя пружиной. Ей кажется, что в горле пересохло, но и вода сейчас не нужна. Куда важнее, чтобы он не прекращал…
И слава всем богам, что он не собирается.
Темп движений Данилы становится куда более быстрым. Сами они – сильными. Дыхание – рваным. Его скулы каменеют под пальцами.
Она ещё не умеет определять для себя момент, предшествующий мужскому взрыву, но на каждом его движении Санта ждет, что взорвет её.
Когда рука Данилы скользит вверх, проходится по шее, сжимает лицо, Санта перестает контролировать себя окончательно.
Её рот – приоткрыт, с губ срываются стоны, за которые потом скорее всего будет стыдно. Но ему они нравятся.
Он возвращает девичьи губы себе. Сначала целует, потом просто смотрит, продолжая двигаться…
Когда Санту накрывает – она впивается ногтями в мужские плечи.
 
Вслед за ртом широко распахиваются глаза. Она чувствует, как плотно обхватывает. Чувствует, что он замер — дает прожить момент полностью. А она теряется. Будто подбросило куда-то в невесомость. Сначала – мощно взметнуло. Потом – потихоньку вниз. Обратно на скользящее покрывало. Туда, где по коже искры, они же из глаз…
Туда, где она глубоко и быстро дышит, где продолжает сокращаться. Где вслед за страстью приходит нежность. И непобедимое желание потянуться к напряженному мужскому лицу, прижаться к плотно сомкнутым губам, по щеке пробежаться…
– Это… Очень…
Шепнуть несвязно, а потом снова стонать в губы, пока он дает такую возможность. Потому что чем ближе его пик – тем настойчивей он целует. Санте даже дышать сложно, но вроде как и не хочется.
Данила парой движений догоняет Санту. Его оргазм вызывает в ней ту же радость, что и в первый раз. Когда он пытается  выйти почти сразу, Санта переживает страх. Не дает. Придерживает. Прижимается. Ловит взгляд.
– Мне с тобой безумно хорошо…
Понимает, что Даниле вряд ли вот сейчас нужна эта информация. Но слишком хочется признаться ему в любви. А если нет – то хотя бы вот в таком.
Он реагирует, как и стоило ожидать.
Дает себе секунду на осмысление, потом улыбается. Целует в висок, всё же выходит, но не бросает её тут же, а падает на бок, прижимает Санту к себе, забрасывает девичью ногу на свое бедро, утыкается в волосы.
Дышит глубоко и, почти сразу, снова ровно. Молчит долго.
– Мне тоже. Сам себе завидую.
А когда отвечает, Санта слышит звон тишины.
Затихло всё. Даже гул её улья.
* * *
– Сант…
От скрытых одеялом ягодиц вверх по голой спине поползли мурашки вместе тем, как вдоль позвоночника двинулись мужские пальцы.
В лицо бил свет, но Санта изо всех сил ему сопротивлялась. Ей было слишком хорошо, чтобы просыпаться, открывать глаза и признавать очевидное: в мире – новый день.
– Ммм?
Она промычала вопросительно, но к Даниле голову не повернула. Он же продолжил нежно будить.
А может просто исследовать.
Ему нравится её касаться. Санте — тихонько  наслаждаться тем, как лаской будит улей, который всю ночь удовлетворенно урчал.
В эту субботу им снова было очень-очень хорошо. У Санты приятно ныло тело. Немного саднило между ног. Но это тоже отдавало сладостью.
Думать о том, что у него могут быть воскресные дела и надо бы действительно проснуться, собраться, свалить, не хотелось.
Хотелось украсть себе ещё пару часов. Хотя бы. А то и день.
– Сант…
Данила окликнул во второй раз, придвигаясь. Его рука скользнула под одеяло, погладила ещё и там…
И пусть это не было очевидно эротичным (скорее ласковым), но Санте тут же захотелось прогнуться навстречу ладони, а ноющее чувство сменило ощущение нехватки его внутри…
Секс понравился ей очень быстро. А может всё дело в том, что он – с Данилой.
– У тебя планы на день есть?
Под веками мелькали картинки того, как она хотела бы, чтобы закончились его поглаживания. Но вопрос – огорошил. Настолько, что она открыла глаза, приподнялась на локте, оглянулась…
Как выглядит сама – не знала, просто хотела верить, что не очень страшно. Макияж смывала ночью, а значит хотя бы без подтеков.
Но Данила утром выглядел по-особенному для неё привлекательно. Взъерошенный. Домашний. К такому ей не страшно прижаться. Такой он – без любой брони.
– А что?
Отвечать вопросом на вопрос – дурная привычка. Это читается в мужском взгляде. Это же значит его ухмылка.
Но Данила не злится. Смотрит в её лицо, продолжая поглаживать.
– Мне надо на несколько часов уехать. Хочу, чтобы дождалась. Ты собиралась ехать за машиной. Я предлагаю чуть переиграть. В какой-то из вечеров на неделе я заброшу тебя в поселок. Оттуда утром поедешь на работу. А сегодня останешься у меня. Хорошо?