Из бездны

– Теперь все? – спросил ракшас, облизываясь.
– Вот теперь – все! – кивнул погонщик, усаживаясь на широкие плечи бывшего правителя Каяматпура. Привычно свистнула плеть.
  
Кенотаф
 
Женщина эта Колe сразу не понравилась. Была она как пропущенное через терку яблоко, – кислая и ржавая.
– Здравствуйте, Николай, – взяла она сразу инициативу в свои руки. – Я – Тамара Васильевна, это вы со мной созванивались. У вас инструменты с собой?
Голос у нее тоже был точно пропущенный через терку, – какой-то жеваный, чавкающий; слова валились из ее рта отдельными комками.
– Здрасьте. А як же ж, конечно с собой! – отрапортовал он с напускной готовностью и погремел тяжеленными спортивными сумками.
– Хорошо. – Она недовольно поджала губы, будто попробовала на вкус что-то неприятное. – Вы не из Питера?
– С-под Ростова, там недалеко…
– Вот как! – Губы втянулись окончательно, придав Тамаре Васильевне сходство с ящерицей. Она как-то нервно моргнула, и сходство стало почти абсолютным. – Ну что же, пойдемте-пойдемте.
Вперевалочку женщина направилась через сквер, то и дело оборачиваясь, проверяя, следует ли за ней Коля, точно выгуливала несмышленого щенка… Тяжелые сумки оттягивали плечи, гнули к земле, пережимали конечности, словно жгуты. Шутка ли – отбойник, перфоратор, кувалда и еще множество других инструментов с квадратными, рычащими и гремящими названиями, да еще и свернутый в рулон матрас за спиной.
– Вам следует знать – здание пожилое, строилось еще при царе, не чета нынешним, – пробивался через одышку голос Тамары Васильевны. – Стены толстые, кирпичные, в несколько слоев. Муж покойницы работал в гранитной мастерской, ремонт весь делал своими руками, так что я даже не знаю, чего там еще понаворочено. Шпаклевали и клеили обои сразу поверх по несколько раз, там от начального метража процентов двадцать уже откусили, так что прохлаждаться особо не рекомендую. Вы раньше сталкивались с таким?
– Приходилось, – не моргнув глазом соврал Коля, старательно обходя весенние лужи. В одной, похожий на белесый корабль-призрак, тоскливо плавал пакетик из-под кефира.
– Хорошо-хорошо…
Тамара Васильевна продолжала выплевывать свои комковатые слова, формирующиеся в каверзные вопросы, пытаясь подловить работника на непрофессионализме.
– Да не волнуйтесь вы так! Усё будет в лучшем виде!
– Надеюсь-надеюсь.
Двор-колодец оставлял гнетущее впечатление: огромная яма посередине, какая-то бабка, скармливавшая тощей кошке картофельные очистки, – та фыркала, недовольно тряся башкой, – и болтающаяся на одной петле скрипучая дверь парадного.
– Дом старый, дореволюционный, сами понимаете, – произнесла Тамара Васильевна, жестом приглашая Колю нырнуть в смердящий прогорклым маслом и кошачьей мочой зев.
Прошлепав по ступенькам на площадку первого этажа, она завозилась с увесистой связкой ключей. Рваный дерматин свисал с двери неровными клоками, будто кто-то когтистый пытался проникнуть внутрь, но сдался, встретив железное полотно под поролоном.
– Проходите-проходите, – отступила хозяйка в сторону, пропуская Колю в квартиру. Воздух был затхлый, застоявшийся, с легкой примесью тошнотворной сладости. Слева – блестящий от застывшего жира, засиженный мухами кухонный гарнитур, дальше – выкрашенная масляной краской дверь. Напротив входа располагался раздельный санузел, откуда на Колю немо кричал, распахнув пасть, надколотый унитаз.
– Сейчас вам покажу фронт работ.
«Масляная», желтоватая, точно свечной огарок, дверь распахнулась, и клубы пыли наполнили воздух. Коля сдерживался как мог, но все же оглушительно чихнул. Тут же Тамара Васильевна бросила на него неодобрительный взгляд – будто в культурной столице и вовсе не чихают.
Даже для однушки комната казалась огромной – пустые стеллажи и полки с облезшим лаком подпирали собой высоченные потолки под три метра, зарешеченное окно занимало полстены и выходило во двор. Древний темного дуба шкаф представлялся всего лишь комодом-переростком на таком просторе. Широкая панцирная кровать, почему-то без матраса, жалась к темно-бурому пятну, растекшемуся по ветхим ободранным розовым обоям в цветочек.
 
