Моссад : Секретная разведывательная служба Израиля

Генерал рассказал, как он «поймал» шпиона, попросив повторить некоторые наиболее важные суры Корана.
— При этом он замялся, и я понял, что это не араб. Потом я передал его в руки офицеров моей контрразведки, подсказав им линию расследования.
Далее президент добавил:
— После этого я лично беседовал с Когеном несколько раз. Он всегда превосходно контролировал свое поведение. И вообще он вел себя храбро и достойно, особенно когда для него наступили тяжелые дни.
Под «тяжелыми днями» президент имел в виду четыре недели, которые Эли провел на военной базе. Все это время он подвергался систематическим пыткам.
К его половым органам, ноздрям и другим чувствительным частям тела подключали электроды, его пытали электрическим током. Ногти, один за другим, были вырваны. Эли прошел через все методы физического воздействия, которым сирийцев научили бывшие гестаповцы, нашедшие убежище в этой стране. Но сирийцы так и не смогли сломить Эли Когена.
После того как пытки прекратились, Эли был переведен в гражданскую тюрьму. Хотя обращение с ним не улучшилось, тюремщики невольно испытывали к Эли, которого они называли «израильский дьявол», чувство уважения. Еще одно прозвище закрепилось за ним — «храбрец».
В результате захвата Эли было арестовано много сирийских граждан. В их число входили секретарши министерств, стюардессы и другие женщины, принимавшие участие в вечеринках на квартире Эли. Среди арестованных мужчин оказались Маази Захер Эль-Дин, Джордж Сейф и шейх Аль-Ард.
Сотрудники контрразведки, изображая бдительных патриотов, распространяли совершенно дикие истории о человеке, которого им удалось арестовать. Великий триумф, как спецслужбы сами назвали свою победу, только подчеркивал значимость Эли как разведчика.
Бейрутский «Аль-Хавадис» так суммировал все, что говорилось об этой истории в те дни в арабском мире: «Решения, принимавшиеся кабинетом министров в Дамаске утром, благодаря Эли Когену уже вечером того же дня становились известны в Тель-Авиве».
Только одному арабскому журналисту из Ливана было позволено взять интервью у шпиона. В беседе с ним Эли сказал: «Я приехал в Сирию, чтобы работать на благо моей страны, моего народа, моей жены и моих детей. Я хочу, чтобы все знали: я никогда не предавал Израиль».
Пытаясь спасти жизнь Эли Когену, премьер-министр Израиля лично просил редакторов израильских газет придать инциденту первостепенное значение. «В наши дни в цивилизованных странах не казнят захваченных разведчиков противника, — объяснял он. — Они либо идут на обмен, либо после нескольких лет содержания разведчика в тюрьме без шума выпускают его».
Для спасения жизни Когена была развернута широкая политическая и дипломатическая кампания. Израильтяне обращались к послам, государственным деятелям, бизнесменам и главам государств с просьбой оказать соответствующее давление на сирийское руководство.
Это давление нарастало по мере приближения даты начала работы специального военного трибунала, который должен был рассматривать дело Эли Когена. Крупнейшие адвокаты из нескольких стран предложили свои услуги в качестве его защитников. Два французских юриста прилетели в Дамаск, чтобы присутствовать на процессе как наблюдатели. Один из них, Жак Мерсье, защищал многих алжирских националистов во Франции в годы алжирской войны за независимость. Это был человек, которого сирийцы никак не могли обвинить в антиарабских настроениях.
Однако когда трибунал начал свою работу, израильтяне поняли, что их разведчик обречен. Трибунал отказал ему в праве на защиту. Мерсье и его коллег не допустили в зал заседаний, несмотря на многочисленные просьбы правительств ряда европейских стран.
Более того, было объявлено, что председателем трибунала назначен полковник. Далли, а одним из пяти заседателей — полковник Хатум. Эти два человека прекрасно понимали, что от исхода процесса будет зависеть их собственная судьба, равно как и судьба президента. Трудно было ожидать от них сочувствия к человеку, который, обведя их вокруг пальца, получил через них доступ к совершенно секретной информации.
 
Стало ясно, что Эли Коген умрет.
