Великая княжна Настасья (СИ)

Дома все были деревянными, где совсем маленькие чёрные избы с узкими небольшими окошками почти под самой крышей, а где и просторные хоромы с надворными клетями, огороженные плетнем. Многие строения украшены затейливой резьбой.
Перед воротами детинца расположилась небольшая городская площадь в окружении высоких деревьев, коих было много и по улицам, по весне, должно быть, город утопал в зелени.
По улицам словно муравьи, сновали люди, катились телеги со скарбом, город жил своей жизнью. Только чёрными шрамами тут и там выглядывали останки пожарищ.
За вторыми воротами по берегу реки расположился большой посад (прим. автора – неукреплённый пригород, расположенный за стенами города). Дома там были обнесены частоколом, эдакие маленькие крепости. Оно и понятно, люди жили в постоянном страхе перед печенегами.
Я расспрашивала Могуту обо всех укреплениях, пусть лучше считает меня глупой, чем проворонить слабое место в обороне города. Узнала, как несут службу дружинники на стенах, когда меняются караулы. Осмотрели мы и ворота, массивные, укреплённые железом - такие с наскока не возьмёшь.
Показали мне и оружие печенегов, отвоёванное в набегах: луки, сабли, дротики, метательные копья. Но вот что стало неожиданностью и для меня, и для воеводы: в последнем набеге кочевники использовали железные крючья, к которым привязали верёвку, на равных расстояниях разделённую узлами. По такой можно подняться и на стену. Теперь стало понятно, как прорвали оборону степняки и смогли в таком количестве проникнуть в город. Каждый метр стены не защитить. Вызнали кочевники, где слабые места крепости. Руками такие крючья не закинуть, по всей видимости, использовали луки. Только как гридни проглядели их уловки?
Вернувшись в детинец, воевода позвал одного из служивых. Скоро во двор вышел высокий воин, курчавый, синеглазый с курносым носом.
- Скажи мне, - повернулся к нему Могута, - как не углядели, что лезут на стену печенеги?
- Не гневайся, батюшка-воевода, да только не было раньше такой напасти, пока отгоняли врага от ворот Вежи, пробрались степняки со стороны Снов-реки, там, где делит стена город пополам. Никогда раньше не совались туда степняки, оплошали мы, не заметили.
- Да, - Могута запустил пятерню в волосы, - сам я тоже хорош. Дружину увёл к воротам, в детинце только ближних гридней и оставил. Видишь, Настенька, не могут наскоком нас печенеги взять, выдумывают хитрости. Ко всему надо быть готовыми.
Я стояла, покусывая сорванную сухую травинку, думая, как поступить дальше. Наши сборища реконструкторов не прошли даром, я хорошо помнила рассказы об обороне городов и укреплении стен. Пришла пора применить знания на практике.
- Скажи, дядька, - кликнула Могуту, - почему так мало людей было на стенах?
- Что ты, Настенька, так князь же на охоту с дружиной уехал, разве не помнишь?
Вот ведь оплошность. Таких деталей я и в самом деле не знала.
- Позабылось мне, всё как в тумане до сих пор, - надеюсь, Могута поверит такому откровенному вранью. А что делать?
Воевода внимательно поглядел в мои честные глаза и чуть слышно вздохнул:
- Твоя правда, сам до сих пор хожу как в воду опущенный, где уж тут девице всё упомнить.
Сдаётся мне, не поверил Могута ни одному моему слову. Только делать нечего, слово, как говорится, не воробей. Впредь надо быть осторожней.
Я поднялась в свою светлицу, кликнула Алёнку.
- Принеси мне всё для письма, - девчонка кивнула и убежала прочь. Минут через пять принесла она деревянную дощечку покрытую воском и большой лист, светлый и тонкий, но явно небумажный.
- Вот, княжна, ваша цера (прим. автора – дощечка для письма, покрытая воском) и кожа (прим. автора – листы из телячьей кожи, выделанной особым способом). Сложила всё на стол, туда же отправились гусиные перья и чернильница.
Я с любопытством разглядывала письменные принадлежности. И как же всем этим пользоваться?
К цере прилагалось писало – деревянная палочка с заострённым концом. Дощечка была покрыта толстым слоем воска, так что рисунок просто выцарапывался на нём. Не став тратить на свои художественные потуги кожу, взяла церу и принялась наносить план крепости, пока ещё свежа память.
 
