Моссад : Секретная разведывательная служба Израиля

Израильское командование отдало приказ о нанесении превентивного удара по сирийской военной базе в Нухайбе. Авиация и артиллерия Израиля буквально стерли ее с лица земли. Сирийские бронетанковые части, упустив момент внезапности нападения, вернулись в места постоянной дислокации.
Эли Коген доказал, что хороший разведчик стоит целой дивизии. В политической, так же как и в военной, области он снабжал Тель-Авив ценнейшей информацией. Его оценки политической ситуации в Сирии были настолько точными и своевременными, что они докладывались премьер-министру в течение нескольких часов после их поступления в штаб-квартиру Моссад. Бен-Гурион нередко принимал важнейшие политические решения, от которых зависели вопросы войны и мира, на основе сообщений, поступивших от Эли Когена.
В июле 1962 года, то есть через шесть месяцев после прибытия в Дамаск, Эли был отозван в «отпуск» в Тель-Авив. Его руководители решили предоставить ему возможность немного отдохнуть. Но, кроме того, они хотели получить от Эли более подробную информацию.
На несколько дней его оставили в покое и дали возможность побыть с семьей. Эли с нетерпением ждал встречи с Надией и Софией: даже его сверхтребовательные начальники не могли лишить Эли этой радости.
Однако несколько счастливых дней пролетели как один миг, и Эли вновь превратился в разведчика. Руководству Моссад нужна была более детальная информация о планах и намерениях сирийцев. Вопросов, на которые Эли затруднялся бы ответить, практически не было. В его уникальной памяти полностью воспроизводились целые беседы и детали планов, которые ему удавалось увидеть только мельком.
Эли считал свои достижения нормальной работой. Однако люди, которые беседовали с ним, думали иначе. Из всех арабских стран Сирия была настроена наиболее антиизраильски. Кроме того, сирийцы всегда относились подозрительно ко всем чужакам. Для любого разведчика работа в этой стране представлялась кошмаром. Даже советские советники, буквально наводнявшие Сирию, воздерживались от прямых контактов с населением, которое в каждом иностранце видело врага.
Эли предупредили, что, вернувшись в Дамаск, он не должен предпринимать рискованных шагов. Ему полностью доверяют, и он может не выполнять некоторые распоряжения центра в случае, если это будет связано с неоправданным риском для него самого.
Со свойственной ему самоуверенностью Эли отвечал: «Никто не узнает, кто я такой». Начальники Эли считали, что главную опасность для этого выдающегося разведчика представляет его слишком бурная активность. Вскоре после его возвращения в Сирию их опасения подтвердились.
Друг Эли, шейх Магд Аль-Ард, ввел его в дом очень влиятельного человека — бывшего нациста Франца Радмахера, одного из главных помощников Адольфа Эйхмана. По свидетельству Эйхмана, Радмахер отвечал за операции по уничтожению десятков тысяч евреев в Бельгии и Югославии.
Шейх Аль-Ард хотел продемонстрировать перед Эли свою значимость, доказательством которой, по его мнению, были тесные связи с бывшими нацистами.
Многократные заверения Эли в его преклонении перед Гитлером убедили шейха, что перед ним его единомышленник.
Так Эли пожал руку убийце десятков тысяч евреев. В его памяти навсегда осталась встреча с людьми, которые сумели выкрасть Эйхмана. Он неоднократно проезжал мимо дома Эйхмана на улице Гарибальди в Буэнос-Айресе. Теперь у него появилась возможность отомстить одному из главных помощников Эйхмана. Он решил убить Радмахера. В этот вечер он отправил в Тель-Авив шифрограмму следующего содержания: «Встретился с бывшим нацистом Францем Радмахером, который в настоящее время работает советником во Втором бюро в Дамаске. Проживает на улице Шахабандер. Предлагаю ликвидировать».
Это сообщение не на шутку встревожило руководство Моссад. Радмахеру удалось скрыться сразу после войны, несмотря на усилия союзников и израильских разведслужб. Теперь они знали, где Радмахер. Но намерение Эли убить его повергло шефов разведки в панику. Коген был слишком ценным разведчиком, чтобы подвергать его риску ради ликвидации престарелого нациста.
