Начало (СИ)

   - Дяденьки, не стреляйте, не стреляйте, миленькие. Я больше не буду, не надо в меня стрелять, - бормотал я, мелко трясясь и подвывая.
   Напрягшиеся вояки опустили стволы. Старательно держа руки на виду, я попытался выбраться из ящика.
   - Козыев, помоги! - кивнул в мою сторону алиевец с нашивками сержанта.
   Мощная рука вздернула меня за шиворот.
   - Дяденьки, миленькие, не стреляйте, отпустите меня. Я больше не буду, не на-а-а-а-до... - продолжил я свой концерт.
   - Парень, ты кто? Откуда здесь взялся? - попытался достучаться до меня командир. Он снова и снова повторял свои вопросы, а я старательно изображал истерику. Наконец, он не выдержал, и влепил мне смачную пощечину. Заткнуться получилось вполне естественно.
   - Имя? Фамилия? Документы?
   Зыркнув на сержанта исподлобья, сжался в комок, имитируя шок.
   - Кто-нибудь знает этого парня?! - крикнул сержант в сторону пассажиров. Рядовой Козыев за шкварник выставил меня на обозрение в проход.
   Осторожно выглядывающие со своих мест люди отрицательно мотали головами.
   - Проводника ко мне! - продолжил сержант.
   Подошедший проводник изобразил такое искреннее недоумение и негодование. Я почти поверил.
   - Не было у меня такого пассажира, господин сержант. Видать на последней станции пробрался, поганец! Ух, я тебя, ворюга! Так и норовят все время!
   Разошедшегося в гневе проводника оттащили от меня и отправили обратно.
   - Козыев! Выводи на фильтр, пусть там разбираются! - с этими словами командир потерял ко мне интерес и вернулся к прерванному осмотру.
   Уже знакомый детина ткнул меня в спину в сторону выхода.
   Пока шли к дверям, боец проговорил в рацию:
   - База, говорит восьмой, веду нарушителя, пятый вагон, встретьте.
   - Восьмой, база на связи, помощь нужна?
   - База, помощь не требуется. Тут то ли заяц, то ли воришка мелкий. Совсем ребенок.
   - Восьмой, принято, выводи. Встречаем.
   Теплый азербайджанский воздух, пахнущий свежей зеленью, ласково встретил меня за дверью вагона. Два бойца из оцепления подхватили меня с подножки, спустили с насыпи и уложили лицом вниз.
   Со стороны головы поезда опять послышалась стрельба.
   - Лежать, не двигаться! - Пропыленный ботинок несильно придавил мою голову к земле.
   Рация охранявшего меня бойца ожила:
   - База! Это третий! Второй вагон. У нас раненые. Он, сука прямо сквозь стены стреляет! Есть потери среди гражданских!
   - Третий! Отходите! Отводите гражданских! К вам идет Шаман. Повторяю, сами не лезьте, отводите гражданских.
   - База, понял, поторопитесь!
   Знакомая вибрация в груди указала на применение мощной техники. Шум, треск.
   - База, это Шаман. Клиент готов.
   - Третий, доложите о потерях.
   - Женщину с ребенком насмерть, у мужчины по виду средней тяжести. Еще две женщины насмерть. Сука, какая сука! Сержанта зацепило.
   - Третий, отставить истерику. К вам сейчас пришлют смену и медика.
   - Есть оставить истерику.
   Послышались шаги, меня вздернули на ноги.
   - Этот что ли нарушитель? Чего с ним возится-то! Пинка б дали, ясно ж что не волковский, - в голосе прибывшего просто плескалась лень.
   - Тебя не спросили. Бери и веди на фильтр. Порядок знаешь.
   - Есть вести на фильтр. - Очередной тычок задал мне направление для движения в сторону головы поезда. У раскуроченного второго вагона уже лежало несколько накрытых тел, чуть в сторонке стояли и курили бойцы.
   - ..........? - на гортанном наречии спросил что-то мой конвоир.
   - .............! - явно послали его в ответ.
   - ..............! - сердито прокричал мой охранник, подталкивая меня в спину, и зашагал дальше.
