О чем молчит ласточка
А тот обнимал его и с трудом выдавливал через стиснутое страхом горло:
— Я держу тебя, держу. Спи.
Было тяжело.
Ангела здорово помогала им. Без ее участия в критические моменты их отношения могли бы развалиться — Володя это понимал и был очень благодарен ей. И, конечно, Юре — за то, что убедил его пройти курс у другого психоаналитика, которого посоветовала Ангела.
Отмахнувшись от тяжелых воспоминаний, Володя вновь посмотрел на ямочки на Юриных щеках и не смог удержаться от того, чтобы не погладить его по плечу.
— Что такое? — спросил Юра. Он опустил солнечные очки на нос и встревоженно посмотрел на Володю.
— Ничего. Просто… пожалуйста, никогда больше не обзывай себя. Особенно толстым. Ладно?
— Я же пошутил.
— Знаю. Но не надо. Не напоминай.
— Хм… — протянул Юра. Игриво прищурился и дернул бровями. — Ну если мы арендуем именно тот дом, то, думаю, договоримся и об этом.
— Юра! — шутливо возмутился Володя.
За прошедший год они пережили не только депрессию. Нашлись и другие проблемы. Мать заболела, перенесла операцию и выздоровела. Трудно было и Володе — адаптироваться к жизни в Германии оказалось нелегко. К тому же фирма едва не разорилась, и, чтобы этого не произошло, Володе пришлось нанять менеджера. Пусть со временем бизнес снова начал приносить прибыль, Володя заскучал без дела и стал искать себе занятие здесь. Однажды на одной из выставок увидел новый тип домов — модульные. Влюбился в них настолько, что умудрился за пару месяцев организовать новую фирму с небольшим производственным цехом и двумя строительными командами. А по завершении первого проекта они с Юрой поехали в отпуск в Констанц.
Поначалу Володя отнесся скептически к выбранному курорту: озеро было, но это не море, Альпы видно, но они слишком далеко, эта земля вовсе не Бавария, и ни один сказочный замок они так и не посетили. Но именно здесь Юрина болезнь начала отступать.
Они приехали сюда в прошлом сентябре. Сидя вечером в кафе у озера, любовались листопадом и отражениями ночных огней в воде, слушая звучащий из динамиков джаз. На миг показалось, что все хорошо и они наконец смогли забыть о проблемах, стали самими собой. Принялись говорить о всяких пустяках и смеяться. Этот миг стал первым шагом на пути возвращения к нормальной жизни. Той ночью они впервые за четыре месяца занялись любовью, а утром Юра захотел сесть за пианино.
Возвращаясь из Констанца домой, они пообещали друг другу, что сделают все, чтобы как можно скорее снова вернуться туда. А когда Юра победил депрессию, решили не просто вернуться, а переехать в Констанц насовсем. Этот город не только курорт, в нем нашлось все, что нужно для жизни, даже крупная филармония.
— И самые уродливые фонтаны на свете, — отметил Юра.
Устав сидеть, Володя растянулся на траве рядом с Юрой. Закинул руки за голову и пробормотал:
— Первый аргумент, почему не стоит брать именно этот дом: он старомодный и страшненький. — Слыша тихое хихиканье, Володя поторопил: — Ну что молчишь? Парируй.
— Это называется классический стиль, — лениво протянул Юра. — Тебе ли не знать?
— Ладно, засчитано. Окна маленькие.
— Для тебя любые окна маленькие, если только они не от пола до потолка. — Юра зевнул. — Зато благодаря маленьким окнам дом хорошо держит тепло и холод. И звукоизоляция отличная.
Аргументы заканчивались, и Володя выдвинул последний, самый раздражающий:
— Лестница. Юра, ты видел эту чудовищную лестницу? Она винтовая! А что может быть хуже винтовой лестницы? Только кованая винтовая лестница без перил. Прямо как там!
— Зато есть настоящий камин! — воскликнул Юра.
Володя понял, что, кажется, проиграл, и беззлобно выругался:
— Ну елки-палки!
— И, кстати, ты вообще-то в Германии, — заметил Юра. — Говори по-немецки!
— Scheiße! — воскликнул Володя.
— Я имел в виду нормальный немецкий. — Юра засмеялся.
Вспомнив еще один аргумент, Володя приподнялся на локтях и навис над ним:
— Кстати, у дома неудобное расположение. Одуреешь ездить в центр.
