Из бездны
– Ничего соби зарядочка!
Кровать удалось разместить в углу коридора, заблокировав входную дверь в квартиру. «Если хозяйка, не ровен час, явится – крику не оберешься!» – с неприязнью подумал парень.
Остаток ночи ему все же не спалось, поэтому Коля просидел до рассвета на кухне, листая глупый суеверный календарь. Из-за злосчастной кровати в коридоре позавтракать пришлось вчерашним чебуреком и выдохшимся «Колокольчиком» – забыл закрутить крышечку.
Наскоро умывшись все такой же вонючей и ржавой водицей, он принялся за работу. Радио решил не включать – поповские рассуждения только забивали голову, мешали сосредоточиться, точно назойливое мушиное жужжание.
– Могилы-могилы, тьфу! Хоть бы про шо нормальное поговорили!
Хоть убей, но вчерашнего участка с ободранными обоями Коля обнаружить никак не мог. На него ехидно пялилась половина глазастого «позвоночного столба» – дальше стена заканчивалась углом, откуда начинался новый участок обоев.
– Ну и черт с тобой!
Респиратора не было, пришлось обойтись футболкой. Окатив стену водой из мусорного ведра – три раза, чтоб наверняка, – Коля взялся за перфоратор. Сначала в стене нужно наделать отверстий, равноудаленных друг от друга, – тогда кувалда будет вышибать ровные крупные куски, а не отдельные кирпичи. Старая розетка искранула, принимая в себя вилку устройства. На всякий случай парень отдернул руку – мало ли что.
Дверь он закрыл, чтобы пыль не разлетелась по всей квартире. Раздалось знакомое жужжание старого, проверенного инструмента, комната тут же наполнилась тяжелой взвесью, пахнущей сыростью и вафлями. Но вдруг вгрызшийся было в стену бур ухнул на пару сантиметров внутрь, уперся и замер. Ротор крутился вхолостую, пока всепроникающее жало вяло проворачивалось в дыре.
– Шоб тебя черти драли! – выругался Коля и выключил перфоратор. Вытянув сверло, парень чертыхнулся еще раз: все оно было покрыто толстым слоем намотавшейся бумаги – обои, какая-то пленка, желтые истлевшие газеты.
Перфоратор он из розетки выключил – а то еще коротнет – и обреченно достал из сумки большой крепкий шпатель. Придется для начала все же ободрать этот полуметровый слой мусора, иначе, пожалуй, так можно инструмент испортить.
С наслаждением принялся Коля срывать, сколупывать и отковыривать уродливые телесно-розового цвета обои с оголенной нервной системой. Этот участок стены шел легче, чем вчерашний, – парень еще раз бросил взгляд в тот угол, где он вроде бы уже избавлялся от глазастых цветов. На полу не лежало ни ошметочка.
– Ерунда якая-то! – сказал он специально вслух: звук собственного голоса успокаивал и гнал прочь глупые мысли о бабкином привидении. Дело шло все тяжелее, шпатель то и дело срывался, и Коля больно стукался локтем об угол. Работа не спорилась, куски рвались, и приходилось зацепляться заново, шпатель оказался слишком толстым и не желал пролезать под ветхую, в несколько слоев поклеенную бумагу. С левой половиной стены он провозился добрые часа три.
Наконец, когда розовая дрянь, а следом и желтая, с мотыльками, осела неровными лоскутами на пол вместе с какой-то сетчатой подложкой, глазам его предстал очередной слой, вырвав горестный стон из груди. Все было обклеено газетами. Желтые, осыпающиеся, с почти нечитаемыми буквами, они составляли какой-то безумный криптографический узор.
– Tа вы, блин, издеваетесь!
Парень осел на пол прямо там, где стоял. Если бы он курил – наплевал бы на запрет хозяйки и закурил бы прямо здесь. Неужели ему теперь сдирать и это?! Можно, конечно, рискнуть и перейти на перфоратор, но, если бумаги слишком много, порченый инструмент ему никто не возместит, а от работы кувалдой толку сейчас будет немного. Выбивать стену дома дореволюционной постройки по полкирпичику можно до второго пришествия, да и то не успеешь. Представив себя, всего в побелке, бегущего с кувалдой наперевес к Христу с криками «Подождите, не начинайте без меня!», он глупо хихикнул. Сил подняться на ноги не было, поэтому Коля стал бесцельно ползать взглядом по газетным заголовкам.
