Моссад : Секретная разведывательная служба Израиля

Зви Замир, заменивший на посту начальника Моссад Меира Амита в 1968 году, начал реализовывать эту политику с таким рвением, что удивил тех сотрудников израильской разведки, которые считали его слишком не зависимым от правительства. Первым в его «черном списке» стоял тридцатидевятилетний палестинец Али Хассан Саламех, глава террористов, осуществивших покушение на израильтян в Мюнхене.
В октябре 1972 года, через несколько недель после мюнхенской Олимпиады, сотрудники Моссад захватили свою первую жертву. Ею оказался Вади Абдул Звай-тер, палестинский поэт. С его помощью в Рим приехали три члена японской Красной армии, которые затем вылетели в Тель-Авив, где обстреляли и забросали гранатами пассажиров в аэропорту Лод, убив при этом двадцать четыре человека. Звайтер был выслежен в Риме и застрелен у порога своей квартиры из автомата. Акция была проведена блестяще, и через несколько часов ее исполнители беспрепятственно покинули страну.
В течение последующих десяти месяцев Европа и Ближний Восток превратились в поле битвы израильских спецслужб и террористов. На счету «ликвидационных» команд Моссад появилось немало убитых, но и сами израильтяне понесли потери, среди которых были их лучшие разведчики.
Наконец в июле 1973 года, по мцрнию руководства израильских спецслужб, они напали на след Али Хассана Саламеха. Было получено сообщение, что он находится в небольшом норвежском городке Лиллихаммер. Для ликвидации Саламеха была послана специальная команда.
С самого начала команду преследовали неудачи.
Члены этой группы, в которую входили в большинстве своем непрофессионалы, убили совершенно не причастного к покушению на израильских спортсменов человека. В скором времени несколько ее членов были схвачены норвежской полицией [47]. В довершение ко всему на судебном процессе они раскрыли все детали операции по уничтожению террористов, сделав то, чего руководство Моссад боялось больше всего: разглашения ее деятельности [48]. Газеты всего мира публиковали материалы о том, как не знающие жалости сотрудники израильской разведки творят беззаконие, убивают людей.
Месяц спустя список неудач пополнился еще одной.
Израильский военный самолет принудил пассажирский лайнер ливанской авиакомпании, вылетевший из аэропорта Бейрута и находившийся над территорией Ливана, приземлиться на военной базе в Израиле.
Пассажиров вежливо попросили покинуть самолет.
После тщательной проверки им было позволено снова сесть в самолет, который вернулся в Бейрут.
Израильское руководство пошло на эту незаконную меру, потому что, по некоторым данным, на борту самолета должен был находиться Джордж Хабаш, лидер террористической группировки «Народный фронт за освобождение Палестины». Однако, как выяснилось позже, Хабаша там не было.
Эта ошибка произвела эффект разорвавшейся бомбы. Руководство Моссад с возмущением заявило, что оно было против захвата ливанского самолета и не располагало никакими данными о том, что на его борту находился Хабаш [49]. В действительности приказ о захвате самолета был отдан лично министром обороны Израиля Моше Даяном. Однако Моссад все же нес за это ответственность.  
В этом случае секретность, при которой обычно работала израильская разведка, сослужила ей плохую службу. Моссад мог бы использовать этот случай для поднятия своего престижа в глазах общественности. Но это было старое правило разведки: никогда не привлекать внимания к самой организации и ее деятельности. Спокойный и выдержанный Зви Замир едва ли мог изменить этому правилу. Поэтому репутация Моссад оказалась на самом низком уровне за всю его историю.
Положение израильской разведки усугубилось тем обстоятельством, что в последние шесть или более лет радикальным образом изменилось соотношение сил в ее структуре. Прямым результатом этого были падение влияния Моссад и утрата к нему доверия.
 
После шестидневной войны разведывательное управление министерства обороны Израиля стало постепенно оттеснять Моссад и заняло главенствующее положение в системе обеспечения безопасности страны. До того времени военная разведка ограничивала сферу своей компетенции исключительно военными вопросами. Пока во главе Моссад стоял Исер Харел, который придерживался твердых принципов разделения ответственности между спецслужбами, те знали свои задачи. Как хороший дирижер симфонического оркестра, Харел держал под своим неослабным контролем все разведки Израиля.
Вскоре после шестидневной войны руководителем военной разведки стал генерал-майор Аарон Ярив, тщеславный человек, который почти полностью оттеснил скромного Зви Замира. Ярив стал попросту игнорировать традиции, согласно которым личность и деятельность шефа военной разведки держали в секрете, и всегда был готов сообщать прессе больше сведений о себе и своей организации.
В то же время по инициативе Ярива военная разведка начала расширять сферу своего влияния. Она стала не только собирать информацию по военным проблемам, но все больше вторгаться в сферу политики, экономики, дипломатии, демографических и научных исследований. Это в значительной степени было инспирировано Моше Даяном, который всегда настороженно относился к гражданскому ведомству, каковым был Моссад. При поддержке Даяна Ярив сделал свою организацию доминирующей в структуре разведки Израиля.
Дискредитация Моссад в глазах общественного мнения, переоценка военной разведкой своих возможностей — все это подготовило почву для поражения Израиля в войне Судного дня. Суть же заключалась в так называемой «концепции», «идеи фикс», которая преобладала среди военных после ухода с поста министра обороны Моше Даяна и состояла в отрицании вероятности войны. Военные полагали, что арабские страны не готовы к войне.
Они жестко придерживались этой «концепции», несмотря на обилие информации, которая свидетельствовала об обратном. Не только Моссад, но и другие наблюдатели получали большое число сведений о крупномасштабных мобилизациях в арабских странах. Они направляли всю информацию в аналитические отделы военной разведки.
Но их сообщения постоянно игнорировались офицерами, которые имели собственное мнение на этот счет, были уверены в неопровержимости своих выводов и не позволяли никому усомниться в них. Их «концепция» была вне всякой критики.
В течение сентября 1973 года сообщения о военных приготовлениях поступали в Израиль из многих источников. Израильские военные журналисты, посетившие Синайский полуостров и Голанские высоты, были потрясены, увидев большое число войск, сконцентрированных по другую сторону границы. Обеспокоенные этим, они написали ряд статей с предупреждением об опасности, однако военная цензура, имея приказ от творцов «концепции», не дала им ходу.
В ставке вооруженных сил Израиля, размещенных в Синайской пустыне, один молодой офицер обрабатывал данные и переводил их на язык математических знаков. Не упуская из виду ни одного фактора, свидетельствовавшего о крупных военных приготовлениях, он ежедневно составлял прогноз на основе сведений, получаемых с передовых позиций. Однажды в сентябре этот офицер пришел на прием к своему начальству. «По всей видимости, будет война, — сказал он в сильном волнении. — Я знаю это точно и могу доказать». Однако начальник проигнорировал это заявление.
На следующий день молодой офицер буквально приставал к высшим офицерам, показывая им свои выводы и умоляя что-либо предпринять. Никто даже не шелохнулся.
В довершение ко всему Аарон Ярив ушел в отставку с поста начальника военной разведки и был заменен генералом Элиа Зеирой. Зеира работал военным атташе Израиля в Вашингтоне, а затем — заместителем Ярива. Он плохо ориентировался в отношениях с арабскими странами и еще меньше в вопросах безопасности. Но Зеира был личным выдвиженцем министра обороны Моше Даяна, а его слово в то время еще имело вес. Менее сдержанный, чем Ярив, Зеира имел репутацию человека, который никогда не менял однажды принятого решения.