Я. Не. Жертва (СИ)
— Два билета до Стамбула, — сухо сказал он за стойкой авиакомпании, — на час дня.
— Остались билеты лишь в бизнес-классе, — предупредила нас приятная девушка, и сердце мое упало.
— Не важно, — безразлично ответил муж, протягивая наши паспорта.
Мне тихо поплохело, когда я увидела стоимость билетов — минус две тысячи долларов из моего бюджета. И это только начало. И как я буду с мужем расплачиваться? Продавая органы по одному?
Краем глаза я наблюдала за реакцией Гены на стоимость билетов, но он демонстрировал потрясающее безразличие.
— У вас есть багаж? — спросила нас служащая.
— Нет, только ручная кладь.
— Тогда я вас сразу регистрирую, бегите уже на посадку, — она вернула нам документы и вывела билеты. — Она начнется с минуты на минуту.
Больше всего меня подтрясывало перед пограничным контролем. Да, нам не звонили наши друзья — значит все под контролем, и Белов так и не понял, что меня нет в городе, но внутренний страх поселился глубоко внутри меня и к окошку пограничников я подошла едва сдерживая дрожь.
— Спокойнее, — муж взял меня за руку, — спокойнее, девочка. Остался последний этап.
Те несколько минут, пока пограничники проверяли мои документы, показались мне вечностью. И когда заветный штамп стоял в паспорте, я даже не сразу поняла, что мне дали разрешение выехать из страны. И только сильная рука Пятницкого, который взял меня под руку и потянул от окошка, позволила мне прийти в себя.
— Все, девочка, все, — шептал мужчина, обнимая меня за плечи и уводя прочь от окна пограничников, — мы почти вырвались. Пошли на посадку, нужно успеть позвонить нашим и сказать им, чтоб делали ноги и заметали следы.
— Начинаешь говорить как Зоя Федоровна, — слабо пошутила я.
— Старая тихушница, — в тон мне отозвался муж. — Звони Ксении, ей пора убираться подальше от твоего дома.
Ксюха трубку взяла сразу.
— Вы как и где?
— Все нормально, мы на посадке, — отозвалась я.
— Ух, ну слава богу, — выдохнула она. — Я у Лары и сейчас сваливаю. Твой упырь сегодня как с цепи сорвался — строчит сообщения каждые 15 минут. Я все время боюсь, что он позвонит. Настроение у него, судя по всему, отвратительное.
— Что пишет?
— Чтобы ты была готова переезжать к концу недели. Раздражен, что ты все еще болеешь, грозиться приехать вечером…. Эта твоя личная охрана сегодня прямо часто из машины выходят и все на окна поглядывают. Такое чувство, что он задницей чует, что птичка выпорхнула.
— Чует, — согласилась я, молясь, чтобы рейс не перенесли.
Мы прошли посадку и сели в небольшой автомобиль для бизнес-класса.
— Мы уже едем в самолет, — поделилась я с подругой, краем глаза замечая, что муж пишет сообщение Анатолию Борисовичу.
Отпустило меня только тогда, когда самолет вырулил на взлетную полосу и отделился от земли. Мы вырвались! Вырвались! Я смотрела на удаляющийся внизу город и чувствовала, как крепко рука Гены сжимает мою руку.
17
— Ты вся горишь, — нахмурился Гена, задевая мой лоб рукой, — отпустило?
— Похоже на то, — кутаясь в выданный плед, кивнула я.
— Это нормально. Через час уже посадка, нас встретят и отвезут домой — там сможем и отдохнуть и выспаться.
— Гена, — я впервые за все время неожиданно даже для себя назвала его так, — что будет дальше?
Муж посмотрел на меня и глаза его светились улыбкой.
— Дальше мы подадим документы на ВНЖ Турции и на спонсорство в Канаде.
— Ничего не поняла, — я старалась не сильно стучать зубами от озноба.
— Девочка моя, — он поднял ручку кресла, обнял меня за плечи и прижал к себе, стараясь согреть, — чтобы получить разрешение на жизнь в Канаде, нужно оформить много документов и подождать до 5 месяцев. Мои адвокаты подготовили все документы, не хватает только свидетельства о браке, которое завтра я им и отправлю Федексом. После этого начнется процедура получения ПМЖ для тебя. Чтобы нам не возвращаться в Россию, мы оформим ВНЖ Турции и поживем пока здесь. Не переживай, в Турции у нас с тобой тоже есть друзья, и они нас тоже ждут с почти полным пакетом документов.