Позже вместе с Могутой подумаем, как укрепить городские стены, не ровён час будет ещё набег и тогда всем нам придётся очень туго.
  
Глава 9
 
А ночью завьюжило. Мороз давно подкрадывался на мягких лапах в полуночи, одевая лужи первым хрустким ледком, расписывая окна узорами, но зима до этого дня не спешила вступать в свои права, напоминая о себе лишь ночными заморозками.
В эту ночь начался снегопад, поутру город оделся в новую белую шубку. Намело так, что нижний этаж княжеского терема скрылся в сугробах.
Алёнка принесла мне платье. Я, пока одевалась, смотрела из окна, как расчищают слуги двор от белых завалов, звонко смеясь, играют девушки с гриднями в снежки.
- Позови мне Могуту, - обернулась к чернавке.
- Так вас к трапезе ожидают, - растерялась девушка.
- Ничего, это важнее. Скажи, пусть на крыльце меня ждёт, я сама спущусь к нему.
Алёнка стремглав убежала. Я, накинув на себя длинную шубу, отправилась вслед за ней. Люди, веселившиеся во дворе, увидев меня, притихли. А мне так хотелось самой побегать, кидая снежками в озорных девушек и дружинников, плюхнуться в мягкий, словно перина, сугроб, прокатиться на санках с горки. Эх!
Прервав мои мечтания, подошёл Могута в одной телогрейке поверх рубахи.
- Давай с тобой, дядька, прогуляемся до ворот, - после приветствия огорошила я воеводу. Тот удивлённо глянул, но перечить не стал.
- Погоди, княжна, велю сани запрячь.
- Не нужно, пройдёмся пешком, дорогой поговорить с тобой хочу, да не бери никого с собой в попутчики, не нужны нам сейчас чужие уши.
Могута насторожился, нахмурился, но потом кивнул:
- Как скажешь, Настасья, погоди только кожух (прим. автора – зимняя верхняя одежда) надену.
Много ли надо бывалому воину на сборы? Уже через пару минут воевода показался на пороге дружинной избы. На нём был тулуп, который здесь звали кожухом, длиною до колен, сшитый из шкур, мехом вовнутрь, подвязанный широким поясом – кушаком. Голову согревала шапка, также на меху.
Выйдя со двора, мы неспешно шли по дороге к главным воротам. Путь уже был расчищен, народ здесь просыпался с первыми лучами солнца, зимний день короток, а работы много.
- Скажи мне, дядька, где сейчас живут погорельцы, чьи избы спалили дотла? – мне хотелось позаботиться о людях, тяжело пережить суровую зиму простым крестьянам.
- Знамо где, у родни, до весны, пока сами отстроить свой дом не смогут.
- А есть ли у нас лес для постройки?
- Как же не быть, Настасья. Что ты задумала? – воевода пристально посмотрел мне в глаза.
- Сейчас избы поднять можно?
Могута задумался, помедлив с ответом:
- Можно курные избы срубить, да только семье это не всегда под силу, да и земля сейчас уже мёрзлая.
- Распорядись дать погорельцам дерева и пусть дружинники твои помогут, сам назначь, кого считаешь нужным. Не дело людям по чужим углам мыкаться.
- Воля твоя, княжна, - богатырь недоверчиво смотрел на меня, словно ожидая подвоха. Сразу за несколько изб не беритесь, пусть лучше всей ватагой одну потом другую поднимут и так сколько понадобится.
Воевода молча кивнул, явно прикидывая в уме, кого можно отрядить для постройки. День воинов тоже расписан по минутам, не только дозор, но и ежедневные тренировки, забота об оружии и дружинной избе. Слуг у них не было, гридни вели хозяйство сами: готовили, чинили одежду и кольчуги, топили печи. Моё поручение удивило Могуту и он не стал скрывать своих эмоций: князья заботились о народе и нередко помогали отстроить разрушенные после набегов дома, но лишь выделяя лес, чтобы поднять избу, а семья уже справлялась дальше своими силами.