Великая княжна Настасья (СИ)

- Печенегам нас продал... - голос Могуты звучал тихо и страшно, побелело лицо соглядатая от страха, проступили на лбу вздувшиеся вены. Воевода ступил к нему, без замаха, коротко ударив кулаком в грудь. Крик застрял в горле предателя, страшно исказилось его лицо, пока пытался он сделать хоть глоток воздуха.
- Что делать с ними, решай, Настенька, - Могута развернулся к молчавшей княгине.
- В поруб их (прим. автора - темница), пока нельзя допустить, чтобы люди узнали о случившемся, лишние слухи нам ни к чему. Дружинникам скажи, что-де Мокша уехал за новым оружием. Приставь к нему этих же двоих гридней, пусть стерегут. Ты доверяешь им, дядька?
- Да, Настенька, не подведут они, - кивнул Могута.
- Вот и славно, уведите предателей так, чтобы не углядели слуги. А мы с тобой отправим свои грамоты и Ярополку, и византийцу, - губы девушки изогнулись в предвкушающей усмешке. - С утра возьми бересты, пойдём в поруб. Мокша сам напишет их, чтобы не прознали чужую руку.
С тем и покинула княгиня избу, Алёнка ждала её на крыльце. Поднявшись к себе, быстро улеглись спать. Завтра предстоит непростой день, не стала Настасья вдаваться в детали, оставив всё на утро, что отписал Мокша - всё разберут, а после решат, какой ответ отправить обоим адресатам.
  
Глава 19
 
Наутро в палаты зашёл Могута, с ним вместе принялись за письма.
Первое было для Ярополка:
«Челом бью, великий князь. Отстояли мы Вежу, отбили неприятеля, не потеряв ни одного воина. Да только княгиня всё лезла к воротам, будто разумеет в воинской науке. Насилу не дали ей помешать защитить город. Вводит она новые порядки, неразумные. Строит со своими приспешниками пороки, только нам они не надобны. Вели, великий князь, прислать посадника. Пусть от твоего имени владеет он Вежей, девице же надо за прялкой сидеть, нет у неё батюшкиной прозорливости, отдаст она город врагам на поругание».
И, если верить словам самого Мокши, то второе гласило:
«Возвели четыре порока, два малых на башнях поставили, два больших за главными воротами. Прибыли воины от Гостомысла, с ними и оружие».
- Как нам теперь быть? – хмуро спросил Могута.
А я молчала, что-то зудело на краю сознания, не давало покоя, но поймать всё время ускользающую мысль, не удавалось.
- Не печалься, - выдохнула в итоге, - вовремя мы весточки перехватили, сейчас сочиним новые, - я ласково улыбнулась воеводе, стараясь скрыть свою нервозность.
Взяв с собой бересты, прошли в низкий поруб, что наполовину уходил под землю. Располагался он за дружинной избой во дворе и представлял собой яму, глубиной метра три, сверху которой размещался сруб, надземная часть поруба. На дне виднелись две лавки и яма под отхожее место, глиняный пол был тщательно утрамбован. Убедившись, что рядом нет никого из многочисленной дворни, спустились к пленникам. Молча смотрели она нас, не пытаясь оправдаться.
Могута протянул бересту Мокше:
- Напишешь, что велят.
Мужчина подрагивающими руками взял писчие принадлежности и вопросительно поднял глаза на воеводу.
- Княгиня, какую весть отошлём хану? – обернулся ко мне Могута.
Писать, что не было подкрепления из Чернигова было неразумно, могли и дозорные хана видеть воинов, поля хорошо проглядывались. Я задумалась.
- Пиши так, прибыли дружинники Гостомысла, нового оружия князь не дал, будем покупать по весне… Значит, хан не знает о пороках?
- Нет, - прошептал Мокша, смирившись с судьбой, он больше и не пытался ничего скрыть или приврать.
- Хорошо. Продолжай так: укрепляем заборола и ворота. Достаточно этого будет, воевода?
Могута задумался, а после кивнул:
- Вполне, Настенька. Илдей самонадеян, решит, что по старинке будем отстаивать город.
Выбравшись наружу, неспешно двинулись через двор.
- Кого с вестью пошлём? Нельзя отправлять гридня, может разнюхать византиец. Беседовал я ночью с Мокшей, узнал, что за человек к нам пожаловал.
Вкратце рассказал мне Могута о политической обстановке, что была в стране и какую роль играла в ней Византия. Любили василевсы загребать жар чужими руками и ненавидели Русь, не первой всегда были попытки наслать на наши города чужие армии.
 
