Замок ледяной розы. Книга 2 (СИ)

- …Не успел до меня дотронуться, не переживай.
Мы снова молчим. По коротким вдохам с длинными интервалами я понимаю, что Рон борется с бешенством и желанием прямо сейчас встать и уйти. Закончить то, что собирался. Чтобы не допустить этого, решаю перевести тему.
- Извини меня, пожалуйста.
- За что ещё?
- За то, что не пошла с тобой танцевать. На самом деле я очень хотела.
Долгий усталый выдох.
- Опять устраиваешь мне спектакли? А я думал, этот этап мы с тобой уже давно прошли. Будешь снова сваливать всё на Глазастика?
Рон говорит очень мягко и осторожно, так, чтобы я не подумала, что он меня ругает. Но я понимаю, что по-настоящему задела и обидела его своим отказом.
- Нет. В этот раз это только я.
Снова пауза.
- По-прежнему меня за дурака держишь… Тебе кто-то что-то сказал перед балом?
Молчу.
- Кто-то из гостей?
Отрицательно качаю головой. Ну не жаловаться же ему на маму?
- Понятно. Значит, моя мать. Видимо, придётся самому извиняться за всё, что она…
Но мне хочется быть искренней до конца. Пока у меня есть моя спасительная темнота, и он так близко, что я слышу даже шорох ткани его белой рубашки почти над самым ухом.
- Не только из-за этого! На самом деле… Мне до сих пор очень больно, и я страшно обижена на тебя за… за всё.
Ну вот. Я это сказала. Не открываю глаз и с ужасом жду, что он ответит.
Мне на голову опускается большая и тёплая ладонь, мягко проводит по волосам. Потом ещё раз.
Рон молчит – подбирает слова, а я мечтаю, чтобы он так и не нашёл их. Потому что хочу навсегда остаться в этом вот самом мгновении.
- Прости меня. Я не могу изменить прошлое и вернуть тебе семь лет, которые украл у нас, - задерживает на мгновение руку, а потом всё же убирает её, и мне становится холодно. - Но мы можем изменить настоящее. Вместе.
Он ничего больше не добавляет и, кажется, не ждёт от меня ответа. И за это я ему тоже очень благодарна.
Снова неторопливый шелест страниц. Размеренное дыхание.
Мне становится легко и светло – так, будто яд вымыло, наконец, из раны.
А потом… Не знаю, что на меня нашло. Наверное, сказались нервы. А может быть, в том саду я впервые сбросила шелуху бессмысленных обид и посторонних взглядов и вспомнила самую главную вещь.
Мой самый лучший, мой единственный друг снова рядом.
Тихонько шмыгнув носом, я осторожно потянула из кокона руку и крепко вцепилась в его ладонь, что свисала с подлокотника. Совсем как в детстве, когда тепло его руки придавало уверенности и без слов убеждало, что никаким чудовищам, живущим в темноте, он не позволит меня забрать.
Вот только мы же не дети теперь… Что ты творишь, дурочка Рин?..
Я зажмурилась крепче и сделала вид, что сплю.
Он сжал мою руку в ответ.
Только тогда я поняла, что всё это время меня не на шутку трясло. Дрожь отступила, и я начала, наконец, согреваться.
Вот теперь я могла с чистой совестью засыпать. Лишь временами приоткрывала глаза и наблюдала сквозь ресницы за тем, как в неверном свете свечей мой друг спокойно перелистывает потрёпанные страницы своей книги, хмуря брови и так и не выпуская моей руки.
Теперь мне было абсолютно спокойно.
Кажется, я нашла всё-таки свой ключ. И ни за что теперь не выпущу его из рук.
Глава 8
Я проснулась в собственной постели, заботливо укутанная, когда за окном ещё только разгоралось утро. В комнате никого не было. Судя по тому, как оплавились свечи, Рон просидел со мной до самого рассвета.
Потянулась блаженно и счастливо улыбнулась.
А потом улыбку как ветром сдуло, и я закрыла лицо ладонями, сгорая от стыда.
Чтобы вот так меня укрыть, Рон должен был сначала размотать мой дурацкий кокон…
Едва я успела умыться, вылезти из ночной рубашки и одеться в домашнее платье, как в дверь нетерпеливо постучали. Из общего коридора на этот раз – в обычную.
Я успокоила дыхание и попыталась согнать глупую улыбку с лица, которая снова расцвела на нём, и я ничего не могла с этим поделать.