— Зато далеко от дискотек и шума. И парк рядом. Будет где бегать с Гердой.
Володя задумчиво помычал, затем спросил:
— А ты с нами будешь?
— Куда я денусь? — хмыкнул Юра. — А знаешь, в пешей доступности от нашего будущего дома есть пристань. Будем брать напрокат лодку и плавать по озеру. Как тебе идея?
— Замечательная.
— Так что, ты согласен?
Улегшись обратно, Володя насмешливо протянул:
— Не-а!
Он упирался не из вредности. Просто Юра загорелся желанием поселиться именно там до того сильно и внезапно, что Володе даже показалось, будто Юра не почти сорокалетний мужчина, а взбалмошный пионер из «Ласточки». На самом деле этот дом Володе тоже понравился, а спорил он лишь затем, чтобы убедиться, что Юра выбрал его не только сердцем, но и головой. Ведь их будущее жилье — хоть и всего лишь арендованное — это надолго. Володя рассчитывал поселиться в нем на многие годы.
— Володь, а помнишь, как мы с тобой валялись под ивой в восемьдесят шестом и ты клал голову на мои колени?
— Помню.
— Хочешь сейчас так же? Я тебя поглажу… — лукаво протянул Юра.
— Чего это ты подлизываешься? — игриво буркнул Володя. — Думаешь, почешешь за ухом, и я сразу соглашусь?
— Володя-Володя… Неужели ты правда считаешь меня таким корыстным? — Юра демонстративно фыркнул. — Вообще-то я всего лишь хочу повторить это. Мне было хорошо тогда.
— Мне тоже. Но правда не надо, — серьезно ответил Володя. Он повернулся к Юре и посмотрел на него снизу вверх. — Только, ради бога, не думай, что я опять стесняюсь. Просто для меня это очень интимное дело, как прелюдия. А заниматься такими вещами на людях… Ну сам понимаешь.
После недолгих раздумий Юра ответил:
— Да. Думаю, ты прав. — Кивнув, он добавил: — А кстати, ты обратил внимание на небольшой сад за домом? Мы могли бы заниматься там чем угодно. Например, прохлаждаться в тенечке летом хоть каждый день.
— Ох, Юрка. — Володя покачал головой. Продолжая лежать с закрытыми глазами, он почувствовал, как Юра приподнялся и навис над ним. Ощущая его дыхание на своих щеках, он не смог сдержать улыбки.
— Так что, — бодро спросил Юра. — Когда звонить риелтору?
— Хоть сейчас, — сдался Володя.
Вполуха слушая их разговор, он принялся думать о ремонте. Но серьезные мысли ускользали и путались, оставляя после себя пустоту и легкость.
Юра положил трубку и вернулся к Володе, когда тот решил отдать под музыкальный кабинет самую большую комнату.
— Как здесь хорошо, — мечтательно протянул Юра. — Сейчас бы еще послушать какой-нибудь Второй фортепианный концерт Рахманинова.
— А ты напой или хотя бы промычи, — попросил Володя.
Слушая нежную мелодию в исполнении всего одного, но любимейшего музыкального инструмента — Юриного голоса, — он начал медленно проваливаться в сон. Давно ему не было настолько спокойно, чтобы засыпать без успокоительного и снотворного.
Но внезапное восклицание Юры вырвало Володю из дремы:
— Смотри, дирижабль! Обалдеть — настоящий дирижабль в небе!
Лениво открыв один глаз, Володя подметил:
— В принципе не удивительно видеть его именно в Констанце. Тут родился создатель дирижаблей — Цеппелин. В туристической справке вычитал, — пояснил он.
— Я думал, они как минимум лет пятьдесят уже не летают! — продолжал восклицать Юра. — Володь, а ты заметил, где мы лежим? — вдруг спросил он. — Это так странно. Мы под ивой.
Неопределенно хмыкнув в ответ, Володя снова закрыл глаза и почувствовал, как Юра аккуратно снимает с него очки и кладет рядом.
То, что он победил депрессию, Володя понял сам, без заключений врачей — просто Юра каждое утро стал будить его своей игрой. Он писал для него и про него. Так странно было ощущать себя музой, особенно в моменты, когда Юра будничным тоном звал послушать новую композицию и оказывалось, что она о нем. Слова любви Юра передавал музыкой — настолько прекрасной, что Володя едва сдерживался, чтобы не расцеловать его руки.