О чем молчит ласточка
Куда они оба могли деться из закрытого дома? Чувствуя накатывающую панику, Володя схватил телефон, набрал Юру и вздрогнул от неожиданности — по кабинету разнесся рингтон, его телефон лежал на столе под кипой бумаг.
Володю вмиг охватила всепоглощающая паника. Он снова позвал Юру, затем еще раз, громче, и еще раз, еще громче.
А вдруг он что-то с собой сделал? У него же депрессия, ему ведь совсем плохо, а Володя запер его в доме! Одного!
Володя побежал в ванную. Пусто. И на кухне, и в зале. Он искал везде: спустился в подвал, заглянул в кладовку, посмотрел в недостроенных комнатах второго этажа, даже шкафы пооткрывал. Юры нигде не было.
Володя выбежал во двор. Замер на веранде дома, схватился за косяк, ощущая, что еще немного — и его снова накроет паническая атака. Вцепившись в дверную ручку, он глубоко вздохнул и медленно выдохнул, заставляя себя успокоиться. Постарался думать логически.
Герды тоже нет, значит, Юра ушел куда-то с ней. Но куда, если ворота участка закрыты? Володя медленно обошел дом по кругу, внимательно оглядываясь. Ну не через забор же Юра перелез, в самом деле? Забор, ворота… Калитка! Володя бросился в угол двора — туда, где за кустами дикого винограда виднелась открытая калитка к соседям.
И, будто услышав его протяжный выдох, по ту сторону забора тявкнула Герда. Володя сперва даже себе не поверил — может, все-таки Найда?
Он скомандовал: «Ко мне!» — и через полминуты увидел несущуюся ему навстречу собаку. Ну хотя бы с ней все хорошо.
— Герда, где Юра?
Та гавкнула на него и посмотрела с любопытством.
— Герда! Ищи Юру!
Та снова гавкнула, развернулась и понеслась в сторону соседского дома. Идя следом за ней, Володя пытался понять, как Юра смог открыть эту калитку, ведь она запиралась на ключ.
Володя дошел до веранды. Найда узнала его и приветливо тявкнула, звякнув цепью. Володя вдавил кнопку дверного звонка, услышал, как в глубине дома раздалась веселенькая трель. Открыли только с третьего раза. Сергей как-то очень странно улыбнулся и медленно протянул:
— Ой, Влади-имир! Доброго денечка тебе…
— Уже вечер, Сергей. Ты не видел моего… друга? Нигде не могу его найти, а калитка открыта, да и Герда тут.
Сергей моргнул, кивнул и, развернувшись, позвал его за собой. Володя шел за ним, слушая тихое бормотание:
— А я гулял по саду, смотрю — сосед новый. Ну вот разговорились, хороший Юрий человек, да. Талантливый, музыкант… Поговорили с ним об искусстве, общие темы обнаружили.
Володя спокойно выдохнул — Юра нашелся.
Володя не раз бывал в соседском доме: иногда Татьяна просила купить и привезти из города корм, изредка звала на чай, а Володя не мог отказать — неудобно. Но он помнил, что внутри всегда было чисто и опрятно. Но не сейчас. Все окна оказались занавешены шторами, в углу зала на тумбочке шумел телевизор, а еще было так накурено, что у Володи запершило в горле. Взгляд невольно зацепился за валяющиеся то тут, то там бутылки — из-под дорогого коньяка, хорошей водки, виски. На столике у телевизора стояла пепельница, полная окурков, а к застоявшемуся сигаретному дыму примешивался запах перегара и еще чего-то сладковато-травянистого.
Юра полулежал в кресле. Откинувшись на подголовник, он, почти не моргая, смотрел в потолок. В его пальцах тлел окурок сигареты, наверх поднималась тонкая струйка дыма.
Володя ошарашенно смотрел на него.
— Какого… — Он закашлялся, едва вдохнув ртом.
Сергей тронул его за предплечье.
— Тс-с… Ну что ты, Владимир, — протянул он. — Не мешай человеку отдыхать.
А Юра даже не отреагировал ни на появление Володи, ни на голос, ни на кашель.
— Что с ним? — накинулся Володя на Сергея. — Он совсем упился?
Тот отмахнулся и начал глупо смеяться.
— Юрий вдохнул немного… природы. Не переживай, он просто расслабляется. Хочешь, и тебе забью?
Сергей плюхнулся на диван, потянулся к лежащему на столике свертку фольги.
До Володи наконец дошло.
