Пекарня с сюрпризом для попаданки (СИ)

Все, что происходило дальше, был театр абсурда. Бабка ругалась на нас, на папаш, а потом снова на нас. Мы с Хильдой решили родить практически одновременно, и пожилая женщина металась между нами. Потом велела поставить две койки в одной комнате, натянуть между ними простынь, чтоб не смущать, как говорится, друг друга. И началось. Винченцо массировал мне поясницу, ноги и даже ступни. Он готов был мне мять и гладить любую часть тела, чтобы хоть чуть-чуть облегчить мои страдания. Судя по звукам из-за занавески, папаша Джузеппе делал для Хильды то же самое.
Один раз из-за занавески даже раздался грохот. Видимо, все-таки отец не выдержал и грохнулся в обморок. Но старуха быстро, пинками и отборной руганью привела его в себя. Винченцо же держался молодцом, только очень уж часто его глаза становились звериными, когда он ненавидяще смотрел на старуху. А она лишь покрикивала, чтобы он своего зубастого держал при себе, и что без ее усилий нам пришлось бы в разы хуже.
И вот, наконец, раздался долгожданный крик малыша, а если точнее — малышки. Как оказалось, у нас у обоих появились на свет девочки.
— Ну-ка, ну-ка, — старушка обтерла и замотала дочь Хильды и сейчас занималась нашей, а я коршуном следила за женщиной. Неспроста она появилась из неоткуда, и потому я ждала подвоха. И он всплыл, когда Лабрия приподняла ребенка и провела над ней рукой.
— Так-так-так, — задумчиво проговорила женщина. — Дар огня от бабки, а от матери — возможность слышать мысли убийц. О, тут и от отца проницательность досталась, — проговорила старуха. — Быть тебе, малышка, не просто помощницей всем обездоленным, а великой воительницей со злом. Подарю-ка я тебе кое-что, чтоб знать, кто друг, а кто враг, — и Лабрия прикоснулась к своей грудной клетке, словно взяла у себя что-то. У нее на руке появилась светящаяся сфера без четкого контура. Винченцо дернулся к старухе, чтобы оградить дочь от непонятных подарочков. Я лишь беспомощно смотрела, как мужчина падает, словно ноги отнимаются, а старуха подносит сферу к груди моей дочери. Свет проникает в ребенка, но не проходит ни секунды, как он вылетает из нее и кружит у нас всех над головами. Он словно выбирает жертву. Винченцо с трудом поднимается на ноги и пытается заслонить меня от сферы, но я не интересую этот свет. Он, найдя объект, который искал, со скоростью света летит за занавеску, и мы слышим вскрик Хильды и отца.
— Что это такое?! — кричит женщина, и я дергаю за занавеску, отодвигая ее в сторону.
— Что это было? — папаша Джузеппе тоже пытается броситься к старухе, но падает, как и Винченцо.
— Очень интересно. Ты у нас малышка с характером? — это старуха обращается к моей дочери, которую так и держит на руках. Она замотала ребенка и отдала его мне. А я прижала малышку к себе, смотря на старуху волком. — Не смотри так, не смотри. Это был дар, а не проклятье. Но твоя дочь не захотела его взять, а отдала его своей будущей подруге и наперснице. Так будут эти девочки шагать по жизни вместе, борясь со всем злом и нечистью, что еще есть на этом свете.
— Что это был за дар? — Хильда и Джузеппе уже успокоились, а старуха подошла к ним и протянула руку к их дочери.
— Дар предвидения, а еще она получила способность помнить все от матери и доброе сердце от отца, — произнесла Лабрия, словно просканировав ребенка. — А сейчас пейте отвар, что я приготовила, и выметайтесь-ка отсюда. А то устроили мне тут родильный дом!
— Но как? — я опешила. Нам же нельзя какое-то время вставать. И вообще, мы сюда на коляске приехали.
— Ну вот на коляске и уедете. И больше никогда не приезжайте без дела, — махнула старуха рукой в недвусмысленном жесте, чтоб мы покинули ее жилье. — С этим отваром вы как раз сможете без проблем для здоровья добраться до имения.
Нам сунули в руки по кружке, и я, не задумываясь, выпила его. Если б старуха хотела нас убить, у нее и без отвара была масса возможностей это сделать. Мужья помогли нам привести себя в порядок, насколько это возможно, конечно. Завернули потеплее детей, а старушка еще потрогала нас за животы. Что уж она сделала, не знаю, но после ее прикосновений последний дискомфорт прошел. Надолго или нет, не знаю. Но и судьбу испытывать мы не стали. В спешном порядке выдвинулись в сторону имения.
 
— Ты думаешь, старуха говорила правду и наши дочери станут отважными воительницами против зла? — Хильда долго молчала, но все же решилась спросить.
— Пока что эта старуха еще ни разу не соврала, — я с любовью смотрела на дочь, стараясь уберечь ее от тряски и качки, так как Винченцо подгонял лошадей. Мужчины сидели спереди, а нас, замотав одеялами и обложив подушками, усадили на пассажирские сиденья коляски.
— Я назову дочь Алессандра. Защитница человечества, — произносит Хильда.
— Красивое имя, — я посмотрела на свою малышку. — А я дам дочери имя Виттория. Завоевательница победы.
Мы без приключений добрались до имения, и, как сказала старуха, с нами ничего не приключилось. А вот когда мы оказались с Хильдой в своих постелях, действие отвара прошло. И мы с ней в полной мере ощутили все “прелести” послеродового периода. Но, несмотря на все это, я поблагодарила Бога, что все произошло так, а не иначе. В этом мире я стала счастливой.