Рецепт капучино для долго и счастливо (СИ)

— Да, — кивает Сирил, — они отличаются только цветовой гаммой. В них во всех есть камин. Хотя Жемчужная с серебристыми элементами.
Хорошо. Приятно иметь в этом выбор. Дома она ставила елку в совершенно пестрой комнате, потому что других вариантов просто нет и быть не может. В ее квартире нет какого-то единого стиля, возможно, она даже больше похожа на дракона, который копит всякий красивый случайный хлам. Но ей нравятся ее игрушки, картины и прочие мелочи. Они делают дом уютнее. Они — ее часть, ее собственная подпись.
— Ну, зеленая елка в зеленой комнате будет смотреться не так… — она взмахивает рукой, пытаясь подобрать слово, — эффектно. Даже со всеми украшениями. Красная — это прямо классика. Зеленый и красный — это цвета рождественских свитеров и все такого, — она хихикает. — Но белый — это как зимняя поляна. А серебро словно настоящий снег или звезды.
Злата замечает, что Лили перестала кружить под потолком и спустилась пониже, зависнув на одном месте. Судя по всему, внимательно ее слушает. Сирил, кажется, пододвинул свой стул поближе, хотя она не слышала звука. Но ладно…
— Так что я голосую за Жемчужную.
Сирил задумчиво постукивает пальцами по столу, похоже, раздумывая над ее аргументами. Злате очень интересно, что же сейчас происходит в его голове, какие там мысли. Рисует ли он картины елки в этих комнатах, представляя, как сделать лучше? Это его замок, в конце концов, финальное решение за ним.
Но Злата целиком и полностью за Жемчужную. Прямо всеми руками и ногами.
— Да, пожалуй, я соглашусь, что в Жемчужной будет смотреться замечательно.
Он встает со стула, явно собираясь отправиться в эту самую Жемчужную Гостиную, где бы она ни была, а потом протягивает ей ладонь.
О, спасибо.
Злата принимает руку безо всяких вопросов, наоборот, с особой радостью, потому что ей хочется его касаться. И чтобы он касался ее тоже, инициировал контакт, при этом позволяя ей самой решить, хочет ли она сейчас. В этом есть что-то удивительно теплое, почти пульсирующее пламенем где-то в груди.
— Пойдем, — говорит Сирил. — Лили, идем.
— Конечно, господин.
Злата не может не улыбаться, пока ее ведут по коридорам. Лили летит ровно между ними и на уровне глаз, возможно, соблюдая какой-то неведомый этикет фей. Но удобно, чтобы они оба могли к ней спокойно обратиться, а ей не пришлось летать туда-сюда.
— Это в каком крыле?
Не то, чтобы Злату действительно волнует этот вопрос. В конце концов, она едва-едва ориентируется и едва ли запомнила расположение каждой комнаты — она просто бродила, а потом звала Иссу, чтобы вернуться в свою временную спальню. Или же умудрялась как-то ходить совершенно неведомыми огромными кругами, возвращаясь туда, откуда пришла.
Сирил вдруг фыркает с оттенком веселья.
— Западное, — говорит он. — Но там все цело, не беспокойся.
Злата хихикает. Ага, в мультфильме западное крыло выглядело так, как будто там прошелся ураган, прямо ужасающий ураган. А точнее, крайне расстроенный зверь-Чудовище. Она думает, что его первые дни в замке, когда его только-только превратили, были ужасными. Нужно было учиться всему заново. Нужно было привыкать к тому, что никто не посмотрит на тебя не вздрагивая.
Кстати, про внешность. Там же был портрет принца в его настоящем облике.
— Я сейчас задам, наверное, очень-очень глупый вопрос… — Злата кусает губу, но продолжает: — А у тебя нет своих портретов в этом замке? В разных обликах.
Сирил немного замедляется и отвечает не сразу.
— Есть во всех трех. Ты хочешь увидеть?
Злата задумчиво мычит. Сказать или не сказать?
— Я бы хотела увидеть твой полудраконий, — говорит она совершенно честно. — Если ты сам не против, конечно.
Они еще немного идут в тишине, пока не останавливаются возле одной из дверей. Она не отличается от большинства других дверей в этом замке. Да, двустворчатая, да, с резной красивой ручкой, но ничего супер-особенного.