   У небольшого палаточного лагеря меня передали другому подразделению, отобрали обувь, ремень и вещи. Заначку не нашли, но особо и не обыскивали, так, охлопали на предмет оружия и втолкнули к другим задержанным. В большой армейской палатке - на так называемом фильтре скопилось уже человек двадцать. Мужчины, женщины. Была даже парочка стариков. На меня посмотрели настороженно и снова вернулись к своим думам.
   - Сидеть здесь. - Меня с силой усадили на грубую лавку.
   Потянулось ожидание. Где-то через час заскочил фотограф, отщелкал всех у стены в фас и профиль и умчался куда-то дальше.
   Один раз примерно за два-три часа нас поодиночке, в сопровождении конвоиров вывели к удобствам, выдали по бутылке воды и сухпаю в специальной одноразовой таре. Разговоры жестко пресекались. Снаружи доносились команды, разговоры, но почти все - на местном наречии, которого я не понимал. Если судить по интонациям, то простая рабочая обстановка. Так, в молчании, прошел еще примерно час.
   А потом начался ад.
   Интерлюдия 3.
   - Так ты говоришь, еще утром он ничего не понимал, а уже к вечеру составил примерный план и одним махом разорил это осиное гнездо?.. - Старческая узловатая рука потянулась к чашке с дымящимся отваром.
   - Да, господин, - бывший гвардеец Григорий стоял навытяжку перед монахом в простом черном балахоне стоимостью, превышающей среднюю цену автомобиля представительского класса.
   - Расскажи еще раз, с чего все началось. Только факты.
   Ни единым движением лица и тела не показав отношения к перспективе снова пересказывать прошедшие события, Григорий начал:
   - 19-го апреля Скинкис проводил с моим подопечным индивидуальный урок по раскачке источника. Прямо с тренировки сам Скинкис доставил его в лазарет с предполагаемым срывом источника. Доктор погрузил мальчика в целебный сон. Приблизительно в это же время Залесский избил Скинкиса, и того также доставили в лазарет. Освободившийся доктор оказал врачебную помощь пострадавшему учителю и поместил в соседнюю палату. Согласно Вашим распоряжениям я напросился в сиделки к Егору Николаевичу. Мальчик окончательно вышел из сна 22-го рано утром, Тут же выяснилось, что его источник полностью разрушен и нет надежды на восстановление.
   - Почему ты решил, что нет надежды?
   -Так сказал доктор Залесскому. Цитирую почти дословно: "Науке неизвестен механизм работы и восстановления божественной искры источника в человеке. Помочь ему мы ничем не можем. Все в руках Его".
   - То есть категорически он не отрицал возможности восстановления? - старик смочил горло очередным глотком горячего отвара. - Просто не знал, как помочь?
   Гвардеец немного подумал и осторожно ответил:
   - Да, господин.
   Старик тяжело поднялся из-за стола и начал прохаживаться по келье, обдумывая какие-то мысли и нервируя Григория.
   Несколько минут прошло в молчании.
   - А как мальчик отреагировал?
   - С виду довольно спокойно. Расстроился, но не сильно.
   - Хммм... Дальше!
   - Из подслушанного разговора моего подопечного с братом, я выяснил, что тот собирается бежать. Я тоже считал, что оставаться в интернате ему опасно, поэтому решил оказать Егору Николаевичу помощь, которую тот принял. В назначенный час я встретил его в саду и вывел на базу 2.
   - А почему ты не ушел с ним сразу?
   - Егор Николаевич приказал мне подготовить ему одежду и обувь. Я, к сожалению, не знал, что в палате есть готовый комплект, поэтому счел возможным оставить его ненадолго. К моменту моего возвращения Егор Николаевич как раз поднялся на третий этаж. Боясь задеть сигнализацию, я посчитал целесообразным подождать его на условленном месте.
   - А Егор, значит, сигнализацию задеть не боялся?..
   - Мне не очень хорошо было видно, но мальчик шел по коридору так, словно знал, куда и как шагнуть.
   - Как-будто он видел эти ловушки?
   - Да.
   - А обычная сигнализация? Там же были камеры, датчики?
   - По неизвестной причине автомат линии, питающей сигнализацию в распредщите, был отключен. Скорее всего Егор Николаевич отключил его перед проникновением. Там ничего сложного, все автоматы подписаны. Камеры были отключены по распоряжению Залесского еще в начале года.