И снова засвербело, закололо, странное чувство…
- Сделаем так, отправь старшего сына Мокши, как и было задумано, к тому дереву, да только пусть в полёте стрелы гридни за ним из леса наблюдают, чтоб не сбежал. А весточку для Ярополка пока придержим, пусть подождёт князь.
- Разумно, Настенька, так и поступим, - покивал советник.
Отослав Могуту, пошла в свою мастерскую, где уже ждали большие и малые глиняные горшки. До вечера отмеряла порох, прилаживала фитили, заматывала сверху плотной тканью. Не решалась я отправить готовые бомбы под стены города, это опасно, да и порох мог отсыреть. Просчитав время в пути, если везти его на санях, убедилась, что немного его уйдёт, за это время враг не успеет приблизиться к стенам города. Так и скоротала весь оставшийся день, собирая смертоносные снаряды.
***
Ставка хана Илдея
С утра царило оживление, прибыли новые воины в добротной одежде, на сытых скакунах. Свысока они разглядывали продрогших от нескончаемого холода, подданных Илдея.
Шутка ли, из армии самого кагана!
Спешно готовили пир, жарилось мясо, вели вновь прибывшим байрак-баши молодых полонянок. Хан довольно прохаживался среди новой челяди, оглядывая пополнение.
Заметив Лазаря, державшегося чуть в стороне, Илдей подошёл к нему.
- Видишь, каких могучих воинов прислал мне каган? - сказал он довольно щурясь.
- Велика милость твоего правителя, - негромко ответил византиец.
- Да, так и есть, каган ценит меня, только нет у нас до сих пор греческого огня.
С этими словами, не ожидая ответа, Илдей пошёл к своей юрте.
Лазарь и сам был обеспокоен заминкой - его люди уже должны были прибыть. Что их так сильно могло задержать в пути? Весь план был продуман до мелочей, в том числе и то, как подожгут ворота Вежи и ворвётся армия хана внутрь.
Штурмовать ворота города по-старому не было смысла. Только одно грело сердце Лазаря, пришла долгожданная весть от Мокши: дружина хоть и пополнилась, да поскупился Гостомысл на новые мечи и кольчуги, и сам город охранял только ледяной панцирь, что сковал его стены. Для греческого огня это не помеха, а значит, бой не будет долгим.
Если только доберутся его посланники, если сумеют довезти ценный груз…
На отшибе, в свой худой юрте беседовали Варвара и Милава.
- Что за шум на улице? - спросила воительница.
- Прибыли новые воины, собираются идти в набег на Вежу, - зло бросила княгиня. Она рассказала, как убили на её глазах сыновей, потом хан сообщил ей и о гибели Братислава. Милава уже и сама об этом догадалась, не отдал бы её степнякам любимый муж, сам бы каждую пядь земли в ставке перевернул. Не знала княгиня только о судьбе дочери, в полон её не взяли, жива ли? Не чаяла она увидеть Настеньку невредимой, кротка княжна, пуглива, как выжить, когда враг лютует в родных стенах? Горько вздохнула Милава, снедаемая недобрыми мыслями.
- Не печалься, подруга, - Варвара приобняла её за плечи, за прошедшие дни пленницы сильно сблизились друг с другом, деля вместе одну долю. Только сердце Варвары было полно надежды, не оставляла её мысль о побеге, — вот увидишь, всё переменится.
Вдруг услышали они крики воинов, в неспокойном стане вновь поднялась суматоха. Милава тенью скользнула вдоль шатра, осторожно приподняв полог, чтобы не заметила охрана. Долго следила она за тем, что происходит снаружи. Затем также осторожно вернулась.
- Византийцы привезли греческий огонь, - бросила она помертвевшими губами, - Вежа обречена.
  
Глава 20
 
Дни шли чередом, мы готовились к новому набегу, не забывая и о делах насущных. Прибыли дозорные, что пробирались невидимо и неслышно в лесах вдоль ханской ставки, выглядывая, что творится там. Сообщили они, что подошло подкрепление к Илдею, значит, и наши спокойные дни сочтены.