– Так, для начала нужно избавиться от старой мебели – эту рухлядь можно снести на помойку. – Хозяйка со странной брезгливостью застыла на пороге комнаты, не спеша заходить внутрь. – Здесь моя бабка жила – вот, в наследство досталось.
Екнуло что-то у Коли в мозгу, когда он услышал о бабке. Сложились детальки пазла – и сладковатый удушливый запашок, и пятно на стене, и отсутствие матраса на кровати.
– А что же… Бабушка здесь, значит?
– Неужели вы, молодой человек, боитесь привидений? – хитро и недружелюбно сощурилась Тамара Васильевна, точно дольку от лимона откусила.
Обидно стало Колe: нешто его за такую дремучую деревенщину держат? Посуровев, он как можно более серьезным голосом произнес:
– Ладно, показывайте, где тут у вас шо.
– Не «шо», а «что». Значит, смотрите: мебель надо вынести, со стен снять штукатурку и обои. Перегородку между кухней и спальней необходимо снести в первую очередь – квартиру переделываем под студию, рабочие явятся уже через неделю, начнут с комнаты, а вы потом будете демонтировать в кухне. Санузлом займутся профессионалы. Оплата по факту выполнения, – прорвалась непрошеная казенная формулировка.
– Евроремонт, значит, будет?
– Вы не переживайте, молодой человек, для основных работ уже найдены компетентные специалисты, с вас только демонтаж. Смотрите, стремянку я вам оставила на кухне, ключ – сейчас… – Хозяйка завозилась с широким кольцом, отсоединяя длинный, со следами ржавчины, штырь с зазубренными «ушами». – Так. Вот, держите! И смотрите – у меня есть дубликат. Могу явиться в любое время.
Коля изо всех сил старался сдержать рвущееся наружу возмущение: да за кого его принимают, за беглого зэка, что ли?!
– А то я знаю, как оно бывает. – Хозяйка недоверчиво сверлила его этим кислым до сведенных скул взглядом. – Дело молодое, устроите здесь вертеп, потом еще милицию вызывать придется. За неделю управитесь?
– Кирпич…
Коля задумчиво похлопал ладонью по стенке. Обои оказались какими-то липкими, словно нарисованные цветы и стебли оплетали пальцы и цеплялись за них маленькими крючками, точно репей.
– Времени на перегородку вам должно хватить. На днях я к вам загляну, посмотрю, как и что. И еще…
– Мы на аванс договаривались.
Она будто бы замялась на секунду, хотя Колe казалось, что эту маленькую «кислую» женщину не смутить ничем.
– Так, вот ваш аванс. – Женщина с неохотой залезла в увесистую сумку из кожзама, выудила потертый кошелек и отсчитала несколько купюр. Пожевав немного губами, добавила еще одну. – Пас порт ваш давайте. Сейчас время такое, сами понимаете… У меня уже разок так бригада рабочих с авансом сбежала.
– Подождите… А як же ж я…
– А куда вам ходить? Ничего-ничего, у меня полежит, сохраннее будет. Давайте-давайте.
Развернуться бы ему, отдать неприятной тетке обратно аванс и уйти к чертовой бабушке из этой затхлой однушки. Но жена двоюродного брата собственноручно утром выставила весь его скарб в подъезд, а денег не хватило бы даже на койку в самом задрипанном клоповнике. Таким образом, работа на Тамару Васильевну являлась не только способом заработка, но и единственным шансом провести ночь не на вокзале.
– Пожалте, – угрюмо протянул он красную книжицу, извлеченную из кармана олимпийки.
– Да не переживайте вы так, не съем я его, – золотозубо и как-то криво улыбнулась хозяйка.
Уже у самой двери она резко обернулась, вперилась взглядом в Колю, занимавшегося распаковкой сумки, и пожевала губами. Наконец все же решилась:
– Вы, молодой человек, когда унитазом пользоваться будете – там ершик сбоку… Ну, поймете. И не вздумайте курить в квартире – вычту из гонорара!