 
Однако Эли отступать не хотел. Он предложил центру свой план операции. Он направит в адрес Рад-махера посылку со взрывчаткой, которую сам изготовит. Тем не менее руководство Моссад распорядилось оставить Радмахера и заниматься сбором разведывательных данных.
В то же время израильские дипломаты передали информацию о бывшем коллеге Эйхмана германским властям, которые в конце концов добились его экстрадиции.
Активность Эли не ограничивалась только его профессиональными обязанностями. Он оставался заядлым футбольным болельщиком и любил слушать вещание израильского радио на арабские страны. Однажды он услышал, что приехавшая в Тель-Авив команда футболистов какой-то страны победила израильских спортсменов. В этот день кроме деловой информации Эли передал следующее: «Не пора ли нам научиться побеждать на футбольном поле? Сообщите проигравшим, что они опозорили нас!»
Иногда Эли посылал радиограммы примерно такого содержания: «Пожалуйста, направьте моей супруге поздравления с годовщиной» или: «Поздравляю с днем рождения мою дочь». Это было нарушением правил, однако ценность направляемой Эли информации была настолько велика, что ему прощались подобные вольности.
В Дамаске у Эли возникли трудности с Магд Аль-Ардом, который приходил в ярость от твердого решения его друга остаться холостяком. Богатый шейх представил Эли по меньшей мере дюжину симпатичных молодых женщин. Затем он решил женить его на Салие, дочери богатого землевладельца Абу Махмуда. В результате Салия влюбилась в Эли, который очень вежливо, но настойчиво отговаривал ее.
Эли был вынужден обратиться за советом по этому вопросу к своему руководству. Тель-Авив ему ответил: «Делайте все возможное, чтобы не испортить отношения». В конце концов Салия и ее семья очень обиделись на Эли.
Остальные друзья Эли мало интересовались его семейным положением. Более того, они, вероятно, даже были заинтересованы в том, чтобы тот оставался холостяком: жена могла положить конец гостеприимным приемам в апартаментах на четвертом этаже. Здесь частенько устраивались вечеринки, на которых не было недостатка в напитках и изысканной пище. Коген, не пропуская ни одного слова, сказанного его подвыпившими друзьями, принимал самое активное участие в веселье и притворялся пьяным, чтобы не отличаться от своих гостей. Когда в числе приглашенных оказывались такие видные фигуры, как полковник Саллах Далли, один из наиболее выдающихся командиров сирийской армии, хозяин старался не отходить от них ни на шаг в течение всего вечера.
Друзья Эли ценили его не только за гостеприимство, но и за его отношение к их любовным делам. Сирия — ортодоксальная страна. Женатый человек, имеющий связь на стороне, может быть обвинен в серьезном преступлении против морали, потерять работу и подвергнуться всеобщему осуждению.
Эли не только разрешал друзьям приходить на вечеринки со своими любовницами, но и оставлял в своем почтовом ящике ключ от входной двери для того, чтобы те из его приятелей, которые нуждались в деликатном рандеву, могли воспользоваться его квартирой. Друзья знали, что двери его дома всегда открыты для подобных свиданий. Частенько в дом приводили какую-нибудь привлекательную женщину, предназначавшуюся гостеприимному хозяину, но всякий раз Эли что-то не устраивало. Он предпочитал оставаться в тени, выжидая момент, когда кто-либо из его друзей, расслабившись, выболтает какие-либо секретные сведения.
Однажды, когда Эли собирался в «деловую поездку» по Европе, к нему обратился полковник Саллах Далли с просьбой оставить ключ от квартиры. Эли с готовностью согласился. Это насторожило руководство Моссад, однако Коген считал, что игра стоит свеч, ибо его сирийские друзья с лихвой отплачивали ему секретной информацией. Шпионское снаряжение он спрятал настолько надежно, что провал был исключен.
Особенно благодарным Эли за возможность пользоваться его квартирой был Джордж Сейф, который часто заглядывал туда со своей секретаршей Рейтой Аль-Хули. Нередко и Джордж приглашал Эли в свой офис на чашечку кофе, Охрана быстро привыкла к частым визитам Эли и не спрашивала у него пропуск.