— Но… ведь ты же через три месяца должен быть в Торонто в университете….
— Должен. Но, если я им там так нужен, пусть поднимут попы и ускорят процесс. Я никуда без тебя не поеду. Если что, работу я себе найду всегда, поверь мне.
— Верю. Только ничего о тебе не знаю….
— У нас будет время узнать друг друга, — улыбнулся он и прикрыл глаза.
Я несмело задела его за щеку, почувствовав рукой двухдневную щетину. Это было настолько личным, настолько интимным ощущением, что сердце застучало быстрее. Но Гена не возражал, только уголки губ тронула легкая улыбка.
— Устал, — не спросила, констатировала я.
— Это того стоило, — отозвался он. — Ты этого стоила.
Ночью меня накрыло уже серьезно: тело то сотрясалось от озноба, то напротив, горело в огне. Я металась по широкой кровати, вся мокрая и разбитая, стараясь найти позу в которой меня не будет ломать настолько сильно. Проваливаясь на краткие мгновения в сон, я просыпалась от чудовищных кошмаров, в которых слышала голос Белова, видела его черные, злобные глаза и протянутые ко мне руки. Гена не отходил от меня, стараясь хоть как-то помочь справится с последствиями стресса.
— П….прости меня…. — шептала я в полубессознательном состоянии.
— Пей, — он поднес к моим губам чашку с горячим, крепким черным чаем, — скоро станет лучше, солнышко.
Лучше стало только на рассвете, когда запели первые минареты, призывая правоверных на утреннюю молитву. Как ни странно, пение муэдзинов подействовало успокаивающе — я осознала, что нахожусь далеко от своего мучителя, за много тысяч километров от своей клетки. Под звуки просыпающихся улиц небольшого приморского городка Кюмкёй в пригороде Стамбула, я провалилась в глубокий сон без всяких сновидений.
Проснулась уже сильно после полудня, когда жаркое южное солнце стало клониться к закату и в моей комнате стало немного темнее и прохладнее. Муж крепко спал рядом, в тонкой футболке и шортах. Во сне он выглядел моложе своих лет, разгладились мелкие морщинки у глаз, ушла обеспокоенность с лица. И я поймала себя на мысли, что мне хочется погладить его по щеке. Но тревожить его сон не хотелось, поэтому я тихонько поднялась с постели и вышла из комнаты.
Дом, в который нас привез бывший студент моего мужа и его коллега из университета Коч — Осман Байрактар, располагался почти у берега моря — отделенный от него садом, дорогой и общественным пляжем. Со второго этажа из моей спальни, через панорамные окна, открывался потрясающий вид, полный зелени и морских далей. Комната Гены располагалась напротив моей и выходила на сам городок, который по нашим меркам мог смело называться деревней. Обе комнаты имели автономные ванные, но поскольку в моей спальне спал Гена, я воспользовалась его.
На первом этаже располагалась красивая, удобная кухня, совмещенная с гостиной, кладовая, гардеробная и еще одна туалетная комната. Дом имел два выхода — один через террасу в сад, второй — противоположный — сразу на улицу. Осторожно ступая босыми ногами, в длинной футболке Гены, я прокралась на кухню, где обнаружила холодильник, забитый продуктами, и шкафчики с всей необходимой снедью. Заварив кофе, открыла двери на террасу и села в одно из плетенных кресел.
Городок жил своей жизнью — на улицах кричали торговцы, шумел пляж — полный первых туристов, ветер играл кронами фруктовых деревьев, сверху носились, горланя во все горло чайки. Шум этого городка ничем не напоминал ни шума Москвы, ни шума моего родного города. Снова запели минареты, успокаивая мое сердце и душу. Я все еще ощущала слабость и легкую головную боль, но сознание было на удивление ясным. И спокойным. Словно в прошедшую ночь с моим потом и криками ушло все то плохое, что произошло ранее: страх, боль, потери, усталость, тоска. Осознание того, что в моей комнате лежит и спит крепким сном самый близкий для меня человек грело душу.