Лапшевня бабули Хо – II: Лестница из черепов (СИ)

О да, бабуля Хо точно может знать что-то неожиданное.
Но реакция бабули меня не порадовала.
Едва мы вошли в лапшевню, бабуля вышла нам навстречу из-за прилавка, внезапно нахмурясь, прищурилась, присмотрелась и начала ругаться:
— Да что же это такое! Ты чего это с собой сделал, дурень? Ты что за дрянь сожрал? Выплюнь каку! А, поздно уже, переварилось. По венам, а потом по меридианам разлилась. Ох, беда! А вы, дуры длинноволосые, куда смотрели? Доверила им кровиночку! Зла на вас нет! Вот же дуры великовозрастные!
Сян и Дзянь потеряно смотрели в пол.
— Бабуля, — осторожно произнес я. — Неужто совсем ничего нельзя поделать?
Сам-то я пытался прощупать хоть что-то на тему ци непрерывно всю дорогу от Круглой Площади до Центрального Рынка. Никаких подвижек. Но я с железной решимостью приказывал себе не унывать. Ведь тогда действительно все рухнет. И, в конце-концов, я жив, руки ноги целы. Многим и этого достаточно.
И в общем-то этими самоуговорами держал себя на краю срыва. Хотя, уже знал, что мне этого достаточно не будет. Поздно. Я уже вкусил силы и мощи и не представлял как я от этого откажусь.
Бабуля задумчиво покачала седой головой:
— Ну, я даже не знаю, что тут теперь поделать. Я позвоню, конечно, паре знающих человек, уточню. Но не знаю, что тут поможет. Только диета и оздоровительная гимнастика. И живительная порка!
— Это я могу! — с довольным видом вызвалась Дзянь, но поймала недобрый взгляд бабули — та её рвение не оценила и снова повернулась ко мне.
— Девки дуры, так сам хоть задуматься должен был!
— Да вот как-то, — промямлил я.
— Давай, садись за стол, я тебе лапшички сотворю, поглядим, как пойдет.
Мы сели за стол, и что-то я тут и пригорюнился. Слова бабули меня сильно расстроили, чего уж там. Раз бабуля Хо так говорит, значит, дело точно дрянь.
Правда, очень скоро бабуля грохнула передо мной на стол ведерную чашку, исходящую паром, жидкость еще кипела.
— Давай, — скомандовала бабуля. — Залпом.
— Да вы что, бабуля, — с сомнением отозвался я взвешивая великанскую кружку в руке. — Да она же вдвое больше объема моего желудка.
— Поболтай мне тут, — сварливо отозвалась бабуля. — Как жрать невесть что, так сразу в рот тянешь, а как лекарства пить — так немощь охватила? Пей, давай!
Сян с такой надеждой смотрела на меня, что пришлось пить, давиться.
Адская жижа кипела, стекая по горлу и бурлила в желудке, меня охватил жар, меня пробил пот, меня затрясло, слёзы брызнули из глаз, а из ушей едва не засвистел пар.
— Ох, бабуля, знаете вы толк в вареве. До кишок пробрало.
— Давай, а теперь лапшичкой заешь. Давай, давай, не смотри так грустно. Лучшего средства нет.
Мне, что теперь на одной золотой лапше жить? Да блин! Я и так ее уже видеть не могу! Я же сдохну от тоски!
Но пришлось жрать.
— Что входит в состав пилюль? Давай, колись, не мямли! — насела бабуля на Дзянь и та подавленная бабулиным авторитетом не стала отмазываться секретами мастерства:
— Сушёные молоки фей-ю, сурьма, ртуть, пищевая известь, мышьяк…
— А чо сразу тараканий яд в свои пилюли класть не пробовали? — несколько офигев, спросила бабуля. — О! Серьезно? Пробовали? Больные ублюдки…
— Путь к совершенству требует самоотречения и жертв, — неуверенно отозвалась Дзянь.
— Хорошенько оплаченное жертвами самоотречение — процедила бабуля. — Шарлатаны проклятые! Поубивала бы.
— Слушайте, я же ушла оттуда, — почти плача отозвалась Дзянь. — Я с ними больше не работаю.
— Некоторые вещи нельзя исправить, просто перейдя на другую сторону, — мрачно процедила бабуля. — Ладно, с алхимиком и его сетью мы разберемся потом, когда будем посвободнее. Сейчас нужно вернуть Чану форму, слишком у многих виды на нашего драконоборца, особенно после того что случилось вчера. Вас Янсен искал, надзиратель Ди, и этот тип — хозяин арены на Пустыре.
Да блин! Я аж застонал. Мы же там все в хлам разнесли!
— Предъявлять будут? — мрачно спросил я.
— Разберемся, — бросила бабуля. — Это мелочи. Так, доел эту чашку? Теперь давай, вот эту. Давай-давай, не корчись, все влезет, я тебе гарантирую!, Каждая минута дорога. Сейчас минута выигрывает год! Мы эту пакость размягчим и выведем. Как выведем? А вот и узнаешь скоро.
 