Во-первых, я уже отлично знала эту манеру стука. Во-вторых, есть только один человек во всём замке, который додумался бы вломиться к девушке спозаранку, не заботясь о приличиях, и ни секунды не сомневаясь, что эта самая девушка ему откроет.
 
Ну она и открыла, разумеется.
- Так, Рин – я кажется понял, в чем секрет! Тебя надо меньше спрашивать, пока ты не разобралась с кашей в своей голове. Так что ставлю перед фактом – сейчас мы идём завтракать.
- В смысле – мы?.. – оторопело задаю я, кажется, самый глупый вопрос из тех, что роятся в голове. Рон прав – сейчас там действительно каша.
- В смысле – ты и я, что непонятного? И поскорее, пока гости спят после вчерашних танцев до упаду. Ты же, я так понял, не любишь, когда на тебя все пялятся? Мне-то всё равно. Да оставь ты свою щётку! Мне нравится так.
И прежде, чем я соображаю, что ответить, он хватает меня за запястье и тащит с собой, по дороге подбирая с пола стоящую почему-то прямо посреди коридора корзинку для пикников и плед.
Пока мы идём по притихшему такой особенной, утренней тишиной замку, я украдкой рассматриваю своего друга. Подмечаю мельчайшие детали, которые мне неожиданно ужасно интересны. Складки на свежей белой рубашке – у него в шкафу их, должно быть, миллион. Влажные кончики волос в хвосте. Чёрные точки колючек на подбородке и шее.
А потом опускаю глаза на руку, которая крепко держит моё запястье, и замечаю сбитые костяшки пальцев.
Дежавю.
Рон перехватывает мой испуганный взгляд и растягивает губы в ухмылке. Нехорошей такой, плотоядной.
- Больше он тебя не потревожит.
А у меня как-то холодок бежит по спине от этих слов и того, каким тоном они сказаны. На всякий случай решаю уточнить:
- Эм-м-м… где Эд?
- Уехал рано утром.
- Куда?!
- Чёрт его знает, куда. Главное, надолго. Ты не думай – он уехал живой и здоровый. Почти.
Я вздыхаю и усиленно давлю желание погладить ссадины на его руке.
А меж тем идём мы каким-то совсем уж странным путём. На первом этаже, вместо того, чтобы выйти через главный вход в сад, как я предполагала, Рон сворачивает в неприметный тёмный коридор, находит старую узкую лестницу совершенно затрапезного вида и донельзя пыльную, и ведёт меня туда. Мы снова начинаем подниматься вверх!.. И на этой лестнице, между прочим, темновато. И запах затхлый. И вообще она подозрительная.
Рон же издевается. Нарочно ничего не объясняет и только бросает на меня время от времени внимательные взгляды искоса. Как будто ждёт, что вот сейчас я начну вырываться, задавать вопросы и вообще, всячески проявлять своё непослушание и недоверчивость.
Вот только мне всё равно. Я за ним пойду куда угодно. Кажется, вчерашними слезами-таки вымыло какую-то занозу из моего сердца. Мне легко и радостно – так, как давно уже не было.
Он, наверное, что-то такое читает на моём лице, потому что взгляд его смягчается, а хватка сильных пальцев на моём запястье ослабевает.
А ещё мне очень нравится молчать рядом с ним. Это молчание какое-то… уютное.
Ну а потом…
Потом он распахивает неказистую дверцу в конце коридорчика, и мы оказываемся в небе.
С крыши Замка ледяной розы открывается поистине потрясающий вид.
Я не могла бы выразить его словами, даже если была бы самым одарённым поэтом на свете.
Это удивительная симфония солнца, неба, ветра и красок – фиолетового и белого над головой, зелени внизу, и там, у горизонта переплетение с уже совсем сизой дымкой заснеженных лесных дебрей. В глубине чащи я замечаю чёрные клыки семи камней, что стоят ровным кругом там же, где я помнила. Перевожу взгляд на противоположный край окоёма, и, приглядевшись, с трудом могу разглядеть ещё один такой круг. На сердце теплеет. Волшебство моего детства по-прежнему рядом.
- Невероятно…
- Я знал, что тебе понравится.
Светло-серый камень под ногами шершавый и нагрет солнцем. В этом месте крыша почти плоская – скат очень пологий, да ещё и на краю, оказывается, невысокое ажурное ограждение.