Слушание проходило при закрытых дверях. Тщательно отобранные видеосюжеты показывались по телевидению.
Несмотря на пытки, Эли Коген полностью контролировал свое поведение. На вопросы он отвечал спокойно и уверенно. Довольно странно, но на вопрос, знает ли он полковника Далли и полковника Хатума, Эли ответил отрицательно. Вместе с тем он назвал имена большого числа сирийцев, которые входили в круг его друзей.
Искорка надежды загорелась в Тель-Авиве. В Моссад хорошо знали о том, что оба полковника были близкими друзьями Эли. Неужели он заключил с ними сделку? Его молчание на вопрос о знакомстве с ними — в обмен на жизнь? Эту версию поддержали французские адвокаты, приехавшие в Дамаск в надежде помочь Когену. Официальные лица в Сирии дали им понять, что Эли не будет казнен, даже если будет вынесен смертный приговор.
О том, насколько неуютно чувствовали себя полковники на скамье заседателей, стало ясно после допроса Джорджа Сейфа по поводу его частых визитов в квартиру Когена.
— Да, я брал этот ключ, когда приводил туда девочек. Но я не работал на него, — сказал Сейф. Затем, посмотрев в сторону Далли, он добавил: — Не только я пользовался квартирой для таких целей.
8 мая было объявлено, что Эли Коген приговорен к смертной казни через повешение. Его «сообщники», в том числе Эль-Дин, — к пяти годам каторги.
Усилия, направленные на спасение Эли, активизировались. Надия Коген выехала в Париж, чтобы лично подать прошение послу Сирии. Последний отказался принять ее. Папа Павел VI, Элизабет, бельгийская королева-мать, премьер-министр Канады Джон Дифен-бейкер, Международный Красный Крест и сотни других организаций и частных лиц призывали сирийское руководство к милосердию. Кардинал Буэнос-Айреса Альфредо Фелсиус, находившийся при смерти, направил личное письмо генералу Аль-Хафезу с просьбой внять его просьбе о сохранении жизни Эли Когену и выполнить ее как последнюю волю умирающего человека.
Радио Израиля сообщило имена арестованных сирийских разведчиков, которых правительство было готово обменять на Когена.
Доктор Морис Кусс, французский врач, всего несколько месяцев назад спасший жизнь генералу Аль-Хафезу, сделав ему уникальную операцию на почках в американском госпитале «Неули», написал президенту: «Во имя жизни, которую я дал Вам, я прошу пощадить Эли Когена».
Даже из коммунистического мира в Дамаск пришел призыв «быть разумными».
Однако Дамаск остался глух к обращениям мирового сообщества.
Есть свидетельства, что генерал Аль-Хафез какое-то время колебался отдавать приказ на приведение приговора в исполнение. Он прекрасно понимал, как упадет престиж Сирии в глазах мировой общественности. Однако политические интриги вокруг его правительства лишили президента выбора. Сувейдани ждал малейшего проявления «слабости» со стороны Аль-Хафеза, чтобы найти повод для очередного военного переворота.
Важную роль в этом деле сыграло и огромное желание сирийцев отомстить вражескому шпиону. Это и понятно: Эли Коген нанес непоправимый ущерб стране и способствовал срыву планов правительства по уничтожению Израиля. Например, в ноябре 1964 года израильская тяжелая артиллерия и минометы нанесли неожиданный удар по району строительства системы отвода реки. Планы и схемы, полученные от Камиля Амина Таабеса, позволили израильтянам уничтожить весь парк бульдозеров, насосные станции и другие сооружения в считанные минуты. Реализацию проекта отложили, и югославы уехали домой.
Теперь в Дамаске поняли: виновником этой катастрофы был Эли Коген.
Несмотря ни на что, Израиль предпринял еще одну попытку спасти жизнь своего разведчика. Французский офицер, женатый на сирийке, личный друг президента Аль-Хафеза, прилетел в Дамаск и высказал готовность выкупить жизнь Эли Когена. У него в кармане лежал чек на миллион долларов и письмо с обещанием поставить в Сирию тракторы, бульдозеры, медицинское оборудование и машины скорой помощи. В случае необходимости он был готов увеличить размеры поставок материалов и оборудования, которые пойдут на нужды сирийского народа.