— Ты что, его накурил?!
— Ну да, немного. — Сергей медленно поднял на него взгляд.
— Ты вообще нормальный?
— Ну… — Он покрутил рукой в воздухе. — Нормальный — это вообще риторическое понятие. Вот ты, например, в какой-то степени тоже ненормальный. Все мы в какой-то степени ненормальные, кто-то больше, кто-то меньше.
Сергей говорил раздражающе неторопливо, тянул гласные и нес какую-то околесицу. Володя готов был взорваться от клокочущей внутри злости.
— Нахрена?
— Что нахрена? — Сергей почесал затылок. — Я уже потерял нить нашего разговора. Ты ведь что-то про Сократа говорил?
— Я говорю, кто тебя просил давать Юре эту гадость?!
— А… — Сергей кивнул.
— Володя, ну что за истерика на ровном месте? — вдруг раздался Юрин голос. Володя посмотрел на него — тот сидел как сидел, все так же неподвижно, и пялился в потолок. — Никто никого ни к чему не принуждал. Сережа предложил, я не стал отказываться. Все прекрасно.
— Во-о-от, — протянул Сергей, подняв указательный палец вверх.
Володя, склонившись над Юрой, заглянул ему в глаза. Потряс за плечо.
— Юра. Юр, пойдем отсюда.
— Куда? — Он сфокусировал взгляд на Володином лице и внезапно улыбнулся — совершенно по-доброму. — Опять хочешь меня закрыть? — А потом поднял руку и потряс перед Володиными глазами браслетом на запястье. — Один наручник уже купил. Когда второй подаришь?
Володе стало жутко. Ледяной тон Юриного голоса слишком расходился с милой улыбкой, играющей на его губах.
— Нет, Юра, нет. Прости, я не…
— Ладно, пойдем, — вдруг согласился Юра.
Он резко встал, сделал пару шагов, пошатнулся. Володя успел его подхватить. Юра хихикнул:
— Не, нормально. Сейчас сориентируюсь.
Пока шли до дома, той же дорогой через задний двор и калитку, Юру пробило поболтать. Он весело рассказывал, и, если не знать, откуда Володя его только что забрал, можно было бы даже подумать, что с Юрой все в полном порядке.
— Его жена уехала куда-то, я что-то забыл, вроде бы в отпуск. А этот в запой ушел. А потом бухать ему надоело, он травки достал. Во дед дает, я даже позавидовал. Немного, потому что на самом деле там нечему завидовать, знаешь, он мне свои картины показывал — такие пустышки. Те, что у него стоят там, в доме, не продаются, говорит. А показал мне те, что при совке рисовал и продавал, — там классные картины. Нет, не шедевры, но в них хотя бы есть какой-то смысл. Говорили с ним. Выгорел человек настолько, что обратно уже не вернется. Рисует натюрморты какие-то. Не то чтобы я разбираюсь, но вроде вижу, что техника есть, но, знаешь… Такие пустые картины. Не то что раньше, раньше, он мне показывал, были лучше, рисовал хотя бы со смыслом…
Володя открыл двери дома, Юра зашел следом, навалился спиной на стену.
— Ты повторяешься, Юр, — сказал Володя, присаживаясь перед ним на корточки, чтобы расшнуровать его ботинки. Поднялся на ноги, объяснил: — Сергей и сейчас продает картины — рисует на заказ, просто почти все деньги пропивает.
— Да, на заказ рисует, хорошо рисует, но никакого смысла во всем этом нет… Он и сам не видит никакого смысла. — Юра говорил это будто не Володе, а пустоте перед собой. И вдруг начал сползать по стенке — подогнулись колени, он осел, обнял себя за плечи руками. — Выгорел, знаешь, да так, что вернуться обратно уже невозможно. Потому что никакого смысла во всем этом… нет.
— Юр! — Володя, испугавшись, попытался поднять его — подхватил под мышки, потянул наверх, но тот повис на нем, как тряпичная кукла.
Володя опустился на пол, закинул на себя Юрины руки, обнял его. Тот уперся подбородком ему в плечо, продолжая бормотать одно и то же про выгорание и бессмысленность.
— Юра, перестань. Это не про тебя. Сергей сам виноват, сам себя довел до этого, ты не такой. У тебя есть я, и я помогу тебе, слышишь?
Юра не слышал. Володя продолжал его уговаривать. Поднял, наконец поставил на ноги. Юра особо не сопротивлялся, позволил довести себя до кровати и кое-как усадить.