Пробуждение в «Эмпти Фридж». Сборник рассказов (СИ)

Стараясь казаться спокойным, Ник пожал плечами.
— Ради денег.
— Мне это надоело, — он выбросил сигарету, не докурив, и снова вытащил телефон. Ему с самого начала не нравилась вся эта ерунда с липовым надгробием и куда более странным «гробовщиком». А теперь этот жулик еще и вздумал водить его за нос. Так не пойдет.
Ник замер. Понимая, что у него нет другого выхода, кроме как выложить все карты, он швырнул лопату и признался:
— Хорошо, черт бы тебя побрал! На диске нацарапан код от моего личного сейфа, который желательно открыть по-тихому. Точнее на обложке, внутри. Без него никакого тебе вознаграда.
«Блюститель закона» хмыкнул, самодовольно осклабился и сунул телефон обратно в карман. Теперь он знал: даже если парень лжет, он в любой момент может покончить с этим.
— Ладно уж. Посмотрим, что ты там нароешь. — Он бы снова закурил, не будь предыдущая сигарета последней. Вместо этого пришлось кинуть в рот жвачку. — А знаешь, от травы я бы тоже не отказался.
Ветер подул с такой силой, что вдалеке послышался скрип гнущихся деревьев. Ветви вязов заскрежетали по заплаткам забора, как сотни смычков в каком-то дьявольском оркестре. Что-то похожее испытывал на душе Ник, но решил во что бы то не стало не подавать виду. Если и изливать душу, то уж точно не этому типу.
— Не уверен, оставила ли заначку Эмми. — Фальшиво улыбнувшись, он снова взялся за работу. — Зная свою жену, скорее всего она посчитала, что в загробной жизни трава мне не понадобится. Она вообще не верит во всякие штуки вроде жизни после смерти. Вот и нашла себе работенку по духу.
— И кем она работает? — В тоне сторожа не чувствовалось вовлеченности. Складывалось впечатление, будто он просто ждет, пока парень выроет гроб, чтобы убедиться в его адекватности или в том, действительно ли ему что-то светит. Если же в гробу окажется труп или что-то вроде того, он задержит отморозка на месте и вызовет копов. А пока, пустая болтовня — неплохой способ скоротать время.
— Судебным экспертом. — Ник накинул плащ обратно, чувствуя, как с каждым дуновением становится все прохладней. — Впрочем, я бы не сказал, что есть работа для атеистов, а есть для агностиков или верующих. — Он осекся, но не потому, что сказал ерунду (ему было точно так же плевать, что говорить, как и его слушателю — что слушать) — внезапно погасший фонарик сбил его с толку. Показалось, будто мистическим образом его задул поток ветра. Но куда больше его смутила сама эта мысль, словно мрак начал играть с его рассудком злую шутку.
Сняв фонарик с ограды, он несколько раз щелкнул кнопкой — тщетно. Тогда сторож включил и протянул ему свой, который успел заметно потускнеть. Но все же это было лучше, чем ничего.
— Не думаю, что род занятий играет роль в том, веришь ты во что-то или нет. — Сказал парень, вешая фонарик за шнурок к прутьям.
— Если только ты не священник.
— Тоже мимо. Сомневаюсь, что священники сами верят в то, что говорят.
Ник ухмыльнулся, но Финн этого не заметил. Он смотрел в беззвездное небо и ловил себя на мысли: все это не к добру. Нет — в том, что не видно звезд, не было ничего странного. С самой его бездонной мглистостью, казалось, было что-то не так: словно она стала продолжением непроглядного липкого мрака, обволакивающего это место со всех сторон. А еще — словно от него точно так же начало веять могильной сыростью.
— А кем ты работаешь, если не секрет? — Прервал минуту молчания сторож и подумал: возможно ему в самом деле интересно узнать, какой род занятий у этого парня с железными нервами.
— Тоже судебный… эксперт… — Вдохнув клубы пыли, он закашлялся. Затем поправил перчатки и продолжил. — Вернее, был им. Жена помогла устроиться. А теперь весь стаж и пригретое местечко в трубу.
— Значит, копались с женой в трупах?
