Император поневоле (СИ)

— Планирую полностью переделать судебную систему, — в голову пришла очередная умная мысль, — текущая никуда не годится. Взяточничество, ущемление прав простого народа, продажа и передача по наследству судебных должностей, мне всё это не нравится.
— Это мудрое решение мой царь, — кивком согласился он.
— Мне нужен тот, кто будет претворять новые правила в жизнь, тот кому я практически полностью доверяю, в чьём опыте и непредвзятом мнении я всегда уверен, — я задумчиво посмотрел на него, а он заинтересованно на меня.
— Танини, — я даже не повернул голову в сторону парня и так зная, что он слышит наш разговор, — подготовь приказ. С сегодняшнего дня Усерамон становится — Десницей царя. Он имеет право выносить любые решения от моего имени, особенно когда меня нет на месте, проводить любые расследования и выносить любые приговоры, в том числе и смертельные для пользы трона.
Усерамон на секунду даже замер, осознавая полномочия, которые только что получил. Он настолько удивился, что даже переспросил меня.
— Я знаю, что Его величество всегда взвешивает свои слова, прежде чем их произнести, — осторожно спросил он, — но не слишком ли это много для одного человека?
— Усерамон, я недавно за измену казнил жену и мать своего ребёнка, которую когда-то любил, а до этого за то же самое лично убил ту, в которую влюбился без памяти. Скажи мне, меня остановят какие-то моральные принципы или иные переживания, убить всех, кто дорог тебе, если и ты предашь меня? — абсолютно ровным голосом спросил я у него.
Усерамон побелел даже через загар. Он низко мне поклонился и ответил.
— Не думаю, мой царь.
— Поэтому я прикажу Небсению сделать для тебя знак Десницы, будешь всегда его носить на одежде, чтобы все видели твой статус. И будешь, как и на Ханаане, моим голосом. Думаю, когда указ огласят во всех номах, никто больше не посмеет косо посмотреть в твою сторону.
— Благодарю Его величество за понимание непростой ситуации, в какой я оказался после реорганизации канцелярий, — склонил он голову, — список с землёй, которую хотел бы получить, я тоже подготовлю.
Я хмыкнул, Усерамон нисколько не менялся. Да работал он за десятерых, но и оплаты требовал за этих же десятерых, впрочем, я был бы рад, если бы таких людей у меня было больше.
— Даю тебе неделю побыть с семьёй и отдохнуть, — кивнул я, — за это время изучи все характеристики наложниц, что подготовила мне Небамон, этот вопрос нужно решить, как можно скорее, а то он и так уже сильно затянулся.
— Мы уже поговорили с ней о них всех, мой царь, — перебил меня он, — я привёз уже готовый ответ, кого мы используем против Митанни и Хеттов, а от кого можно просто избавиться. Я использую всех нужных наложниц, чтобы испортить отношения между этими царствами и теми родами, кто отправлял своих дочерей в дар царю Шауштатару.
— Ну вот, — обрадовался я оттого, что он прибыл уже подготовленный и имеющий решение, — а говоришь слишком мало я тебя наградил. Давай займись этим, чтобы я не слышал больше нытья из своего поместья.
— Слушаюсь мой царь, — поклонился он, — а второе дело? О каком Его величество хотел поговорить со мной?
— Уверен, что не хочешь сначала отдохнуть? — засомневался я.
— Я буду отдыхать, — он сделал паузу, — и просто разговаривать с людьми.
Невольно я рассмеялся оттого, как именно он это сказал. Но отсмеявшись, я понизил голос и тихо сказал.
— Мне нужен повод напасть на Вавилонию. Ты должен его найти и такой чтобы ни у кого не было бы сомнений в том, что мы действуем согласно установленным правилам и обычаям.
— Вавилония? — изумился он, — там же ничего нет, а с приходом касситов, так и вообще, страна стала только беднее.
— Скажем так, — я покосился в сторону Бастет, лежащей на моём кресле и усиленно делающей вид, что она спит, — это не моё желание.
Он посмотрел на кошку, затем на сидящего на специально сделанном насесте сокола и задумался.
— Это будет непросто мой царь, — наконец ответил он.
— Я тебя и не тороплю, у нас есть время, но не сказать, чтобы очень много, — пожал я плечами.
 
