Мастер темных Арканов (СИ)

А очнувшись, с изумлением вылупился на лист бумаги, на котором был нарисован трехглавый дракон. Или, точнее сказать, Змей Горыныч из русских народных сказок. Карандашный набросок получился невероятно точным и каким-то живым. Блин, да что за хрень⁈ Я вообще-то никогда особыми художественными талантами не отличался. Нет, мог, конечно и дом нарисовать, и дерево, и человечка в стиле «палка, палка, огуречик», но что бы так…
Мне вдруг показалось, что одна из голов нарисованного Горыныча повернулась ко мне…
Тьфу! Померещится тоже… Или не померещится? Я взял себя в руки и еще раз присмотрелся к рисунку. Нет, в нем точно есть что-то магическое. Но как? Мне передался талант Художника? Бред какой-то… Тем не менее оторваться от своего произведения я не мог. На моих глазах рисунок вдруг стал покрываться краской, превращаясь в настоящего зеленого трехголового Змея. Лист бумаги с рисунком вдруг стал видоизменяться. Он уменьшился и стал плотнее… Я завороженно наблюдал, как на моих глазах появлялась новая карта. Еще несколько минут — и передо мной лежит карта Темной колоды, изображающая то самое трехголовое чудо-юдо. Я мысленно приказал ей вернутся в колоду, и она исчезла. А сам откинулся в кресле и растерянно уставился в потолок.
Это что? У меня открылся талант Художника? Вот же… Надо будет поговорить с Остерманом. Не знаю почему, но тот внушает мне доверие. Кстати, я вдруг почувствовал, как закрываются глаза… Спа-а-ать…
Из дрёмы меня выдернул деликатный стук в дверь
— Барин, — в кабинет осторожно заглянула Катя, — на ужин пора.
Я вздохнул. Так и не заставил девушку обращаться ко мне просто «Павел» или на крайняк «ты». «Господин», «барин» и только на «вы». Вот что значит здешнее воспитание.
Вот только когда я попытался встать, то почувствовал, что ноги у меня ватные. И если бы вовремя не подскочила Катя, точно завалился бы на пол.
  
Глава девятая
 
«Учиться, учиться и еще раз учиться»
 
— Что с вами, барин? — выпалила девушка, взволнованно на меня уставившись. 
— Не знаю, — честно признался я, чувствуя, как сильно кружится голова.
— Вы садитесь, — заботливо посоветовала девушка и практически силком вернула меня в кресло, — я сейчас управляющего с князем позову!
И убежала. А я всё не мог понять, что со мной происходит. Пространство вокруг словно тонуло в тумане… Как будто закроешь сейчас глаза — и всё, потом не откроешь вообще. Не знаю, как быстро, но Остерман с гномом всё же появились. Оба озадаченные и взволнованные. Гном сразу уставился на амулет у меня на груди.
— Он пуст, — пораженно прошептал управляющий.
— Действительно, пуст, — не менее удивленно заметил князь. — Ты слышишь меня, ученик?
Попытался кивнуть головой, но у меня не получилось. А следом за этим почувствовал, как в мою руку вложили что-то теплое, отчего по коже разливались горячие волны, омывая моё тело подобно невидимым струям воды и унося усталость. Я закрыл глаза. Прошло совсем немного времени, и когда я распахнул взгляд, туман наконец растаял, а тело моё вновь стало бодрым и полным сил.
— Что здесь произошло? — строго поинтересовался у меня Остерман. В кабинете он был один, Катя и гном исчезли.
— Да вот, внезапно слабость накатила, — признался ему.
— Слабость просто так накатить не может, — нравоучительно заметил Сергей Сергеевич, — тем более твой фамильный амулет разряжен. Именно он помог тебе не потерять сознание…А то и чего похуже… Павел, опасно проводить такие эксперименты. Случиться может всё что угодно, — в голосе его мелькнули укоризненные нотки. — Ты должен это знать с детства. Разве родители тебе не объясняли?
Я предпочел многозначительно промолчать. Может, моему реципиенту они и объяснили, а я вот абсолютно не понимаю, о чем вообще идёт речь. Да и разве у меня не амнезия?
— Извини, запамятовал о том, что с тобой приключилось, — поправился Остерман. — Я чувствую сильное магическое возмущение в кабинете. Очень сильное. Здесь произошла огромная трата магической энергии. Немудрено, что амулет разрядился. Что ты сделал?
 