— Нет, — отбросив еще одну тяжелую глыбу, он снова остановился перевести дыхание, — судебный эксперт не то же самое, что судмедэксперт. Многие путают эти понятия. И больше всего меня добивало их приравнивание на встречах выпускников. Ну знаешь, когда каждый встает из-за стола и говорит, чего успел добиться. А потом все напиваются, и к концу вечера ты понимаешь, что все твои объяснения никому нахрен не сдались, когда один из них говорит: «Эй, судмед, сфоткай, типа я живой!».
 
Финн несколько раз кашлянул, но не от пыли, а потому что «пересохло в горле» — так он любил говорить жене, когда его, как и любого курильщика со стажем, одолевали приступы кашля. Он решил: как только все закончится, сразу же навестит ее в противоположном конце этого места, которое чем-то напоминало ему гигантский пруд — продуваемый ветрами снаружи, но тихий внутри.
Такое сравнение всегда казалось ему чересчур сопливым, но Сьюзен оно нравилось. Однажды, сидя на крыльце и читая гороскоп (ее знак зодиака был «Рыбы»), Сюзи в шутку попросила кремировать ее после смерти, «чтобы не идти на корм своим собратьям». И хотя он не сразу уловил всю соль шутки (гороскопы занимали далеко не первое место в мировоззрении Финна), его ответ оказался как нельзя в точку: «Знаешь, погасшие звезды не горят».
Теперь она осталась там, на крыльце его памяти, где все так же светло и тихо. А он — здесь и сейчас, в сыром полумраке кладбища, между тухнущим фонариком и каким-то хитрым сукиным сыном, который даже его сумел подкупить. Знать бы только, что он говорит правду…
— Хорошо, а как ты так сделал, чтобы все посчитали тебя мертвым? — Сторож пытался держаться непринужденно, но все равно казался подозрительным. — Вдруг я тоже так захочу.
Ник этой подозрительности не уловил, поэтому списал вопрос на простое любопытство. Продолжая отшвыривать куски земли, он ответил:
— Я и сам не рассчитывал на такую удачу. Меня отправили в командировку в Сильвергарден, на подтверждение допуска к работе. Не люблю поезда, а самолеты не люблю еще больше. Но не потому что это опасно или еще что-то в таком духе… Говорят, вероятность погибнуть по дороге в аэропорт в сто раз больше, чем разбиться на самолете.
— И ты выбрал поезд.
— Да, и скоро пожалел об этом. Точнее не пожалел, а… в общем, до меня не сразу дошло, что это нереальная удача. Мне жаль всех тех людей, которые погибли во время аварии и все такое. Но с другой стороны, катастрофа на Скитсе — мое спасение по жизни.
Финн посмотрел в пустоту, как если бы проматывал что-то в голове. Нику показалось, будто он пытается понять, куда вдруг делся ветер, который резко затих. От внезапно нависшей тишины ему начало становиться не по себе — словно пространство за оградой сжалось и стало плотным как вода, напоминая о недавно пережитом кошмаре.
— Это когда пара вагонов слетело в реку, да? — В памяти сторожа стали всплывать вырезки из новостей. — Кажется, погибло одиннадцать человек или около того.
— Четырнадцать, не считая меня. — Тогда, вчитываясь в каждую сводку, парень узнал про еще четверых, которые скончались в реанимации. — Ты даже не представляешь, с какой скоростью я сообразил залечь на дно. Говорят, в стрессовых ситуациях мозг работает быстрее. Думаю, это было именно оно.
Помотав головой, Финн замолчал. Затем, не отрывая взгляда ни то от прутьев ограды, ни то от черной мглы за ними, снова заговорил:
— Но что же заставило тебя так поступить с близкими?
Лопата уткнулась в крышку гроба. Ник понимал, что не сможет проломить такой массивный кусок дерева. Но и рыть траншею по всей его длине не собирался: поперечная щель, в которую сразу угодило острие, говорила о том, что крышка двустворчатая. А значит, оставалось немного продлить яму по направлению к надгробной плите, и сделать ее не меньше, чем в метр шириной — чтобы было куда откинуть створку.
— Никто не плакал по мне, будь уверен. — Постучав кончиком лопаты по крышке, продолжил Ник. — У меня не осталось близких, которых мой уход тронул бы до глубины души.
Шагнув вперед, сторож нагнулся, чтобы посмотреть, сколько еще осталось. Его тень проплыла по могильной плите, как облако по лунному диску.