— Постараюсь поднять все свои связи, мой царь, — он открыто посмотрел на меня, — но это будет стоит денег. Люди охотнее идут на контакт, если им платят.
— Я дам распоряжение Небсению, — согласился я, — но ещё раз повторю, повод должен быть просто убойным, его должны понять и принять все.
— Понял мой царь, приложу все усилия, — поклонился он.
— Тогда благодарю тебя, что зашёл сразу, — я ещё раз обнял его, — жду тебя после отдыха.
— Мой царь, — он поклонился и вышел из кабинета.
  
Глава 14
 
Когда я уже начал думать, что жизнь царя только и состоит из одной только работы и разгребания кучи проблем, как неожиданно Хатшепсут прислала гонца и попросила меня сегодня присутствовать на приёме, который она даёт в честь какого-то очередного египетского праздника. Это было странно, обычно всей этой стороной царских обязанностей занималась она по нашим договорённостям, поэтому то, что она попросила меня быть на нём было необычно и я не смог найти причину ей отказать.
За мной зашёл разодетый в пух и прах Рехмир, весь сияющий золотом и драгоценными камнями, я был одет не хуже, только в отличие от него меня украшали ещё и полные царские регалии.
— По какому поводу хотя бы праздник? — поинтересовался я, когда он повёл меня в сторону большого зала приёмов, находившегося на стороне царя Хатшепсут.
— Его величество не всё ли равно? — ехидно поинтересовался он.
— Всё равно, — признался я со вздохом, — но интересно же, зачем я внезапно понадобился царю.
— Этот год особый мой царь, — улыбнулся он, — Его величество Хатшепсут внезапно поняла, что мы ещё ни разу не праздновали день рождения Его величества Менхеперра.
— Так погоди, — остановился я, — мы что будем праздновать мой день рождения?
Рехмир скривился.
— Так и знал, что нельзя было об этом говорить так рано.
— Что-то мне уже не хочется никуда идти.
— Его величество обещал, все ждут, — попытался он воззвать к моему чувству ответственности и у него получилось. Я старался никогда не нарушать данного мной слова, что отлично работало на репутацию, но мешало вот в подобных случаях, когда хотелось просто послать всех лесом.
— Ладно, — нехотя ответил я и снова пошёл за ним.
Когда мы дошли до зала, из которого даже отсюда я слышал гул человеческих голосов, то я снова скривился, но передумать мне не дали, Рехмир приказал слугам и те бросились оповещать музыкантов и вскоре заиграли тягучие гимны, а певицы запели их, славя меня и моё правление перед богами. Отступать было больше некуда, так что я сделал несколько шагов вперёд и вошёл внутрь, попав под взгляды тысяч глаз. Пока звучала музыка, я прошёл к трону и сел рядом с Хатшепсут, которая кивком поприветствовала меня.
Почти сразу как я сел, настала тишина, слово взяла второй царь и стала рассказывать, какой я весь такой замечательный и хороший. Причём не только как царь, но и муж.
— Да наступит праздник! — закончила она свою довольно длинную речь и снова заиграла музыка, вдоль столов, куда пригласили пройти присутствующих ходили музыканты и танцовщицы, а слуги и рабы сбились с ног, таская беспрестанно еду и вино.
— Спасибо за заботу, но ты знаешь, праздник не мой, — тихо сказал я, обращаясь к Хатшепсут.
— Для всех вокруг, он твой, — безапелляционно ответила она, — иначе будут возникать лишние вопросы. А они нам нужны? Почему празднуют люди мой и не празднуют твой. И если до этого года ты был в постоянных походах и это было хоть как-то объяснимо, то сейчас уже нет.
— Нам не нужны вопросы, — согласился я, — какой план мероприятий?
— Общение, награждение отличившихся за год, — она пожала плечами, — всё то же что и на обычных приёмах, только поскольку это праздник, то не будет жалоб и вынесений решений по ним.
— И то радость, — хмыкнул я.
Оставаясь сторонним наблюдателем, я смотрел, как Хатшепсут грамотно руководит моим днём рождения, как меняется вино, еда на столах, как уставших танцовщиц и музыкантов заменяют другие, чтобы постоянно играла музыка, танцевали полуобнажённые девушки, а приглашённые люди отдыхали и веселились.