— Может быть, увидишь, — отвечает Сирил наконец. — Это Жемчужная Гостиная.
И открывает дверь.
Это удивительно светлая комната. Нет, не так. Это очень-очень светлая комната с огромными окнами в пол, светлыми обоями с легким голубоватым узором в виде ромбиков и таким же светлым паркетом, из-за чего она, вероятно, кажется немногим больше, чем она есть на самом деле.
 
Аккуратные диванчики у стены и перед камином, но в этом уже нет ничего уникального. Кажется, что такие Гостиные здесь просто для отдыха множества людей. Или ради разнообразия владельцев: сегодня они хотят посидеть в темной комнате, а завтра в светлой. Все зависит от настроения.
А еще почему-то кажется, что она освещена ярче, чем все другие. Но все дело в цвете, верно?
— Посмотри на потолок, — говорит Сирил, словно прочитав ее мысли.
И Злата поднимает голову. Она не разглядывала потолки в других комнатах, потому не может сказать, уникальная ли это комната, но… здесь мозаика. Кусочки какого-то голубого и белого камня вперемешку с кусочками зеркала, из-за чего кажется, что над ней своеобразное небо и океан — она видит свое искаженное фрагментированное отражение и отражение Сирила.
Это прекрасно. И объясняет, почему здесь так ярко.
— Вау… — шепчет она.
Елка здесь будет смотреться совершенно потрясающе.
Сирил отпускает ее руку и делает несколько шагов вперед. Конечно, он же сейчас будет создавать иллюзорную елку. Злата готовится к чему-то… просто к чему-то.
Снова нет никаких пассов, размашистых взмахов руками и все такого, все также скромно и аккуратно, лишь спокойное поднятие ладоней вверх — и сначала перемещается мебель, оставляя как можно больше места для их задумки. Сдвигаются совершенно бесшумно диванчики, паря в воздухе так, как будто они ничего не весят.
Елка возникает из воздуха по кусочкам. Кажется, что она вырастает прямо на глазах, создавалась из фрагментов своих веток. Вот одна, другая и третья… Искры волшебства — морозно-голубые — кружат в воздухе, оставляя после себя те самые привычные иголки. Это настолько удивительно, что Злата даже не замечает, как перестает дышать наблюдая.
Характерный еловый запах появляется также постепенно. Сначала совсем слабый, но теперь Злата вздыхает его полной грудью.
— Готово, — говорит Сирил, опуская руки.
Злата делает несколько шагов вперед тоже и касается одной из веток сначала кончиками пальцев. Если бы она сейчас своими глазами не видела, как елка появилась из абсолютного ничего, то ни за что бы не поверила. Под ее пальцами она совершенно материальна. И даже чуточку колется, как и должна.
Она готова сжать эту ветку в ладони, чтобы окончательно убедить себя, но не станет.
— Вау… — повторяет она, чувствуя себя немножко глупо. — Теперь надо ее украсить.
— Я должен создать таким образом украшения? — спрашивает Сирил. — Какие именно?
Злата поворачивается к нему, внезапно ужасно не уверенная. Она не знает, как ей правильно теперь объяснить, что такое мишура или специальные шары на елку. И, конечно, про обязательную звезду на макушке.
Похоже, Сирил быстро понимает, почему она не отвечает, так как говорит:
— Я знаю, как выглядят многие украшения. Какие цветы ты хочешь?
Злата убирает руки за спину и упирается пятками в пол раздумывая. Хорошо, похоже, что Сирил собирается отдать ей полностью право выбора, но так нечестно. Это их общий праздник.
— А ты? Мы празднуем вместе, конечно, надо и решать, чем украшать вместе! — она улыбается. — Я люблю серебристую мишуру и красные шарики на елку, а еще какие-нибудь с новогодними картинками. И обязательно символ грядущего года где-то должен висеть.
Сирил склоняет голову набок, вероятно, раздумывая над ее словами.
— И феи все тоже могут присоединиться, — продолжает Злата и смотрит на Лили. — Что тебе нравится?
Лили, похоже, смутило такое внимание с ее стороны, потому что она отвела взгляд в сторону и скрестила руки на груди, это выглядит как такой своеобразный защитный жест.