Я жрал в ужасе, ожидая следующей партии. И она пожаловала. И потом еще одна. Бабуля мрачно следила за тем как я еле еле втягиваю в себя золотистое тесто, явно готовая в любой момент подмогнуть и заколотить мне в глотку эту лапшу безжалостной ногой в цветастом тапке. Потом позвонила кому-то по старому кнопочному телефону и тихо разговаривала на каком-то малоизвестном мне горном наречии. А потом вернулась снова.
— А теперь, самое главное, — произнесла бабуля, накапывая в ложку пульсирующего зеленью средства. — Так, Дзянь, метнись к туалету, проверь, не занято ли? А то мало ли, мы последствия этого ракетного выхлопа потом втроем не соберем. Свободно там? Вот и стой, дверь держи. Так Чан, открой ротик.
— Может, не надо, бабуля? — я с мерзким предчувствием взирал на эту ложку и единственное что мне еще хотелось смыться отсюда куда подальше.
— Как жрать что ни попадя — так ты герой, а как разбираться с последствиями, так бабуля помоги, — Бабуля Хо со свирепой радостью поднесла ложку мне к лицу. — Открывай рот, Великолепный Чан! Бабуля плохого не сделает! Давай! А-а-ам! Вот и молодец. Вот и ладушки. Ну как, внучек? Не чувствуешь еще? Ничо, сейчас почувствуешь. О! Вижу пошел розжиг! Прихватило, да? Крутит? Пять секунд до старта! Дзянь! Дверь открыта? Давай, Чан! Не стой! Погнал!
И я погнал! О, да! Я еще как погнал! Сорвал с ручника и помчался к дальний угол зала, к заветной дверце!
  
Глава 32
 
А жизнь-то, кажись, налаживается!
 
Пропуская подробности — утро этого дня я встречал вывернутым и выкрученным. Насухо.
Кажется, я потерял половину своего веса. Из зеркала в ванной на меня взирала грустная панда с моим лицом, с роскошными пятнами вокруг ввалившихся глаз. За это утро я познал все тайны и нюансы естественного реактивного движения.
Когда мне казалось, что я уже не могу, природа говорила свое веское слово, и только от меня зависело, удастся ли мне избежать высокой чести, первым из людей выйти на околоземную орбиту на собственной реактивной тяге.
Вот без чего я точно мог бы в жизни обойтись — так это без воспоминаний об этом дне. Я хотел бы забыть этот день. Но, боюсь, не смогу забыть никогда…
А потом ко мне постучалась Сян, и все стало не так ужасно.
— Чан! Ты там как?
Я открыл дверь и впустил в комнату.
— Живой вроде…
— Да уж, я вижу, — проговорила Сян, с тревогой вглядываясь мне в лицо. — Ложись давай, я тебя осмотрю.
— А ты чего не на работе? — спросил я, укладываясь на койку.
— Переживут без меня пару часов, — мрачно отозвалась Сян.
Щелкнув пальцами, она зажгла белое пламя у себя во взоре и занялась сканированием проблем моей энергетической системы.
Она водила руками на моей кожей, я даже улавливал, что она делает — пытается пролить энергией меридиан между двумя шаоданями. Когда проводила ладонями, кожу кололо, но и только, Сян ругалась сквозь зубы, и мне было понятно, что особых подвижек нет.
— Бабуля — просто чудо, — внезапно произнесла Сян, не отрываясь от своих трудов. — Она сделала для тебя очень-очень много. Она дала нам шанс. Шлаки отходят. Не все, пока самые легкорастворимые фракции, но без этого не было бы никакого прогресса.
— А есть прогресс? — осторожно спросил я.
— Сам попробуй. — Сян убрала, руки от моей кожи.
Я попробовал. Я попытался втянуть в себя воздух, воздух Эпицентра, воздух насыщенный ци. Концентрация ци, наверное выше только внутри Основного Потока. У меня должно было получиться. Но не получалось.
— Нет, — обреченно отозвался я. — Ничего.
— Эх, был бы с нами дядюшка Цао…
Мы несколько секунд сидели молча, потом Сян вдруг схватила меня за плечи, заставила посмотреть на себя: