Управляй мной (ЛП)

— Мы на железнодорожной станции. Только что прибыли мистер Д'Анджело и мистер Сартори, — сообщает нам охранник. — Ситуация не особо хороша.
— Господи Иисусе, — шиплю я.
— Мы скоро будем там, — бормочет дядя Карсон, прежде чем закончить разговор и переключиться на звонок Виктора. — Сартори и Д'Анджело слышали о нападении. Это происходит на железнодорожной станции.
— Николай там? — Спрашивает Виктор напряженным тоном.
— Я здесь.
— Я даю тебе полное право говорить и действовать от моего имени. Если Сартори и Д'Анджело не сдадутся Братве, убей их.
— Хорошо.
Я начинаю бежать, желая поскорее добраться до машины. Занимаясь этим делом всю свою жизнь, я знаю, что у этих двух женщин не так много времени.
Я должен добраться до Эбигейл.
Все забираются в ряд внедорожников, и вскоре мы выезжаем за ворота.
— Ты в порядке? — Спрашивает дядя Карсон.
— Хм. — Нет, я нихуя не в порядке.
— Николай, — бормочет он. — Поговори со мной.
— Я просто хочу добраться до Эбигейл и разобраться с Сартори и Д'Анджело.
— Ты заботишься об этой женщине, — констатирует он очевидное.
Больше, чем я думал.
Блять.
Когда я ничего не говорю, дядя Карсон похлопывает меня по руке.
Колонна внедорожников с визгом останавливается у задней части железнодорожной станции, где уже припаркована дюжина других машин.
Когда я вылезаю и не слышу ничего, кроме мертвой тишины, мое гребаное сердце разрывается на части.
Тишина на войне никогда не бывает хорошей.
Глава 18
Эбби
Я вздрагиваю и просыпаюсь, резко открыв глаза.
Мое тело дергается, и требуется всего секунда, чтобы до меня дошло ужасное осознание.
Кто-то навалился на меня сверху.
Мое тело снова дергается, когда мужчина входит в меня.
Ботинок врезается мне сбоку в голову, и я слышу мерзкий смех. Что-то говорят на азиатском языке, в то время как боль пронзает мой череп.
Нет.
Я чувствую отвратительное движение внутри себя. Я слышу шлепок его кожи о мою.
И только тогда моему затуманенному взгляду удается сфокусироваться на надменном лице надо мной. Его глаза бездушны, черты лица неестественно злы.
Боже. Нет.
Остановись.
Мгновенно в желудке бурлит желчь, и я осознаю ужасающую реальность: меня насилуют. Моя душа съеживается от разврата, убегая, чтобы спастись от надвигающейся зловещей тьмы.
Моя челюсть сжимается с такой силой, что я боюсь сломать зуб. Из меня вырывается стон ужаса. Это похоже на то, что можно услышать от умирающего человека.
Непреодолимое отчаяние покрывает мою кожу, просачиваясь внутрь, пока каждый дюйм меня не становится испорченным.
Шок пронизывает меня до дрожи, и это не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала раньше. Он темный и холодный, лишающий меня света и бросает в такую удушающую тьму, что я не могу выбраться.
Я снова слышу ужасный звук шлепанья кожи о кожу. Мои руки взлетают вверх, и я начинаю бить насильника так сильно, как только могу; мои кулаки соприкасаются с его шеей и лицом.
— Неееет, — прерывисто кричу я, сдерживая рыдания, бьющие из груди.
Мужчина, стоявший в стороне, подходит ближе и хватает меня за руки, прижимая их над моей головой. Он смеется над моей уязвимостью, звук мерзкий и безжалостный, в то время как насильник хрипит между резкими вдохами.
Мое тело продолжает подрагивать с каждым толчком, и ощущение того, как член насильника входит и выходит из меня, заставляет что-то глубоко внутри меня разбиться вдребезги.
— Нет, — мне удается всхлипнуть сквозь невыразимый шок, мое тело извивается и напрягается, пытаясь вырваться из рук насильника. — Прекрати.
— Блять!
Я слышу гневное ругательство и понимаю, что по-русски оно означает ‘блять’, а затем в воздухе раздаются выстрелы.
Мужчина, держащий меня за руки, отпускает, и я слышу, как он падает где-то рядом с моей головой. Насильник опускается на меня сверху, его член размягчается, прежде чем выскользнуть.
 
— Нет, — шепчу я, мой тон звучит мертво. — Нет. — Я задыхаюсь, пытаясь вдохнуть воздух после тошнотворной травмы. — Нет.
Охваченная неописуемым ужасом того, что со мной происходит, я не могу больше ничего воспринимать.
Тело стаскивают с меня, и надо мной появляется лицо Алека.
— Идем! Мы должны двигаться.
Он хватает меня за плечи и рывком поднимает на ноги. Боль охватывает мое тело, а в голове такое ощущение, будто тысячи игл пытаются проткнуть мой череп.
Я изо всех сил пытаюсь обрести равновесие и раскачиваюсь, пока мой взгляд медленно скользит по грязному полу, на котором меня изнасиловали. Там два мертвых тела. У одного штаны спущены с бедер, его волосатая задница выставлена напоказ.
Алек присаживается передо мной на корточки.
— Подними правую ногу, Эбби. — Его голос ледяной и жестокий.
Каким-то образом мне удается положить руку ему на плечо, чтобы не упасть. Алек натягивает мои брюки, и я чувствую, как он застегивает пуговицу. Я слышу, как застегивается молния.
— Эбби! — резко бросает он, прежде чем схватить меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в лицо. — Я знаю, ты в шоке, но мы должны двигаться. Это небезопасно.
Я смотрю ему в глаза и моргаю, не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме разрушающего душу факта, что меня изнасиловали.
Меня изнасиловали.
Мои губы приоткрываются, и из меня вырывается сдавленный вздох.
Алек кладет руку мне на шею, и впервые за все время я вижу эмоции на его лице. Он выглядит таким же измученным, как и я.
— Я знаю, Эбби. Я знаю, что это полный пиздец, но ты должна взять себя в руки. Мы должны выбираться отсюда.
Крепко сжимая пистолет в правой руке, он обнимает меня левой за плечи и подталкивает к выходу. Только тогда я понимаю, что нахожусь в каком-то контейнере.
Алек спрыгивает на гравий внизу и жестом приглашает меня подойти. Мое тело работает на автопилоте, когда я двигаюсь. Приземлившись рядом с ним, я снова покачиваюсь от боли, пронизывающей мое тело. Он быстро обнимает меня, и я иду, потому что должна. Похоже, мы на железнодорожной станции.
Меня изнасиловали.
Когда мы пролезаем через проем между двумя вагонами, Алек кладет руку мне на живот.
— Подожди, дай я проверю, безопасно ли это, — шепчет он, прежде чем выглянуть из-за вагона.
Я слышу голоса и двигаюсь только тогда, когда Алек вытаскивает меня наружу.
— Давай останемся здесь, — говорит он, не сводя глаз с группы мужчин, которые, кажется, что-то обсуждают.
Застряв в кошмарном трансе, я смотрю на Николая, который говорит:
— Я здесь от имени моего кузена. Вы в меньшинстве. Давай закончим эту войну, Д'Анджело.
Он выглядит таким злым.
Я вижу пистолет, который он направил на моего отца, и ничего не чувствую.
Ничего, кроме чудовищного ужаса от того, что только что произошло со мной.
Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме ощущения отвратительного мужчины внутри меня и того, как мое тело дергается при каждом толчке. Отвращение и стыд настолько плотные и темные, что перекрывают все остальное.
Желчь снова бурлит у меня в животе, и я чувствую ледяной холод. Дрожь сотрясает мое тело, и это заставляет Алека крепче прижать меня к себе.
— Я держу тебя. Ты в безопасности, — бормочет он, его слова успокаивают.
Почему-то мне приходит в голову прошептать:
— Никому не говори.
— Не скажу, — обещает он.
Не могу поверить, что Алек спас меня. В глубине души я думала, что он будет одним из первых, кто попытается убить меня.
Я медленно поднимаю глаза, смотря на него.
— Спасибо.
Он качает головой. В его глазах сильное сострадание борется с яростью.