— Ну… — замялся я.
— Не волнуйся, Павел, — строго заметил собеседник, — дальше меня твои слова не уйдут. Князь Остерман умеет хранить тайны!
Что-то в его голосе заставило меня поверить, и я коротко поведал ему историю с рисунком.
— Так-так… — протянул тот с горящими каким-то детским любопытством глазами.— Темная карта, говоришь? А можно её посмотреть?
Пожав плечами, я вызвал созданную мной карту, что тут же легла на стол.
— Это ты создал? — с каким-то трепетом в голосе поинтересовался мастер, восхищенно рассматривая рисунок.
— Да, — я скромно потупил взгляд.
— А можешь объяснить как? — Остерман просто сгорал от любопытства.
Я попробовал ему объяснить и, честно говоря, по достоинству оценил всё то внимание, с которым он слушал.
— Так ты — Художник! — торжественно заключил мастер. — Но как? Таких талантов ни у твоего отца, ни у твоей матери отродясь не было. Талант, позволяющий создавать карты, появляется редко. К тому же ты, судя по всему, боевой маг, но никак не создатель… Чудны ваши дела, о Великие боги. Наследник рода — и Художник! Художник — владелец Тёмной колоды! Феноменально! Никогда бы не поверил, кабы не увидел своими глазами. Кстати, а что это за трехголового дракона ты нарисовал? — кивнул он на Горыныча.
— Да не знаю. В голову вдруг пришло, — оговорился я. — И сразу предупреждаю: я ничего не знаю о Художниках, кроме того, что вычитал в Магги.
— Так, — взял наконец себя в руки Остерман. — Такой талант не должен пропадать даром. К сожалению, я мало что знаю об обучении художников, — честно признался он, — у нас во Владимире дай бог пара-тройка найдется. Да и то не особо сильных. А этот твой дракон… — наставник ещё раз бросил взгляд на моего Горыныча, и мне показалось, что вздрогнул, — явно непростое создание. Но пока не экспериментируй. Сейчас тебе повезло, но в следующий раз ты можешь просто свалиться в беспамятстве от потери магических сил, и не факт, что кто-нибудь будет рядом, чтобы помочь. Неизменная и самая важная черта мага — правильно рассчитывать силы. А при создании карт это сделать гораздо сложнее. Я слышал, что когда Художник погружается в процесс создания, он не замечает ничего, буквально сливаясь сознанием с магическими потоками! — глаза князя заблестели, и он явно ждал от меня какого-то ответа.
Но что я ему отвечу? Только правду.
— Не помню. Как-то само собой вышло. Увлёкся.
— Само собой, — хмыкнул тот. — Ни-ко-му! Слышишь⁈ Даже управляющему. Не говори.
— Но он видел… И Катя, — возразил я.
— Что он видел? — усмехнулся мой собеседник. — Думаю, ничего не видел. Понять, что тут происходило, сложно. Я уверен, что ни служанка, ни управляющий просто не поняли, что именно тут случилось.
Я кивнул, соглашаясь с аристократом. Да и кто бы поспорил с подобными неписаными истинами. На минуту кабинет погрузился в тишину. Видимо, Остерман ждал моей реакции. Пришлось оправдать его ожидания.
— Так что вы мне посоветуете? — решил поставить все точки над «i». Уж больно заинтересованным выглядел князь.
— Я? — слегка опешил тот, но всего на пару секунд. — Хм… В академии есть факультет для Художников, но именно тебе я пока не советую демонстрировать подобные способности. Как только выяснится, что наследник из рода, пусть и некогда бывшего в изгнании и, прошу простить меня, Павел, нерукопожатного, имеет способности Художника, много кто возжелает подмять Черногряжских под себя и получить в вассалы такого мага!
— Стоп! — вот здесь я уже напрягся. — Насколько понимаю, насильно в вассалы род обратить нельзя?
Всё-таки что-то я да прочитал по теме здешних кланово-родовых отношений.
— По закону нет, — невесело согласился мой собеседник. — Нужно желание главы рода. Причем его должны задокументировать в отделении имперской канцелярии. Но способов заставить такие рода, каким сейчас является род Черногряжских, хватает. Правило сильного никто не отменял. Так что пусть лучше это искусство пока останется тайным.