«…аденiе ста… властi. Образо …нiе временнаго пр…» – кричало «Русское… ово…».
«О…кущих задачах комсомола в …еревне» скучно собиралась рассказать «Комсомольская правда».
«За…яжелое машиностроение!» – призывала какая-то безымянная газетенка.
Глаза зацепились за неприятную черно-белую фотографию над статьей: какие-то темные волосатые комья, похожие то ли на морских ежей, то ли на раковые опухоли. Коля понял, что на ней изображено, лишь прочтя спасшийся от выцветания кусок.
«…от вязаного ковра на стене над кроватью осталась лишь верхняя часть… не смогла дотянуться. После вскрытия тела в желудке было обнаружено… общей массой более семи килограммов. Парализованная пенсионерка… без ухода… чтобы не умереть с голоду…»
Его затошнило. Гадкая кислина прикатилась откуда-то из горла, да так и осела на нёбе. Желая поскорее прогнать из головы жуткую картину, Коля переключился на первую попавшуюся статью.
«Невский сом-людоед!»– кричал заголовок. На зернистом фото группа мужчин в милицейской форме что-то вытаскивала из воды.
«…детские останки…» Дальше он читать не стал.
«…хищение на сумму… более восьми… готовой продукции. Родственники усопших возмущены и требуют возмещения… виновный не был найден… гранитных памятников с гравир…» Бессмыслица какая-то.
«…капище Чернобога. Безусловно, работы продолжились… слухи о смертности преувеличены… Обводной канал будет…»
«…случаях каннибализма, безусловно, не имеют под собой никакой основы. Блокадный… поставки регулярны… обглоданные кости – результат диверсий и пропаганды враж… подорвать дух советского народа».
«…дружественной социалистической республики Вьетнам негодуют. Тело героя… в результате военного столкновения под… „Могила не должна оставаться пустой!“ – заявляет заместитель министра…»
Сильнейшее дежавю заставило Колю выйти из транса, в который его вогнало это невольное путешествие в прошлое чужого города. От этой «стены памяти» нужно было избавляться.
Вновь взявшись за шпатель, он вгрызся металлом в еле заметный стык между «Известиями» и сурово обвиняющим заголовком «Безбожник», но инструмент соскочил, руку отбросило назад, и та коснулась чего-то влажного и липкого, будто слой жира на газовой плите. Обернувшись, парень с омерзением скривился, поняв, что притронулся к желтовато-коричневому силуэту на противоположной стене – к посмертной тени покойницы.
– Та ну тоби! – возмутился он и схватился за перфоратор. – Хай будэ як будэ!
Нащупав вилку на том конце провода, Коля, не глядя, ткнул ею в розетку, но не попал. Поелозил туда-сюда – пластиковый прямоугольник находиться не спешил. Взглянув в угол, парень обомлел: он готов был поклясться, что еще пятнадцать минут назад именно здесь, в углу у двери, торчал этот искрящий пятачок, но теперь его не было. Словно испарился, не оставив и следа.
Коля глупо покрутился на месте, сделав оборота три-четыре, прежде чем заметил, что след все-таки есть: из угла на пересечении стен торчал малю-у-усенький пластиковый уголочек.
– Да шо ж это такое?!
По всему получалось, что, пока он изучал газетные заголовки ушедшей эпохи, стена просто взяла и проглотила розетку. Не веря своим глазам, Коля открыл дверь – та послушалась не сразу, зацепившись за какие-то выемки в дверной коробке, – и заглянул за угол. С той стороны торчал точно такой же пластиковый уголок – выходит, розетка «застряла» где-то в середине стены.
– Не, ну это уже якая-то чушь!
Принятое было твердое решение проветриться быстро обмякло и истаяло при виде панцирной кровати, зажатой стенами коридора и загораживающей путь на свободу. Стену нужно хотя бы начать ломать до наступления вечера, иначе соседи вызовут милицию или нажалуются хозяйке, а та вычтет из гонорара.
«Последним доводом королей» стала кувалда. Размахнувшись как следует, Коля нанес первый сокрушительный удар. Казалось, стена содрогнулась. По руке прокатилась отдача, а прямо по центру «Красного скотовода» появилась внушительная вмятина-трещина. Будто с испугу включилось радио и сразу затараторило: